Анджей Ваевский - Тринадцатая стихия

Это были те редкие моменты, когда эльф заплетал свои длинные волосы в тугую косу. Стадо горных баранов спокойно реагировало на приближение Аша, а Тари он загодя попросил остаться неподалеку. Но только в самый первый раз. Постепенно девушка приноровилась вести себя так, чтобы не пугать животных. И прикрывала рот ладошкой, чтобы не рассмеяться, глядя, как суровый хозяин леса доит овец и коз, которые в изобилии водились на горных утесах. Но дальше ей стало любопытно, и эльфийка сама начала учиться этому нехитрому делу. Это было для нее забавным развлечением – животных она любила, и ей нравилось находиться среди этих безобидных поедателей травы.

В тот день они привычно возвращались домой, унося с собой пару лубочных ведерок с молоком, когда увидели на краю утеса двух сражающихся баранов. Аш подошел поближе, остановился и какое-то время молча наблюдал за схваткой самцов, не поделивших территорию. И вдруг внезапно выхватил из поясных ножен кинжал и метнул в шею одному из соперников. Широкое длинное лезвие впилось в горло барана, тот захрипел и упал, как подкошенный.

– Зачем? Зачем ты это сделал?! – недоумевая, закричала Тари. Она всегда считала, что он любит животных… и вдруг такое. Убил. Часто приходил к ним, звери ему доверяли. И убил недрогнувшей рукой.

– Зачем? Чтобы его смерть не была напрасной, – спокойно ответил сумеречник и направился к мертвому барану.

– Какая смерть? Если бы не ты, он был бы жив! – девушка не унималась, она всё еще не могла осознать, как же так могло произойти, как можно было предать доверие зверей, которые всегда подпускали Аша близко, ластились к нему.

– Нет, он уже был мертв. Смотри: он был слабее, чем противник, и тому удалось загнать его на край утеса. Бараны бьются в лобовую. Еще один удар, и он упал бы в пропасть. Он проиграл.

– Неправда! Он еще мог победить!

– Если бы он мог победить, убит был бы другой баран.

– Разве они оба не могли остаться жить?

– Нет. Это был смертельный бой.

– Ну и пусть. Пусть так. Но почему его убил ты?

– Я же сказал, чтобы его смерть не была напрасной, – Аш передал девушке ведерки с молоком и взвалил барана себе на плечи. Второй участник схватки победоносно прошествовал к стаду.

– А так она разве не напрасна?

– Нет, так она не напрасна. Вместо того чтобы упасть в пропасть и сгнить там, на радость червям и стервятникам, он станет нашей пищей. Так его смерть обретет смысл.

– Ты издеваешься?

– Нисколько. Отдавать дань уважения природе за посланную пищу – закон. Никто не должен умирать бесцельно. И если ты откажешься принимать такие дары природы, это будет означать, что для тебя его жизнь была бессмысленной.

– А вот и нет. Если говорить твоими же словами, то он послужить пищей птицам и червям, – Тари попробовала съязвить.

– Умная девочка. Только закон сильнейшего никто не отменял.

– Как это?

– Да так. Вот ты съела яблоко. А ведь его могла съесть белка, могла склевать сойка. Выходит, ты у них забрала это яблоко.

– Неправда, я ни у кого ничего не забирала, – шмыгнула носом Тари, но голос прозвучал очень неуверенно. Не то, чтобы она совсем не понимала этого, скорее просто никогда не задумывалась. Ну и опять же, сыграл свою роль дух противоречия всему, что говорит сумеречник.

– Ой ли? – усмехнулся Аш.

– И ты считаешь, что поступаешь правильно, когда вот так убиваешь животных?

– Конечно. Это закон природы, я просто следую ему. Всякий зверь убивает ради пищи. Кто-то убивает траву и плоды, кто-то рыбу и птиц, а кто-то и зверей.

– Но ты же… – Тари запнулась, так не договорив.

– Не зверь? Да нет же, зверь. Я волк, и моя святая обязанность – убивать слабых, оставляя жизнь сильным, чтобы они смогли дать сильное потомство. Это баран был настолько глуп, что позволил сопернику загнать себя на край утеса. Зачем нам глупые бараны? У них и молоко будет глупое, – рассмеялся сумеречник, и девушка вдруг начала понимать, что он всё-таки прав. Опять прав.

– Зверь.

– Угу. А в твоих краях разве нет охотников, они зверей не убивают, и вы мясо не едите? – внезапно озадачил вопросом девушку друид. К такому повороту разговора она была явно не готова. И призадумалась. Были у них охотники, и мясо они тоже ели. Просто она никогда не размышляла о том, как появляется это самое мясо на их столах. Не считала важным. Потому и огрызнулась:

– Откуда ты такой умный взялся только?

– Да оттуда, откуда и все. Просто прожил много, много видел. И при этом – жив до сих пор, – Аш откровенно смеялся над девушкой.

Жаркое из барана было вкусным, и Тари больше не задавала глупых вопросов, понимая, что ее опять высмеют. Всё, о чем говорил друид, было закономерным и принималось эльфами как нечто само собой разумеющееся. Они отрицали лишь вид охоты ради удовольствия, когда зверей уничтожали бездумно, не ради еды. Таких «охотников» эльфы карали безжалостно, и что-то подсказывало девушке, что так происходило во всех мирах. И в каждом дети лесов следили за тем, чтобы равновесие не нарушалось.

– А есть миры, в которых нет эльфов? – неожиданно спросила Тари.

– Наверное. Хотя не наверное, точно есть. Я видел выходцев из таких миров, где о нашей расе слыхом не слыхивали. И тех, в чьих мирах мы остались лишь в легендах.

– А кто же там оберегает леса, поддерживает равновесие?

– Хотел бы я это знать. Иногда мне кажется, что миры, в которых никто не держит равновесие, – неправильные. И обречены на самоуничтожение.

– Это как-то… слишком неправильно. Как же без лесов? В ответ Аш лишь пожал плечами: он и сам этого не понимал.

Весенняя звонкая капель весело барабанила по подтаявшему насту, растапливая иней на ветвях. Солнце улыбалось. Улыбалась и Тари, присев на корточки и рассматривая робкий подснежник. Зимние холода отступили, лес просыпался на глазах, засвечивая редкие проталины первыми цветами.

– Нравится? – спросил Аш, склоняясь над улыбающейся девушкой.

– Ага.

– Тогда держи, – и не успела Тари опомниться, как хоровод светлых искорок спустился ей на голову венком подснежников.

– Ой, – только и смогла ответить эльфийка, осторожно ощупывая живое украшение.

– А так нравится?

– Ага… но они же завянут, не надо было.

– Эти не завянут, – рассмеялся друид.

Снег давно сошел, и Аш снова начал петь по ночам, сидя на просохшей крыше, обнимая свою медовую девочку, как он привык называть Тари. Ей нравились эти ночи, и песни ей нравились. И даже иногда забывалось, кто обнимает ее плечи и кто поет эти красивые песни. Иногда она брала в руки лютню и тихонько подыгрывала, осторожно касаясь струн, чтобы случайно не испортить чарующую мелодию голоса эльфа.

Эта ночь была обычной – и всё же не такой, как все. Молодой месяц не затмевал своим светом звездных россыпей. Таких далеких и чужих звезд, к которым Тари почти привыкла за столько месяцев в этом мире. Только Аш сегодня был не таким, как всегда. Притихшим. Эльфийка даже удивилась, когда в ночной тиши зазвенел его серебряный голос.