Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

— Ты чувствуешь какую-либо связь с ним?

— Давно перестала.

— А я ощущал связь с тобой, с самого нашего расставания и до ночи, когда ты вернулась и спасла меня от обращенной из клуба «Валлахия».

— И я. Всё это время.

Мне захотелось хотя бы немного испытать то, что чувствуют вампиры, касаясь губами шеи жертвы в поцелуе смерти. Нежно заключив эту обольстительную брюнетку в свои объятий, я наклонился и впился губами в её шею. А она, словно поощряя мое любопытство, повернула голову, открывая шею моему поцелую.

— Но теперь ты знаешь, что это было чувство связи с серийным убийцей. Зверем алчущим, чей голод неутолим, — жарко прошептала Катрина. — Прости меня хотя бы ты. За дела, что сделаны, и что ещё будут сотворены.

Разве под силу человеку простить такое? Простить то, что может повторяться вновь и вновь? Разве под силу ослепленному любовью сердцу обвинять пусть даже за столь ужасные деяния?

В каком-то смысле, я давно стал подельником наемницы. А о некоторых вещах предпочитал не думать вовсе, зная в глубине души, какую тьму найду в прошлом Катрины. Но лишь сейчас я начинал в полной мере ощущать всю тяжесть её кровавого существования. Будущее, прежде скрашенное моими чувствами, которые нисколько не пошатнулись, всё же приобрело чернейшие тени.

Любовь к Катрине Вэллкат превращалась в пропасть, в которую человеку лучше не спускаться. Мне оставалось лишь надеться, что будущее, в отличие от прошлого, можно изменить. Иначе в этой пропасти сгинем мы оба.

Катрина и я молча обменялись взглядами, в которых читалось понимание тревог каждого из нас.

— Тебе становится легче от того, что ты рассказываешь? — спросил я. — Хоть немного.

— Немного. Возможно. При этом я вижу, что тебе становится тяжело.

— Я хочу продолжить, — уверенно сказал я.

— Зачем?

— Я верю, что это может что-то изменить. К лучшему.

Слабая улыбка коснулась её губ.

— Мне бы твою веру, Марк.

— Что ещё из твоих грехов тебя тяготит?

Она взяла со стола бокал, который наполняла для меня и протянула мне:

— Лучше выпей вина перед тем, как услышать следующий рассказ. Мою тайну, скрытую как от людей, так и от лордоков. Тайну, за которую меня судили бы и смертные и мертвые, узнай они всё, как есть.

— Разве это возможно? — изумился я.

— Возможно и немыслимо, — с горькой задумчивостью заверила Катрина. — Среди множества имен и жизней, что были загублены мною, есть одно. Особенное. Даже то, о чем мы с тобой говорим сегодня, я чувствую, косвенно связанно с теми странными событиями, что развернулись столетие назад. Джульетт Фэннинг — шестнадцатилетняя девчонка медиум из лондонского Ист-Энда, жившая на заре XX века. Дочь простого рабочего. Лордоки никогда бы не узнали о её существовании, если бы не её пророчество о том, что бессмертный род вампиров сгинет. Лондонские газеты, писавшие о всевозможных медиумах в эпоху увлечения общества спиритуализмом подхватили историю Джульетт. И так она дошла до наших кланов. Можешь себе представить, как смутились вечные хозяева ночи, заслышав, что однажды умрут? Триумвират захотел убить Джульетт. Убить саму идею, которую она несла. Пока эта идея не распространилась и не посеяла хаос среди кланов. Меня отправили привести приговор в исполнение в числе других стражей Триумвирата. Но я не торопилась отнимать жизнь Джульетт. Я считала, что её знания могут пригодиться лордокам, чтобы избежать гибели нашего рода. Когда я её увидела, я сразу поняла, что Джульетт не обычная. Эта девочка, видевшая будущее лордоков, знавшая, что уготовано вампирам, доверилась мне. Джульетт раскрыла мне свое пророчество. И я должна была её защитить. В её жизни я увидела ценность. И помогла ей бежать. Но не смогла спасти её. Вся сила лордоков, которая только таится в ночной тьме, жаждала её смерти и противостояла моим намерениям. Намерениям, возможно, впервые служившим во имя добра и жизни. А я не могла действовать открыто. И поэтому проиграла в отчаянной и обреченной борьбе за чужую жизнь. Жизнь Джульетт Фэннинг вырвали у меня из рук. Триумвират добился своего. Мир даже не представляет, что тогда потерял. Лордоки успокоились и забыли. Но не я. Я до сих пор не могу поверить в пророчество Джульетт, но я храню его в своей памяти. Со страхом и смятением.

[1] Русско-турецкая война 1735—1739 гг. После успехов русской армии в кампании 1736 года, к войне с Османской империей подключилась Австрия. Однако из-за серии поражений Австрии в 1739 году, австрийцы заключили с турками Белградский мирный договор, в результате которого Австрия уступала Османской империи области в Сербии и Валлахии, земли южнее Савы и Дуная, включая Белград и территории, потерянные турками в прежнюю Австро-турецкую и Турецко-венецианскую войну. Белградский договор вынудил и Россию начать переговоры с Османской империей, что послужило концом войны.

Помнишь, печалясь,

Склонясь пред судьбой,

Мы расставались

Надолго с тобой.

Дж. Г. Байрон

Взволнованный от любопытства и сострадания к Джульетт со щемящим сердцем я наблюдал за тем, как Катрина переживает всё это заново.

— Какое пророчество?

В глазах Катрины блестели слезы. Обратившись воспоминаниями в тот момент, она с недоверием произнесла:

— Меч зари станет причиной гибели вампиров. Причиной падения проклятых. И в свои руки его возьму я. Вот её предсказание, слова девочки, оставившие во мне пустоту. Сознанием до сих пор я отказываюсь верить в эти слова, хотя мое сердце поверило Джульетт ещё в ту ночь. И я так сожалею! Я не смогла её сберечь. Возможно, самого важного человека. Мне так жаль!

Она сжала пальцы в кулаки, и боль проступила на её прежде гладком снежно-белом лице. Я крепко обнял её, сам испытывая глубочайшее потрясение после всего услышанного.

— Прости меня, — прошептала она, обращаясь куда-то в прошлое.

Так мы простояли ещё долго. Молча, находя утешение друг в друге. Я выждал, когда Катрина успокоится. И спросил:

— Как ты считаешь, это возможно в принципе? Гибель вампиров. Лордоков. Обращенных.

Катрина быстро пришла в себя и заговорила с ясной рассудительностью наемницы:

— Вероятность исчезновения отдельного вида всегда есть. Триумвират стражей существует для того, чтобы предотвращать угрозы, способные обернуться нашим вымиранием. Но пока настолько больших угроз не возникало.

— А возможно ли, что именно ты сыграешь в этом роль?

— Как бы тщательны ни были чистки, которые я возглавляю, трудно извести всех обращенных даже в одной Сербии. В случае с гипотетическим противостоянием одного наемника лордоков Триумвирату и остальным кланам, перевес сил не в пользу наемника. Я бы не ввязалась в войну, в которой неизбежно проиграю.