Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

Где бы мы ни оказались, я продолжу заниматься профессиональной фотографией. У меня давно имелись идеи для тематических серий фотоснимков. Хватило бы на несколько выставок. А выставки это возможность, что тебя заметят серьезные представители индустрии. Годы работы в журнале «Интересная жизнь» позволили отточить мои навыки. В последнее время журнал лишь сдерживал меня. Я уже давно был готов показать себя, предложить свой взгляд.

Я отчужденно оглядел кухню старой квартиры, в которой, как я думал прежде, буду жить ещё очень долго. Теперь все предметы и тени от них воспринимались совсем иначе. Втянул ароматный запах кофе и снова выглянул за штору в окно, сощурившись так сильно, как если бы смотрел на само солнце.

Из головы не шел лишь конверт из грубой бежевой бумаги с подписью «От К». Я испытывал к этому посланию мрачное любопытство. Впрочем не настолько сильное, чтобы нарушать обещание Катрине. Открывать его я не собирался.

Именно конверт, который Катрина планировала оставить под дверью моей квартиры — её маленькая тайна от меня — решил дилемму моего дневника. Я и впредь решил не рассказывать Катрине о существовании моих записей обо всём, что связано с вампирами.

Свет следующих дней скрыла декабрьская облачность.

Ночи мы с Катриной проводили в Калининграде так, как подобает гостям города. Вскоре у нас останутся лишь вспоминания о ночных прогулках в этом прибалтийском уголке. После закатов мы гуляли в парках и прогуливались по набережным. Проводили ночи в дорогих ночных клубах и барах. Танцевали, веселились, смеялись. Пробовали коктейли и снова танцевали. Жили для себя, позабыв о тенях прошлого.

Нас окружал запах едкого сигаретного дыма, спиртного, духов и одеколонов, дорогих и дешевых. Раньше мне не слишком нравились подобные заведения из-за разношерстной публики. Но теперь меня ничто не волновало. Я жил и радовался каждой минуте, проведенной с любимой.

Катрина выходила танцевать, и все глаза устремлялись в нашу сторону. Её движения были неповторимы и сексуальны. Глядя, как Катрина танцует, я влюблялся ещё сильнее. И я позволял себе растворяться в наркотике, которым была для меня Катрина, без остатка.

В одном из клубов я услышал разговор за соседним столиком. В компании мужчин говорили о Катрине. Один из них восхитился: «Так обалденно может танцевать только дьявол, овладевший телом девушки». А потом мужчина посмотрел на меня и, поняв, что я слышал это, поднял бокал, словно поздравляя, что моя девушка такая красавица.

Путь домой становился поводом для веселых разговоров с Катриной. Мы понимали друг друга с полуслова. Нам было хорошо вместе, где бы мы ни оказались. Мы с ней всё более становились родными и близкими.

До нашего отбытия из города оставались считанные дни.

Катрина настояла, чтобы я отправился к родителям попрощаться. Следующим же вечером она отвезла меня за город, остановила свой черный Форд Мустанг у самого забора родительского дома, но идти со мной отказалась. Я попытался уговорить её пойти со мной. Мне хотелось познакомить Катрину с родителями, ведь я гордился ею. Однако Катрина прервала мои уговоры:

— Нет. Пара важных дел и жажда вынуждают меня отлучиться. Я люблю тебя и ты мне очень нужен, но свести знакомство с твоими родителями, боюсь, мне ни к чему. — А увидев, что я собираюсь предпринять новую попытку уговоров, тихо добавила, подавшись ко мне: — В доме много икон. Я попросту не смогу.

— Откуда ты знаешь об иконах? — поразился я, поняв, что сам начал забывать, как выглядит родительский дом.

— Тень всегда ведает, где она заканчивается и начинается свет. Я не смогу.

— Находиться в доме?

— Быть там и не выдать себя. Не стоит на прощание оставлять родителям слишком яркие впечатления о твоей возлюбленной, Марк.

Я усмехнулся, поцеловал её и вышел из машины.

— Ты заедешь за мной? — спросил я, заглянув в салон.

— Ожидай меня к полуночи.

Форд-Мустанг умчался в ночь. Когда ветер унес последние отголоски мощного мотора, я зашагал через двор с вечнозелеными лужайками к веранде родительского дома, все окна в котором гостеприимно горели.

Дверь отворилась, на пороге мне улыбались родители, давно не видевшие сына. Отец смотрел на меня с одобрением, довольный, что я заглянул, наконец, на семейный ужин.

Не могу сказать, что я очень по ним соскучился. Я приехал только потому, что понимал: возможно, я никогда больше не увижу их, растворившись в далеких краях, что таит бледный горизонт.

Они тепло приветствовали меня и завели внутрь. С порога я почувствовал тепло и уют дома, в котором я всегда желанный гость. Вкусно пахло ароматом домашних блюд. Вешая свою куртку, я заметил много вещей висящих в прихожей.

— А что, к вам сегодня кто-то ещё приехал?

— Ну конечно, ведь мы же так давно не виделись, — неожиданно из гостиной вышла моя двоюродная сестра. — Как только ты позвонил родителям, они обзвонили родственников и предложили собраться. Правда, смогли приехать не все. Ну, здравствуй, Марк! — улыбнулась она, подходя.

— Здравствуй, Кира.

Она обняла меня.

— Ой, какой ты холодный! Замерз?

Следом вышел её муж, как всегда в очень аккуратной форме офисного работника. Белый воротник рубашки выглядывал из-под серого шерстяного джемпера. Мы всегда с ним были в хороших отношениях. Со всей присущей ему серьезностью он приветственно пожал мне руку:

— Марк.

— Герман, — кивнул я.

— Действительно холодная рука, — заметил он.

Отец предложил всем нам отправиться за стол.

В светлой гостиной, потеснив простор комнаты, стоял сервированный стол, за которым шла оживленная беседа. Моложавая полная дама, моя тетя Надежда, горячо убеждала своего мужа, что предстоящая зима будет очень холодной. Дядя, сколько его помню, всегда был похож на одного персонажа из фильма, которого играл Джин Хэкмен. Он много курил, постоянно кашлял и отпускал желчные высказывания в адрес всех, кто ему когда-то хоть чем-то не угодил. Отец занял место во главе стола, а мне предложил сесть напротив. Герман возился с бутылкой белого вина, которую до этого пристально разглядывал его тесть.

Наша семья была дружной, и самым обособленным человеком в ней, пожалуй, был я. Особенно теперь. Когда мои родные казались мне чужими в сравнении с Катриной.

Потек неспешный разговор близких родственников, волей случая давно не имевших возможности вдоволь пообщаться. Сразу же тема коснулась перемен в жизни других. Мама поинтересовалась, не собираются ли Кира и Герман заводить детей. Тетя Надежда заговорила о том, что все однокурсницы Киры уже давно обзавелись детьми, хоть долго были незамужними, а некоторые из них даже страшненькими.

— Да, время летит, — заметила мама, — если бы с Мариночкой не случилось несчастья, мы, возможно, тоже скоро ждали бы внука.