Светлана Крушина - Голос дороги

После Грэм тщетно прикидывал, сколько же времени он провел в отчаянной борьбе с навязчивым чувством deja vu: ему снова было шестнадцать лет, и он снова был в темном вонючем трюме корабля, идущего в Самистр. Правда, в этот раз ему не хотелось биться головой об стену и выть от отчаяния и горя, но только потому, что он вовсе ничего не соображал. Одурманили его крепко. Он был в сознании, но реальность спокойно и плавно скользила мимо. Вскоре начались галлюцинации: он вдруг увидел, как над ним склонился Роджер, забрызганный чем-то красным, и начал что-то очень громко говорить. Делать ему здесь было нечего, тем более свободному и не связанному, и Грэм пришел к однозначному выводу, что ему мерещится. Однако же он попытался заговорить с мороком. Увы, язык ему не повиновался, перекатываясь во рту бесполезным обрубком мяса. Тогда Роджер будто бы схватил его за плечи и начал трясти. То есть Грэм это понял умом, но ничего не почувствовал.

Последовал еще один провал в памяти, и вдруг он как-то очень резко, рывком начал соображать. И очень удивился, когда понял, что воздух, которым он дышит, вовсе не затхлый и неподвижный, как в корабельном трюме, а холодный и свежий, морской. Что лицо его обдувает резкий холодный ветер, а над головой — не низкий потолок, а высокое прозрачное осеннее небо. Что он лежит навзничь на раскачивающейся поверхности, и руки и ноги у него свободны. Он понял, что ничего не понимает, и попытался приподняться. Голову за ухом ломило, все тело болело, словно его сплошь покрывали синяки. Подняться сразу не получилось, и он, зашипев, снова опрокинулся на спину. Над ним появилось улыбающееся лицо Илис, и захотелось протереть глаза. Он подумал, что ему продолжает мерещиться, и Илис — такая же галлюцинация, как Роджер до этого.

— Очухался? — весело осведомилась галлюцинация, и улыбка ее стала еще шире, хотя это и казалось невозможным. — Доброе утро! Наконец-то ты зашевелился!

— Илис… — пробормотал Грэм. Язык его уже слушался, и это было хорошо.

— Помнит! — почему-то обрадовалась Илис. — Ну, слава Перайне! Лежи, не двигайся… Как голова, болит? Ну, это ничего. Тебя, как-никак, по ней треснули… Ты свое имя помнишь?

— Разумеется, помню. Где я?

— Хватит языком чесать, — послышался голос Роджера. — Ты помалкивай пока, Соло. А ты, Илис, к нему не приставай.

— А я и не пристаю, — огрызнулась Илис, и ее голова убралась. — Я просто осведомляюсь о самочувствии.

Вместо нее Грэм увидел Роджера. Тот весело скалился, по лицу его были размазаны красные, уже немного подсохшие, полосы.

— Живой? — спросил он. — Ух, ну ты и чудной был! Как кукла. Я ору, трясу тебя, а ты смотришь сквозь меня и не отвечаешь.

— Роджер! — завопила откуда-то Илис. — Сам же говорил не приставать! А ну, кыш!

— Помалкивай, мелочь! — рявкнул Роджер в сторону. — А то сейчас как двину веслом, и память у тебя отшибет! Будешь тихой, как морковка…

Значит, с ними все в порядке, раз препираются как ни в чем не бывало, подумал Грэм. Но что случилось? Где, собственно, самистряне? И где они сами?

— Роджи, — окликнул Грэм приятеля, который приподнялся было. — Подожди. Расскажи хоть, в чем дело-то?

Роджер хохотнул.

— Долго рассказывать. Хватит и того, что мы умыкнули тебя от этих самистрянских уродов. Они накачали всех так, что никто ничего не соображал. Илис говорит, что от этой гадости может и память отшибить, потому и спрашивала, помнишь ты свое имя или нет. Когда я за тобой спустился, ты вообще никакой был, клянусь Рондрой.

Грэм поморщился и пощупал голову за ухом. Волосы насквозь пропитались кровью и свалялись в колтун.

— А остальные?..

— Что — остальные? Надо было и их тоже, что ли, вытаскивать? В шлюпку они не влезли бы, знаешь ли.

— А меня ты почему вытащил?

С минуту Роджер, кривя губы, молча разглядывал Грэма. Потом нехотя сказал, словно выплюнул:

— Должок за мной был, Соло. Ты нам с Илис все-таки жизнь спас… Теперь мы — квиты. Почти.

Затем он поднялся и куда-то ушел, а Грэм остался лежать, глядя в небо и удивляясь повороту событий. Он пока мало что понял, но поступок Роджера стал для него еще одной неожиданностью. Как и поведение его в схватке на "Белой птице".

Было тихо, только плескалась вода за бортом и скрипели весла в уключинах, да еще Роджер что-то бормотал себе под нос на непонятном языке. Илис было не слышно и не видно.

Скоро Грэм оправился настолько, что смог приподняться, сесть и оглядеться. Он был в маленькой шлюпке, а вокруг до самого горизонта — бесконечный океан. На веслах с мрачным видом сидел Роджер, весь перемазанный в крови и со здоровенной подсохшей ссадиной на лбу. Его мечи в ножнах валялись в ногах, так же как и меч Грэма. На корме, спиной к Роджеру, устроилась Илис, вперив задумчивый взгляд в горизонт. Она выглядела совершенно как обычно. Ну, может, чуточку более тихой.

Было холодно и ветрено, и Грэм продрог до костей. Из одежды на нем оставалась одна рубашка, да и та порванная. Где его плащ, он не помнил. Ни кинжала, ни кошелька, ни сумки в шлюпке тоже не было.

— Роджи, — позвал Грэм. — А что случилось с экипажем? С кораблем?

— Корабль, — отозвался Роджер с некоторым напряжением, ворочая веслами, — думается, утопили. Сняв с него все ценное, конечно. Эх, бедные наши лошадки… Зря мы их в Карате не оставили… — (с кормы тут же послышался вопль Илис: "Ма-альчики, ну я же вам говорила!"). — Что до экипажа… Честно говоря, не знаю, что с ними. Капитана, кажется, убили… Офицеров — тоже. Остальных — кого как. Те, что остались живы, в основном были вместе с тобой.

Грэм немного помолчал. Значит, большая часть истрийцев погибла. Н-да, невесело… И капитан Берек, значит, мертв. Хороший был человек. Да будет Борон добр к его душе.

— А ты-то как ушел?

— Так и ушел. Разевал бы ты рот по сторонам поменьше, тоже не попался бы. На кого ты любовался, кстати?

— На вас с Илис.

— А что, это так интересно?.. Вот уж не думал, — ядовито сказал Роджер. — Ну и чего ты на нас пялился?

— Куда мы плывем? — спросил в ответ Грэм.

— В Самистр. Куда же еще?

Грэм ничего не сказал, только невольно содрогнулся всем телом. Роджер заметил это и ухмыльнулся.

— Не дергайся. До материка мы на этой посудине не дотянем. Далековато, а у нас никаких запасов с собой нет. Илис смотрела у капитана карты и сказала, что до Самистра от того места, где мы находимся, рукой подать. Там сядем на корабль до материка… Да что ты смотришь на меня, как на привидение?

— Боюсь я, — признался Грэм.

— Чего?!

Вместо ответа Грэм раздвинул на груди рубашку, показав клеймо.

— Пфу! — сказал Роджер. — Помнится, ты всегда был осторожным, но теперь, похоже, стал еще и пугливым, как лесная птаха. Как ты среди братьев Фекса-то прижился? Ладно, не дрейфь. Ничего с тобой в Самистре не случится. Одолжу тебе свою куртку, и никто ничего не заметит. Все будет чудесно.