Андрей Круз - У Великой реки

– Зачем? Яда во мне и так хватает, а змея не будет тебя возбуждать, если ты, конечно, не окончательная извращенка. – почти пропела в ответ демонесса и показала острый розовый язык.

– Ты можешь о чем то другом говорить, кроме… этого?

– Могу. – кивнула Лари. – Но не хочу. Об «этом» интересней всего, если с тобой. И это тебя возбуждает, ну призна-а-айся.

Последнее слово она протянула с каким-то грудным урчанием, словно пригревшаяся кошка. Маша лишь еще раз фыркнула.

– Меня возбудило бы, если бы тебя арестовали сейчас и дали бы мне отдохнуть от тебя недельку.

– Ну вот, видишь, ты и созналась – обличительно уставила на нее тонкий палец демонесса. – Ты мечтаешь увидеть меня в цепях и кандалах. Теперь я точно знаю, что тебя возбуждает, шалунья ты моя.

При этом она сделала вид, что собирается потрепать Машу по волосам. Та увернулась, задохнулась, и не ответила ничего. Я тоже не вмешивался, потому что такие перепалки превратились в их стиль общения. Молодая колдунья оказалась девушкой приличной и немного застенчивой, неизвестного возраста демонесса, как выяснилось, была особой ехидной, веселой и склонной к хулиганству, поэтому по-другому они общаться и не могли. На самом деле ничего «криминального», кроме сомнительных шуточек, между ними не происходило. А я все больше и больше задумывался о том, что вовсе не отказался бы от «криминала» между Лари и мной. Ну да ладно, вечно я не о том думаю. Говорили мне много раз: «Сашка, не доведут тебя девки до добра!». И я в это верю.

– Ладно. Смех смехом, а трындец кверху мехом. – заявил я. – Лучше всего нам выехать сегодня.

– В ночь? – поразилась Маша.

– В ночь. – кивнул я. – И проехать хотя бы километров пятьдесят, после чего можно встать лагерем в лесу.

– Зачем? – удивилась Лари.

– Затем, что они завтра наверняка попытаются выехать раньше, чем мы. И примут нас на дороге.

– Они где остановились? – спросила она. – В «Приюте путника»?

– Лари. – я даже остановился и уставился ей прямо в ее угарные зеленые глаза. – Если ты что-то с кем-то из них сделаешь ночью, то завтра никого отсюда не выпустят. И начнется следствие. И мы здесь застрянем надолго, а у нас впереди дела, которые надо бы сделать.

– Можно ничего не делать. – мило улыбнулась она. – Распылить через окошко или под дверь один эликсирчик, и завтра вся банда будет занимать очередь к уборной. И так двое суток, и никакие целители не помогут. А потом еще будут сутки в себя приходить. Он у меня в чемодане лежит, вполне могу поделиться.

– Не надо. – отказался я от такого предложения. – Лучше попытаемся уехать сегодня. Пока мы с ними просто подрались, причем по их же вине. И они это понимают. Не удастся засада – плюнут и по своим делам поедут. А вот если у них начнется повальный понос после драки с нами, и они еще почувствовали магию, то тогда они плюнут на всю охоту на «Ласок» и погонятся за нами. И вообще, вы вынуждаете меня напоминать, кто в отряде главный.

– Хорошо, хорошо, мы помним, что ты главный, а мы слабые и покорные женщины. – не удержалась, чтобы не съехидничать, Лари.

Но спорить прекратила, и когда я попросил их быстро отправиться в гостиницу, пока бандиты посещают местных лекарей, они не стали возражать, а побежали чуть ли не бегом. А я повернул к автомастерской. Остается надеяться, что рессоры в машине были в нормальном состоянии, и она сейчас не стоит на подставках со снятыми колесами и полуразобранной подвеской.

Когда я бегом вбежал мастерскую, обратив на себя удивленные взгляды братьев Бочаровых и их учеников, Петр как раз осматривал рессоры. Шприцевать подвеску, судя по всему, он уже закончил.

– Стой! – крикнул я. – Не надо с рессорами возиться.

– А чего так? – высунул из под днища машины чумазое лицо Петр, стоящий в ремонтной яме.

– Планы изменились. Тороплюсь. Сколько должен?

– Это уже ко мне. – окликнул меня Иван Бочаров, и начал листать свою конторскую книгу.

Листал он долго, слюнявил палец, шевелил губами, исподлобья наблюдая за мной, попрыгивающим от нетерпения, и в конце-концов выдал результат. Отдать пришлось почти десять рублей золотом, некоторые работы Иван явно сочинил с ходу, когда подсчитывал сумму. Видел, гад, что я тороплюсь, и проверять не буду. Все автомастера такие, даже самые лучшие.

Рассчитавшись, я завел свою полуторку, не дожидаясь, когда мотор прогреется, воткнул первую и увесистый трехосный грузовичок с рычанием выехал в ворота, где мне резко пришлось ударить по тормозам, чтобы не столкнуться с «козлом» с пустующей турелью за передними сиденьями. Вот уж везуха… как утопленнику.

В «козле» сидели трое – Вова Труба, южанин со свежим, но уже заросшим шрамом на лице, от моей дубинки оставшимся, и один из «певцов», тот, что кинулся первым на Лари. За рулем сидел «певец» и именно он нажал на тормоз, причем так резко, что из проехавшихся юзом колес поднялось облако пыли, а сидевшие в машине чуть не вылетели вперед.

– Кого я вижу. – произнес Вова Труба, уставившись на меня своим тяжелым взглядом. – Кого нам боги принесли навстречу.

– А боги ли? – подхватил тон шофер.

– Нет, не боги. Я сам приехал. – сказал я, сдвинув руку поближе к кобуре.

– Не мацай волыну, не надо. – покачал головой Труба.

Южанин с шофером напряглись. Я ничего не сказал, лишь продолжал молча смотреть на их атамана.

– Не надо дергаться. – снова сказал он. – Мы не хотим поднимать шум в городе. Нам и так инцидент в трактире дорого обошелся. Штраф, время, наши личности попали в бумаги жандармского ведомства.

– И? – лаконичней некуда спросил я.

– И… ничего. Проезжай. В другой раз увидимся. – сказал Труба, задумчиво глядя на меня.

– Назад сдайте. – сказал я, руку от кобуры все же не убирая.

– Сдай чутка. – скомандовал Труба водителю.

Тот резким движением со скрежетом воткнул заднюю скорость, «козел», фыркнув двигателем, подался назад на пару метров.

– Вот еще что… – задумчиво сказал Труба. – На первый взгляд начали мы. Но драки хотели вы. Зачем?

Я просто пожал плечами.

– Понятно, не ты там главный. – кивнул он, либо и в самом деле так решив, или провоцируя меня на «битье в грудь». – Эта, в тюрбане, у вас за главную. Кто она такая?

Я снова пожал плечами, затем сказал ему:

– Извини, что задерживаю.

Демонстративно отвернувшись, тронулся с места и поехал по улице к постоялому двору, спиной ощущая взгляды охотников за головами. Чует мое сердце, если мы отсюда скрытно и быстро не уедем – быть проблемам. Причем таким большим, что дальше крематория не унесешь, при всем желании.

Больше никого из их компании я по дороге не встретил, и то хорошо. Машину поставил перед гостиницей, прямо под окном нашего номера, старательно прижав ее задним бампером прямо к стене. Выпрыгнул, почти бегом взбежал на крыльцо, вошел в полутемный холл. Хозяин сидел за деревянной стойкой, читал газету и слушал музыку через черную тарелку радиорепродуктора. К моему удивлению – классику. Впрочем, может и не слушал, так, играло она у него для шума, и все. Он поднял глаза от газеты, сказал: