Марина Ефиминюк - Ускользающий мир

— Во время мы, дорогие? — Услышала я звонкий веселый голос Даи.

А в след ему сверху с грохотом рухнула люстра, осколки разлетелись по холлу. Я, наконец-то, решилась открыть зажмуренные глаза с обожженными ресницами. Первое, что предстало слезящемуся взору — огромная дыра посреди пола холла. Проломанные доски сиротливо свешивались в подвал. Лестница почернела, на потолке жалостливо торчал крючок от люстры, противоположная стена треснула.

— Ты как? — Люк быстро притянул меня к себе, ощупывая голову.

— Да, нормально. — Сморщилась я, когда поняла, что его огненные пальцы, вероятно, пытаются залечить мою очередную ссадину на лбу. Было больно, признаться.

На пороге стояла донельзя довольная Дая, уперев руки в бока. На круглом лице светилась такая счастливая улыбка, словно ей только что объявили о выигрыше жуткого дорого автомобиля.

— Мы подъезжаем и слышим, что вы тут наш дом рушите. — Продолжала она веселиться.

Наконец, я смогла пошевелить головой, когда руки Люка отпустили меня. Выглядел он очень озабоченным и вглядывался в мои глаза, вероятно, пытаясь отыскать признаки боли от увечий.

— Я нормально.

Я попыталась встать, но не отпускал. Мой свитер перепачкался его кровью.

— Господи, это тебя всего порезало. — Выдохнула я, как всегда меня замутило.

В холл вошел Борис, бородач даже не опечалился оттого, что мы разгромили холл. Мужчина медленно подошел к дыре в полу и, присев на корточки у края, внимательно посмотрел вниз.

— Милая, — он выглядел еще более довольным, чем его женушка, — да ты его припечатала!

— Они безумны? — Процедила я сквозь зубы, все-таки поднимаясь.

— Нет. — Хмыкнул Люк. — Дая раньше была хранителем.

— И не последнего уровня. — Хвастливо добавила та. — Как ты, Женя?

— Ваш мир сводит меня с ума. — Проворчала я.

Мужчины вытащили бессознательно Петра из подвала, тело того покрывал слой сажи и пыли. Из-под приоткрытых век виднелись белые мутные белки. Тошнота стала настойчивее, подступая к горлу. Коротышку буквально свалили на диван, и его безвольные руки свешивались до пола. Дая приложила к голове мужчины с обожженными волосами ладонь. Через мгновение тот распахнул глаза и вытаращился, не в силах пошевелиться. Вероятно, его обездвижили.

Люка присел рядом с Петром на корточки и тихо вымолвил:

— Я не буду тебе перекрывать энергию. Пока. Только потому, что ты должен вернуться к Оскару и сказать, что мы погибли. Все. И забыть о нас.

От его тона даже у слона побежали бы мурашки. Петр дико завращал глазами.

— Я рад, что ты понял меня. — Кивнул Люк. — Ты знаешь, что я вернусь…

— Давайте его сотрем. — Миролюбиво предложила Дая, шокировав меня.

Вот уж никак не могла подозревать хохотушку в кровожадности.

— Дорогая, — мягко перебил ее Борис, — я отвезу его к участку хранителей в город.

Глаза Петра стали еще больше. Предложение ему оказалось настолько не по вкусу, что мы все дружно закивали.

— Сейчас залечим раны Люка и отвезем. — Дая просияла. — Знаете, ребят, я так рада, что вы приехали. Хоть какое-то развлечение, а то в деревне совсем кисло…

— Она точно безумна, — пробормотала я. Люк ухмыльнулся и закатил глаза, пожав плечами.

— Я все слышу! — Пел голосок Даи.

На кухне она развела воду с сахаром, а потом принялась протирать тряпицей, смоченной в растворе, царапины Люка. Оттого, как ткань моментально пропитывалась кровью, словно вытягивала ее из ранок, у меня закружилась голова. Вид крови доводил меня до безумия.

— Ладно. — Почувствовав, как от лица отхлынули все краски, пробормотала я. — Пожалуй, подышу свежим воздухом.

Люк неохотно согласился, хмуро сведя брови у переносицы, и тут же болезненно поморщился от очередного компресса.

На улице из-за солнца стало немного теплее. Ветер совсем утих, и гора листьев у забора, собранная вечером Борисом, спокойно дожидалась сожжения. Я прогулялась по дорожке. Наверное, наше путешествие все равно закончилось бы ничем. Рома не мог сопротивляться своему сливочно-масляному рекламному раю. Жаль, что расстались мы на плохой ноте.

— Женя! — Услышала я приглушенный шепот и резко оглянулась. Всего в пяти шагах от меня стоял Роман. Признаться, парень сильно меня напугал: на мертвенно-белом лице горели два темных глаза, ярко-алые губы сложились в горькую линию.

— Рома! — Подходить не хотелось. Я испуганно оглянулась на дом, и хотела крикнуть Люка.

— Подожди! — Лихорадочно зашептал он, замахав руками. — Не зови его! Я пришел сказать "прощай".

— Прощай! — Я попятилась, Рома сделал в мою сторону широкий шаг.

В нос ударил резкий запах, от которого к горлу подкатила тошнота. Перед глазами потемнело, двор, строения, забор, фигура парня стали черно-белыми, с ярко очертанными контурами, словно в телевизоре, где экран настроили на слишком большую резкость.

— Идем со мной! — Шептали губы Ромы.

К собственному ужасу я поняла, что подчиняюсь. Хватаюсь за его протянутую ледяную руку, и внутри разгорается странная злая радость. Ватные ноги направились куда-то. А потом сознание потухло…

Вокруг шуршали листья, лес зачарованно молчал. Чужая холодная рука сжимала мои пальцы и тянула куда-то через валежины и поваленные деревья. Ноги ныли, как после долгой ходьбы, колени сами разгибались, заставляя совершить очередной шаг. Я пошире открыла глаза, голова включилась, будто где-то внутри щелкнул рубильник. Передо мной шел Роман, крепко державший меня за руку. Часто моргая, я диковато озиралась, страшась подать голос.

Что он со мной сделал? В этом страшном мире, любой мог сотворить подлость: обездвижить, заморочить. В висках стучалась резкая боль, горло пересохло так сильно, что дыхание доставляло боль.

— Уже скоро. — Бормотал Рома. — Скоро.

Он оглянулся, и меня охватил ужас. Его глаза были глазами безумца — ни мысли, ни чувств, одна бесконечная пропасть в расширенных застывших зрачках.

— Женя, мы почти дошли. — Руку саднило, так сильно парень сжимал ее.

— Смотри! — Он остановился, заставляя и меня встать.

Мы пришли к обрыву, а внизу между острыми скалами простиралась долина, где, словно клыки, из земли торчали острые валуны. Место пугало и подавляло.

— Прыгай! — Вдруг широко улыбнулся Роман и неожиданно толкнул меня в пропасть.

Вскрикнув, я свалилась вниз и шарахнулась о каменный уступ, скрытый нависшим пластом земли.

— Твою мать! — Лежа и морщась от боли, я схватилась за отбитый позвоночник. Кажется, от удара у меня хрустнули все кости. Рома легко спустился и встал рядом.

— Вставай! — Он радостно улыбался, как последний идиот.

Опираясь на камень, я с трудом поднялась. Голова закружилась от высоты.

— Не медли! — Парень схватил меня за руку, теперь меня затрясло от страха. В следующее мгновение он с силой пихнул меня, глядя в глаза. Теперь я полетела молча, сжав зубы, в последнее мгновение зацепившись на выступ, повисла на вытянутых руках. От боли из-за покарябанных пальцев со сломанными до крови ногтями выступили слезы. Я посмотрела вниз и осторожно спрыгнула на плоский камень. В лодыжке тут же что-то нехорошо хрустнуло, ногу свело.