Светлана Крушина - Голос дороги

Вслед за другом, Грэм переходил из города в город, и кочевая жизнь, а так же многочисленные встречи, немало способствовали расширению его связей в гильдии. Между делом он успел поучаствовать в нескольких аферах, придуманных и благославленных храмовым руководством; тогда-то он и заслужил свое кольцо. Вскоре уже знали по всем западным королевствам. Жизнь он вел разгульную, спуская подчистую все деньги, что у него заводились. Загулы его, впрочем, были довольно сумрачными, веселиться он не умел. Да и не хотел. Если он и напивался, то, в отличие от своих приятелей, не веселился и не буянил, а впадал в мрачную задумчивость.

Периоды активных поисков Брайана перемежались загулами, но дело потихоньку продвигалось, и однажды Грэм сообразил, что его друг всегда был человеком принципиальным и нетерпимым, и потому едва ли обрадуется появлению у себя в доме вора и разгульного пьяницы. С воровскими привычками пришлось завязывать. С некоторым сожалением Грэм переместил кольцо с правой руки на левую и зажил жизнью обычного бродяги, поминутно одергивая себя, чтобы не забыться. Сначала, пока у него оставались деньги из «прошлой» жизни, было еще не очень тяжело. Но когда деньги кончились, стало много хуже. Приходилось браться за любую работу, неважно, за деньги или кров и ужин. Такая жизнь, когда не знаешь, где проведешь следующую ночь, ему не очень нравилась. К тому же пришлось ограничить контакты с Ночной гильдией, и сразу стало труднее получать информацию. Но раз уж он решил появиться у Брайана честным человеком, приходилось терпеть.

Скоро он снова оказался в Лигии и нашел, наконец, человека, который смог указать точное место, где искать Брайана. Потом уже, впутавшись в дело Илис, Грэм ломал голову, почему этот человек, бывший истрийский офицер, приближенный брата истрийского короля, сам по уши завязший в темной истории, так просто, без всяких проверок и экивоков, направил его к Брайану. Далеко не сразу он сообразил, что бывший истриец мог быть наслышан о нем от тех же сумеречных братьев, с которыми имел, несомненно, сношения.

Так Грэм и появился в Истрии: бывший княжич, бывший каторжник, бывший вор. Он уже сам не знал, что он такое, настолько все перепуталось в жизни. Впрочем, он старался не оборачиваться назад, не заглядывать в будущее и жить исключительно сегодняшним днем. Это казалось самым разумным подходом. Увы, продержался он недолго; после знакомства с Илис не проходило и дня, когда бы он не задавался вопросом: "Что же будет завтра?"

12

— С интересными людьми ты водишься, — заметила Гата, когда они с Грэмом вышли во двор. — Я имею в виду Роджера…

— Да, я понял…

— Кто он такой? Чем занимается?

— Он охотник за головами, — ответил Грэм, помедлив: нынешний род занятий Роджера было не так-то легко определить.

— Выглядит опасным человеком.

— Да, ему палец в рот не клади, — согласился Грэм. — Можно без руки остаться. Я, например, его побаиваюсь.

— Ну, если уж ты его побаиваешься! — с комическим испугом воскликнула Гата. — А ты уверен, что он придется нам ко двору?

— Видишь ли, мне от него деваться некуда. Ему от меня — тоже, мы многим связаны. Это длинная история, и мне очень не хочется распространяться на эту тему здесь и сейчас.

— Жаль, — вздохнула Гата.

Мальчишка-конюх подвел к девушке прекрасную белоснежную кобылу. Грэм залюбовался: таких красивых лошадей он не видел уже давно. Он попытался погладить ее по гриве, но лошадь отпрянула, фыркнув.

— Нравится? Я сама выбирала, — самодовольно заявила Гата, ослепительно улыбнулась и взлетела в седло. — Да, Грэм, вот еще что. Выглядишь ты, извини, как голодранец. Будет гораздо лучше, если ты и твой приятель хотя бы оденетесь по-людски. Как ты считаешь?.. Может быть, тебе нужны деньги?

Грэм попытался представить себе Роджера, который выглядел бы, как нормальный человек и понял, что Гата хочет слишком многого. Для этого его пришлось бы, по меньшей мере, побрить, а он ни за что на свете не согласился бы расстаться со своим драгоценным хвостом.

— Спасибо, денег не нужно.

— Извини, что спросила, — смутилась вдруг Гата. — Но, действительно, вид у тебя не слишком благополучный. Чем же ты все-таки занимаешься? Ты наемник?

— Н-нет.

— Н-да, не слишком ты многословен. Так не скажешь?

— Лучше тебе этого не знать.

— О боги! Ну, ты суров, братишка… ладно, не хочешь говорить — не надо. Может быть, мне и впрямь лучше не знать, — Гата встряхнула светлой гривой, блестевшей даже в тусклом свете пасмурного мартовского дня, и надвинула капюшон. — Бр-р-р, ну и погодка. Когда же только начнется настоящая весна?..

— Да рановато еще, — сказал Грэм и подумал, что в Бергонте уже, наверное, снег сошел. А в Карате снега и вовсе не бывает. Благословенный край…

— Неужели вы в такую погоду ехали? Впрочем, думаю, тебе не привыкать.

Гата легонько тронула каблуками бока лошади и не спеша направила ее к выезду со двора, обернулась в седле и махнула рукой, прощаясь.

Подмерзший и припорошенный снегом, Грэм вернулся в залу. Снег таял на волосах и одежде, и скоро Грэм был мокрый насквозь, словно попал под ливень.

— Проводил сестричку? — осведомился Роджер, наблюдая, как Грэм тщетно пытается отжать волосы. Он так и продолжать потягивать из кружки слегка подогретое вино.

— Проводил…

— А она у тебя ничего! Я-то думал, она совсем не такая. Думал, ледышка вроде тебя или Авнери. Ты и то на нобиля больше похож. Иногда.

— Она тоже — иногда, — усмехнулся Грэм. — Что ж, рад, что она тебе понравилась. Ты тоже произвел на нее неизгладимое впечатление.

— Серьезно? — издевательски протянул Роджер. — Надо же… — он коротко хохотнул, но тут же стал серьезным и подался вперед, перегнувшись через стол. — Ты мне лучше скажи, Соло, ты что, в самом деле решился лезть прямиком в это осиное гнездо? Ну, то есть в батюшкино поместье? К любимой мачехе и сестрам?

— Да, решил. И давай не будет обсуждать это в сотый раз, а? В конце концов, это мои сестры и моя мачеха…

— Ах вот уже как… Ну что ж, как скажете… ваше сиятельство.

— Роджер, не ерничай, — Грэм быстро терял терпение. Слишком быстро.

— Как я могу?! Что вы, ваша светлость… — Роджер резко поднялся и отвесил поклон. Он был уже заметно пьян, и на него, видимо, снова накатило особо дурное настроение. Грэм знал, что долго оно не продлится. Можно было промолчать и переждать, но терпение его истощилось; к тому же, после разговора с сестрой он был слишком встрепан внутренне. Грэм молча размахнулся и ударил кулаком Роджера в грудь. Роджер пошатнулся, удивился, несколько мгновений не мог сообразить, что произошло, потом посерел лицом и оскалился:

— Ага, терпение лопнуло? Может, пойдем во двор?..

— Пойдем, — ответил Грэм сквозь зубы.