Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

Многие из присутствующих неотрывно следили за полюбившимся им действом. Они знали, что будет дальше. Виктор церемониально простер руки в стороны, и офицеры памяти водрузили портрет на стену.

Скорбные тени на лице лорда-маршала подчеркивали горечь его тоски по погибшей возлюбленной Лауре. Навеки сгинувшей в черном пламени смерти. Не могущей ни прокричать, чтобы выразить боль, ни вспомнить, кем была и кем более никогда не будет. Вместо неё об этом сегодня вспоминали живущие лордоки.

Офицеры памяти синхронно взялись за материю цвета ночи и медленно, исполненные бесконечной печали, потянули вниз. Черная пелена поплыла вниз по холсту, обнажая портрет молодой женщины с темными волосами в белом платье моды конца XIX века и красной розой в руках.

Извиваясь и мерцая, ткань опустилась вокруг застывшего Виктора на каменный пол. Собравшиеся встретили происходящее глубоким почтительным молчанием.

Наконец хозяин вечера поднял глаза и обвел взглядом собравшихся.

— Помня её лицо, — он повел рукой в сторону портрета, — мы обязаны помнить об остальных покинувших нас. О том, что каждый лордок ценен, ибо он наследник времени и наследие прошлого. Всякий павший лордок уходит, ничего не оставляя. Бал памяти мы проводим раз в десятилетие, чтобы дать голос тем, кто его никогда более не обретет.

В глубине толпы Фелиция тихо прошептала младшей дочери Виктора, Селоне:

— Я так люблю этот момент. Виктор каждый раз произносит новую речь. И каждый раз всё более трогательную.

Прежде приглушенный голос Виктора, теперь громко воззвал:

— Возложим дань памяти к надгробию моей жены Лау́ры. Вспомним имена всех когда-либо павших лордоков и сохраним сгинувшее в себе! Порознь мы уязвимы. Но род наш вечен!

Лорд-маршал Ворман поискал глазами кого-то среди гостей. А те, зная, что роль почетной гостьи часто отводится Катрине Вэллкат, попытались тоже отыскать взглядом её.

Но Катрины здесь не было. Виктор увидел Зана. Сербского лорда-маршала кто-то спрашивал, почему нигде не видно наемницы. Отсутствие Катрины удивило хозяина вечера, прежде она не пропускала ни одного Поминального бала.

— Эмина, — громко пригласил Виктор и протянул клинок, — прошу!

Бывшая возлюбленная павшего наемника Нобилиора, подданная швейцарского клана стражей, сегодняшняя спутница Понарина Люцербера вышла из темноты к портрету, величественно возвышающемуся над происходящим.

Шорох кринолина её золотого платья отозвался эхом, напоминающим хлопот крыльев. Виктор торжественно передал клинок Эмине, и та с почтением его приняла.

Глаза Эмины плотоядно блеснули, она поднесла клинок к протянутой руке и медленно провела лезвием по своему белому запястью, закрыв глаза и растянув губы в удовольствии.

Клинок обнажил на мгновение плоть вампира, не сокрытую кожей, и тотчас же из длинного пореза заструилась кровь. Эмина простерла руку над могильной плитой в полу сразу под тем местом, где висел портрет, чтобы её кровь омыла пыльный камень с выбитым именем Лауры.

Все пристально следили за багровой струйкой крови, берущей начало в разрезанной плоти вампира и орошающей могилу Лауры. Следом за этим пальчиками другой руки Эмина залезла в самую глубь пореза, чтобы в полной мере вымазать их в собственную кровь, как это всегда делала Катрина, потом вытерла окровавленные пальцы о свои губы, тут же ставшие ярко-алыми. Взойдя на ступени перед портретом, Эмина поцеловала изображенные маслом губы Лауры своими окровавленными губами, чтобы напоить собственной кровью изображение жены Виктора.

Из десятилетия в десятилетие выносимый портрет покойной остается одним и тем же. И каждый раз регулярно окровавливаемые губы на портрете ничем не напоминают о прошлом кровоприкосновении, словно портрет и вправду впитывал получаемую кровь.

Виктор огласил поминальный бал открытым. Летописец клана Ворман, стоявший в углу, внес в книгу бала памяти очередную запись с датой и именем почетной гостьи. Слуги открыли все двери и впустили музыкантов, зажегся верхний свет, прогнав бездонный мрак. Обнаруживалось, что стены в зале декорированы зеркалами, значительно приумножающими количество гостей. Заиграла виолончель, наполнив зал густым стоном, а следом вступили арфа и скрипки.

Виктор галантно пригласил почетную гостью и в ознаменование открытия бала прошел с Эминой первый круг танца, напоминающего вальс, только имевшего свое собственное название, произносимое лишь на языке лордоке. После к танцующим присоединились другие пары.

Каждое десятилетие в эту ночь кроме вампиров приглашаются также и смертные. Задолго до события Норберт высматривает в городе подходящих молодых мужчин и женщин, предпочтительнее приезжих, и вручает им приглашение с датой и временем прибытия на бал.

Люди с радостью принимают приглашение и, как правило, являются старательно наряженными, в компании своих знакомых. Собирается много народу. Их массовое жертвоприношение из десятилетия в десятилетие венчает празднество.

Людей на кровавый пир все теперь и ждали.

[1] Герб клана Дариуса Морбия — одного из старейших вампиров, изображал выложенную из костей паукообразную букву «М», в центре которой острие копья указывало вниз, откуда произрастали две ветки бузины (проклятое и нечистое дерево) и расходились в стороны от буквы, над которой изображалось кричащая голова.

Лучше страшный конец, чем бесконечный страх.

Фридрих Шиллер

Голоса ветра и непогоды поглотил гул мощного мотора. Стремительно летящий, словно черная стрела, Форд Мустанг «Элеанор» чиркнул под реющими траурными флагами подъездной дороги и послушно остановился у самого входа в особняк Вормана.

Из салона прямиком в дом спешно промелькнули полы кожаного плаща.

— Ах, ну вот и вы! — Радостно воскликнул дворецкий.

Комнаты Викторова дома заполняла размеренная мелодия струнных инструментов. Раздавался смех вампиров и восхищенные голоса приглашенных людей. В зале царствовал истинный бал. Пышные платья темных тонов от черного до алого кружились по залу в увлекательном танце в паре со строгими мундирами, фраками, камзолами и коутами. Бал в самом разгаре. Она опоздала.

Катрина осмотрелась и пошла дальше. Постепенно дух величавого торжества передавался ей, и тревожные мысли о предстоящем побеге растворились среди танцующих пар. Наемница желала найти здесь свою подругу Сандрин Вольтер, но той нигде не было. Цепкий взгляд синих глаз перескакивал с одних присутствующих на других и остановился вдруг на Астрид Сандерленд, разговаривающей с гостем из числа приглашенных смертных. Катрина направилась к той паре.