Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

Катрина задержала на подданном непримиримый беспокойный взгляд, какой бывает, когда на кону жизнь близкого человека. Глаза Катрины никогда не стали бы такими взволнованными, если бы речь шла о судьбе Джареда — подумал советник, сдерживая гнев.

— Есть только один способ спасти Марка. Оставь его. — Осторожно произнес он.

Окна библиотеки засветил свет фар. Серебряный Роллс-Ройс Виктора свернул с дороги на территорию поместья. Хозяин дома возвращался.

Катрина убрала коготь от лица Джареда и отвернулась от него. В памяти её всплыли слова, которыми она заставляла Марка понять, что она подобна дикому зверю и порой опасна. Как бесстрашно открывала свои греховные тайны этой ночью, отчасти, чтобы предупредить и обезопасить любимого от самой себя. Теперь она вспомнила, как однажды в прошлом набросилась на Марка. Одичавшая, обезумевшая и изнуренная от голода и потери собственной крови. Тогда ей хотелось разодрать грудную клетку фотографа, выломать его ребра и пить из его сердца. Настолько она была голодна. Настолько голоден может быть каждый лордок.

В её любви крылось гораздо больше опасности, чем забвенного счастья.

— Мы прокляты, — мертвенно выдохнула Катрина во тьму.

Джаред посмотрел на неё внимательно, пытаясь понять, послышалось ему или нет.

— Прости, что ты сказала?

— Лордок сотворил столько зла, что его потомки должны расплачиваться ещё при жизни. Жертвовать всем. Не ради искупления своих грехов, а ради искупления грехов своего пращура. За свои же грехи мы ещё ответим.

Джаред напряженно слушал наемницу, недовольствуя по поводу сказанного в адрес первейшего из них, Падшего принца.

— В таком случае, наша судьба ещё более печальна, — ответил Джаред. — Но она такова. И силясь что-либо изменить, мы собственными руками сделаем только хуже. Неизбежное можно только принять.

Наемница уловила весьма многозначительный подтекст его слов.

— Ты можешь идти, — в приказном тоне сказала Катрина.

Он поклонился ей и оставил наемницу одну.

Выйдя из библиотеки, советник вытер каплю крови, что проступила из царапины на подбородке. Портить отношения с Катриной Джарежу было равноценно пытке. Ровно, как и видеть, что она не желает слышать голос рассудка. Это жертва, которую он приносит во имя высшей цели. Что бы там ни думала Катрина, всё лишь для её блага.

Как-то давно лорд-маршал Вэллкат рассказал Джареду о том, что имеет большие планы насчет своей дочери. Он не мог посвятить советника в эти планы, но заверил, чтобы тот слепо подчинялся воле своего лорда и сказал, что возможно, Катрине будет плохо от этого. Возможно, он, Зан, лишит тем самым свою дочь тех согревающих душу мелочей, которыми ей бы хотелось обладать, но это неважно по сравнению с тем величием, что лорд-маршал Вэллкат ей уготовил. Джаред ему верил. И бережно хранил эти слова в памяти.

Внизу зазвучали голоса встречавших Виктора Вормана. Джаред поспешил в свою гостевую комнату. Закрыв дверь на замок, он набрал личный номер сербского лорда-маршала.

— Mo’llero , — (говори), велел Зан на языке лордоке, сняв трубку.

— Amme dohmmelflieyro, diah lu’anhapheiro maiv, — (я сделал, что было нужно), сообщил Джаред и продолжил на языке бессмертных: — Фотограф отреагировал на мое появление так, как ты планировал, и Катрины вышла на разговор со мной, как ты предполагал. Мне удалось донести до Катрины всё, что ты хотел, чтобы она услышала. Катрина была очень угнетена. Она действительно дорожит своим смертным.

— Хорошо. Это поможет ей принять верное решение.

Зан закончил разговор.

В следующие несколько дней Катрина оставалась в поместье Вормана, чтобы всё обдумать. Она отрицала многое из того, что сказал Джаред, но лишь потому, что боялась поверить в правду. Марк действительно не в безопасности рядом с ней. Как это больно осознавать. Как трудно и больно! Но разве Катрина не заверяла Марка, что всё будет хорошо? Разве не обещал он ей того же? Неужели оба, боясь принять неизбежное, говорили друг другу то, чему не верят?

Неумолимо близился Поминальный бал, который Виктор устраивает каждые десять лет в память о своей погибшей жене Лауре. Зан Вэллкат, несомненно, воспользуется приездом на торжество, чтобы вычеркнуть Марка из жизни своей дочери наемницы.

Зан хотел убить Марка руками Виктора Вормана с отъездом Катрины, но тем самым лишь подтолкнул свою дочь вернуться к Марку. И жизнь фотографа была под защитой Катрины, пока сербский лорд-маршал оставался в Белграде. Но Катрина не сомневалась, что в свой следующий приезд в Калининград её отец вознамерится лично привести приговор в исполнение. А значит, условия сохранности жизни Марка изменились.

Много ли наемница знала смертных, которым удалось выжить, после того, как Мучитель Паннонский вынес им приговор?

В размышлениях и одиночестве наемница ходила среди подтаявших сугробов по территории поместья ночью 1 декабря, ожидая найти покой и уединение вдали от обиталища вампиров. Черные стволы деревьев с просыревшей корой высились справа и слева, становясь всё гуще вдали. Где-то в нескольких метрах отсюда заканчивалась земля, которой владел Виктор, и начинались дикие леса.

Из-за деревьев впереди раздался смех. Катрина мгновенно остановилась. Позабыв о своих раздумьях, она пристально вгляделась в ночную темноту, вспыхнувшими желтыми глазами.

— Сюда опасно ходить, Дэн. Здесь рядом есть заброшенный дом, о котором в округе ходит полно всяких нехороших слухов. Тут много лет подряд люди пропадают.

— Да брось, Мила, это у вас всякие небылицы сочиняют, а у нас в городе сказочками никого уже не одурачить.

Среди деревьев и кустарников впереди промелькнули две фигуры. Обнявшись, юноша в натянутой на глаза шапке и молоденькая девушка неспешно брели, надеясь, что двигаются по направлению к шоссе.

Катрина, не желая, чтобы её обнаружили, медленно и тихо задвинулась за дерево. Её желтые глаза, однако, продолжали следить за людьми из темноты леса. Воздух наполнился сладким присутствием страха.

— Пожалуйста, пойдем обратно.

— Тебе че, страшно? Да ты не боись, я рядом.

— Здесь холодно и жуткий ветер. У меня волосы лезут в лицо.

Парень засмеялся.

— Давай я уберу их с твоего лица, иди сюда…

Он остановился и потянулся к лицу своей подруги. Девушка похихикала, подняв плечики, и кокетливо прошептала, словно бы говоря что-то очень неприличное:

— Только волосы убрать хочешь?

— Может и не только.

— Может ещё поцеловать меня?

— И откуда ты всё знаешь?

— Просто я самая лучшая.

— Это точно! На этой неделе ты у меня самая лучшая!

— Фу, Дэн, вот ты козел конченый! Всё, отвали от меня!

— Да ладно тебе, я ж пошутил!

Выражения снежно-белого лица, с каким из темноты наемница наблюдала за парой, можно было испугаться. Перед тем как напасть, бывает, хищник застынет на месте, смотря на жертву помутневшими от голода глазами. В его морде всё замирает, и, напряженный, он стоит, ловит каждое движение жертвы. Смотрит в глаза своей добыче сквозь её страх, в её сердце. Устремляясь в момент, когда его зубы пройдут через шкуру жертвы, и его язык обагрится сладко-горькой кровью.