Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

— Истину , — со скепсисом повторил Понарин, недовольный тем, что сербский лорд-маршал встретил его, вызвав к себе, едва тот прибыл, будто своего подданного. И тем не менее, уста его облобызали это слово с особым почтением к самому понятию. Ведь Понарину как никому было известно, сколь многое может скрываться за этим словом. — Не многое на свете имеет право ею зваться. Мир сей стоит на костях заблуждений, догме убеждений и откровенной лжи. Истина в установившемся порядке вещей жаждет разрушений. Зачем тебе тревожить истину? Ты тоже жаждешь разрушений, Зан?

— Несомненно! Если речь о недальновидном коварстве морбиевых сплетен.

— Ты не думаешь, что мы можем пропустить церемонию? Остается мало времени, Зан.

Глаза Зана так и горели в сизой темноте.

— Время всегда есть. Не нам с тобой тревожиться об оном.

— Будь по-твоему, — произнес Понарин и опустился в кресло напротив, испытывающе глядя в горящие глаза лорда-маршала Вэллката.

— Согласно книге пророчеств Тентел, существует некий ключ от мира, что обратит день в вечную ночь. « Многие останутся слепы к нему, другие, напротив, прольют за него свою кровь. Падет эра живых, и придет эра тьмы. Лордоки воцарятся в навеки подлунном царстве» , — процитировал Тентел Зан, а Понарин устало вздохнул.

— Мне известно это пророчество, Зан.

— В ноябре я послал свою дочь в этот город, чтобы воплотить это пророчество.

— Вопреки моим попыткам отговорить тебя. Знаю. Мы говорили об этом осенью в Цитадели Триумвирата, — сдержано проговорил Понарин, однако вскоре намеревался всё же прервать разговор, слышанный и прежде, ещё два месяца назад.

Понарин с самого начала остался безразличен к идее, которую тогда высказал Зан в Триумвирате. Идеи о том, что открытие русского ученого физика может послужить лордокам так называемым «ключом от мира». Так лордоки называли сакральный артефакт, о котором толкует их книга пророчеств Тентел.

— Конечно, вопреки твоим попыткам отговорить, — непреклонно отозвался сербский лорд-маршал и ответил цитатой из Тентела: — «Ни один сын и ни одна дочь своего народа не уверуют, что пред ними Ключ от мира, даже храня его в собственной длани» . Ты знаешь, как я желаю, чтобы воцарилась вечная ночь. Твои и мои сомнения — ничто в сравнении с будущим, которое мы можем сотворить. Задача стражей не упустить шанс построить наш собственный миропорядок и преумножать ту власть, что была у нас при Лордоке. Ради этого я прислал дочь в Калининград.

— Мотивы поистине благородные, — согласился старейший из лордоков, будто подводя итог разговора.

— Я продолжу, Понарин, иначе Морбий наговорит тебе столько всего, что сказки о лесных духах тебе начнут казаться былью.

Понарин понятливо кивнул и жестом попросил лорда-маршала продолжить.

— Не только мы искали Ключ от мира. Катрине мешали иллюминаты. Ими руководил англичанин Джон Арлингтон, бросивший много сил и ресурсов, чтобы нам помешать. Разобраться с этим препятствием тихо и без грязи не получилось. Трупов осталось много, но Катрина добралась до Ключа.

Что-то во взгляде хрустально-светлых глаз Понарина Люцербера изменилось.

— Да, друг мой, Ключ от мира существовал, — с достоинством произнес Зан. — Ты не верил, но это не меняло истины.

— Неужели? Однако день по-прежнему сменяет ночь, — с расстановкой проговорил Понарин. — Как же ты это объяснишь, если Катрина нашла тот самый Ключ от мира, что обещает нам Тентел?

— Отсутствием твоей поддержки, Понарин. Если бы ты внял моим словам, и Триумвират отправил бы бойцов от каждого клана стражей, быть может, сейчас уже воцарилась бы эра вечной ночи. А поскольку Катрина вынуждена была действовать тайно, в одиночку, способностей одной наемницы не хватило. Ключ забрал Катрину туда, где моя дочь пережила нечто нам неведомое.

Ровная спина Понарина вытянулась ещё сильнее.

— О чем ты говоришь? — спросил он, почувствовав, сколь многое таится за недосказанностью.

— Ключ впустил её в сокрытый мир иррациональных в своей рациональности законов. Туда, где низ вверху, а верх внизу. Она сказала, что столкнулась с силой, превосходящей нашу. Эти её слова мне особенно запомнились. Эти слова и… — Зан задумался, глядя в одну точку.

— И что ещё? — интерес Люцербера не угасал.

Зан посмотрел на верховного судью.

— И её страх. Она сказала, это было чистилище. Как часто ты видел страх в глазах наемников, Понарин? Видел ли ты, чтобы Нобилиор боялся?

Оба некоторое время молчали, глядя друг на друга в раздумьях, какие довлеют над полководцами.

— Если где и находится чистилище, то здесь. На Земле, — проговорил Понарин Люцербер. — В чистилище отправляются души грешников для искупления грехов в надежде на очищение, спасение и вечную жизнь в Царстве Вечном. Не слишком ли это похоже на жизнь смертных здесь? Ведь они верят, что именно в этом мире определяется судьба их душ.

— Мне плевать, в каком мире мы живем, Понарин, — отмахнулся Зан и продолжил. — Меня заботит лишь мир, какой должен принадлежать нам по праву. И препятствия, какие мы можем встретить на пути претворения пророчеств Тентела в явь. Катрина встретилась с некой первозданной тьмой, которой принадлежит Ключ. И потому не смогла исполнить пророчество. Вот, что Триумвират должен учесть.

— Первозданной тьмой? — смутился Понарин. — Что это значит?

— Не знаю, — напряженно ответил Зан. — Но Катрина была напугана. По-настоящему.

Оба снова замолчали.

— Интересно, — проговорил старейший вампир и переплел пальцы рук. Тонкая кожа черных перчаток затрещала. — Полагаю, Ключ теперь потерян?

— Где бы Катрина ни была, оттуда она вернулась уже без Ключа. Иллюминаты не знали об этом, и англичанин начал пытать её. В ту ночь приехал я, предчувствуя беду. С Виктором мы отправились за Катриной, но прибыли слишком поздно. Время сыграло не в нашу пользу. Когда я увидел Катрину, она была отравлена серебром пули, дымящейся в её плече. От каждой капли дождя моя дочь вздрагивала, словно от удара копьем. Тебе ли не знать, каково это, умирать от серебра.

— Это неслыханно! — возмутился верховный судья. — Прошу, скажи, что убил того англичанина.

— Боюсь, что не буду честен, если так скажу. Той ночью никому не было суждено уйти победителем, — хотя Зан рассказывал о мастере иллюминатов Джоне Арлингтоне, перед его мысленным взором представал скрюченный силуэт дрожащего от холода и боли Марка Меерсона, что беспомощно лежал у ног Зана под бушующим дождем. Этого претендующего на любовь Катрины смертного он ненавидел пуще, чем ненавидел англичанина, пытавшего его дочь. Пальцы Зана впились в полированные резные подлокотники кресла. — Прогнать иллюмината вместе с его людьми мне удалось. Но претворить пророчество помешало нечто, о чем Тентел умалчивает.