Геннадий Башунов - Не люди

– Здесь, – указал Эзмел на очередной язык растительности. – Теперь нам нужно уйти с берега. В полумиле будет небольшая роща, а за ней – луга, где мы часто находили следы стоянки и засохшее козье дерьмо.

И в этот раз они нашли там следы стоянки и козье дерьмо. Кострища выглядели свежими, да и дерьмо не успело засохнуть, но ни одного пастуха поблизости не было видно. Могильщик обошёл стояку, прошёл чуть дальше, оглядывая потоптанную траву, и уверенно указал направление, в котором ушли кочевники.

Время постепенно приближалось к вечеру. Дождь ослаб, иногда и вовсе прекращаясь, но каждый раз начинал моросить заново. Хасл несколько раз замечал среди деревьев зайцев и однажды лисицу. Его рука каждый раз тянулась к луку, но охотник останавливал себя, вспоминая – он не на охоте. Хотя могильщик как-то раз проворчал, что не отказался бы от свежей зайчатины, особенно если им придётся останавливаться на ночёвку посреди леса.

Но, к счастью, спустя час или полтора, путники почуяли запах дыма и вскоре вышли на широкую поляну, на которой остановились пастухи. Вокруг пяти топящихся по-чёрному шатров паслось десятка три коз. Отара овец была где-то неподалёку, о чём извещало блеянье и брехливый лай пастушьих собак.

Из-за погоды пастухи попрятались по своим жилищам. Но когда переговорщики уже почти приблизились к стоянке, из ближайшего шатра выскочила мелкая шавка и залилась звонким лаем. За шавкой из-за полога появилась детская мордашка, тут же исчезла, а уже через пару секунд шкура буквально отлетела в сторону, и на улицу выбрался угрюмый пацан лет двенадцати с несоразмерно большим для него луком. Наложенная стрела смотрела прямо в грудь идущему первым Хаслу.

– Что нужно? – буркнул парень, оглядывая приближающуюся троицу.

Когда его взгляд остановился на могильщике, лицо лучника побелело, а рот открылся на всю ширину. Наконечник стрелы сразу же обратился на чужака.

– Если ты в меня выстрелишь, сидеть не сможешь месяц, – довольно сухо и как будто даже дружелюбно проговорил Велион. – У меня тяжёлая медная бляха на ремне, парень, и её отпечатки будут светиться на твоей заднице до самой свадьбы.

– Нам нужен Крамни, – сказал Хасл. – У нас к нему очень важное дело.

– Он у себя в шатре, – ответил мальчишка, но лука не опустил.

– Позови его.

– Крамни вас прекрасно слышит, – раздался приглушённый голос.

Полог центрального шатра распахнулся, и на улице появился высокий голый по пояс мужчина. Его короткие скатанные и грязные волосы мало отличались на вид от овечьей шерсти, а шрамов на коже было больше, чем у любого знакомого Хаслу человека. Крамни уже перевалило за тридцать, жизнь жестоко побила его, но всё же схожесть со смешливым братом ощущалась. Охотник только сейчас вспомнил, что брат Керага был самым здоровым из виденных им людей. Пастух лишь немногим уступал ростом могильщику, да и в плечах был не намного уже чужака.

Крамни оглядел пришельцев тяжёлым мрачным взглядом. Его лицо не изменилось, даже когда он рассмотрел могильщика.

– Я, на хрен, так и не поверил бы в бредни Варла, если бы не увидел сейчас его. – Пастух ткнул в Велиона. – Это могильщик? А ты, наверное, сын Варла, Хасл. Твой отец говорил, что когда-нибудь ты можешь заявиться сюда. И Рожа позавчера мне об этом говорил. Вот только не думал я, что ты придёшь в компании этого ублюдка. – Теперь пастух зло смотрел на Эзмела. – Ну, падла, припёрло-таки? Поди, на следующий Йоль твоя очередь идти к Другу?

– Жизнь иногда выкидывает разные фокусы, – невнятно сказал рыбак из-под повязки.

Старика трясло всё сильнее. Могильщик продолжал сверлить взглядом парнишку с луком, и тот, кажется, совсем стушевался – отчётливо подрагивающий наконечник стрелы смотрел уже куда-то в ноги чужаку. Хасл же не знал, что делать. Ему хотелось сбежать и не видеть ни этих шатров, ни шавки, которая скакала рядом, уже почти цепляя зубами правый хаслов сапог. Ни тем более жутковатого пастуха, которому охотник обязан рассказать о смерти брата. Но назад пути уже нет. Если охотник не возьмёт ответ за людей на себя, то ему лучше вообще не жить.

– Прежде чем ты пустишь нас в шатёр… – начал было Хасл, но Крамни громким презрительным возгласом прервал его.

– Ты думаешь, я вас впущу?

– Прежде чем ты пустишь нас в шатёр, – твёрдо повторил охотник, выдерживая тяжёлый взгляд пастуха, – я должен рассказать тебе очень плохую новость. Твой брат умер. Погиб от рук подручной Урмеру…

Теперь Хасла прервал полный боли и ярости вопль. Крамни опустил голову и, стиснув кулаки, начал раскачиваться на пятках. Это продолжалось довольно долго, но охотник, не говоря ни слова, терпеливо ждал, пока пастух хоть немного отойдёт от горя.

– Я почти ничего не знаю про подручную Урмеру, лишь то, что она сумасшедшая и её зовут Сильгия, – процедил сквозь сжатые зубы Крамни. – Но, клянусь всеми богами, она узнает меня очень хорошо...

– Это уродливая старуха. Она убила твоего брата, чтобы добыть себе еды. Твоего брата, Жерева, Эрли и ещё много кого. Могильщик убил её.

Крамни поднял взгляд. Его глаза буквально горели от ярости.

– Что ж, тогда я впущу вас. Но если вы лжёте…

– Мы не лжём, – сказал Хасл. – Но прежде чем впустить нас, ты должен знать ещё одно. Мы здесь, чтобы вы помогли нам убить Викле и Урмеру.

На покрытые шрамами губы пастуха вылезла горькая усмешка.

– Что ж, тогда я просто обязан впустить вас. – Он повернулся спиной к пришельцам, заглянул за полог и громко, отчётливо проговаривая каждое слово, произнёс: – Дед, ты был прав, против Урмеру, наконец, подняли бунт… Кто? Да твой внук, кто же ещё.

***

Его всю жизнь нервировали накладки. Он всегда следовал выбранной схеме, не отклоняясь от неё ни на йоту. Пусть даже план приведёт к полному фиаско, каждый из его пунктов должен быть выполнен. Так проще потом проанализировать причины успеха или провала.

Но в этот раз продолжать действовать по старой схеме нельзя. Иначе всё, что он сделал за эти годы (десятилетия!), будет уничтожено.

Урмеру не стал говорить с Викле. Плевать на этого оборзевшего мелкого говнюка. Голова хутора возомнил себя властелином всех людей, и он поплатится за это. Когда сама выживаемость человечества стоит под вопросом, без жертв не обойтись. Викле и его домочадцы станут жертвенными агнцами, но город выживет.

Точные данные о количестве оставшихся припасов у мага отсутствовали. Однако всем обитателям Бергатта не прокормиться – это неоспоримый факт. Разведчики, отправленные Урмеру утром, доложили: весь урожай уничтожен, скот пал. Викле обмолвился, будто у него запас еды на четыре Йоля. Но четыре Йоля для хуторян – это всего один Йоль, даже чуть меньше, для горожан. Сейчас сентябрь, как бы тепло ни было в долине, урожай зимой не вырастет. Где взять еды ещё на три месяца?