Татьяна Нартова - Путь к океану

— Хорошо, — кивнула я, на миг забыв о том, что минуту назад хотела послать министра как можно дальше вместе с его восхищенными оханьями, — Наверное, так будет лучше.

— Что ж, раз мы с вами поняли друг друга, могу ли я попросить у вас разрешения удалиться. Госудрственные дела не ждут! Ах, как было бы приятно стать обычным мужчиной, не обремененным всеми этими титулами, обязанностями, просто бродить вот так с вами под руку и болтать о всякой всячине. Прощайте, Иктая.

— До встречи, — протягивая руку для поцелуя, совсем уж сконфужено пробормотала я. Неервал еще раз отсалютовал мне и немедленно заспешил в сторону выхода из поселения. А передо мной все еще стояла серая стена и бледно-розовый светящийся камень.

Поспать нормально мне опять не удалось. Духота комнаты обнимала липкой влажностью, не давая принять подходящую позу. В конце концов, проворочавшись с полчаса, я отправилась на кухню, чтобы хоть немного отвлечься от тупой темноты спальни. Кто-то, стараясь явно не шуметь, поднялся по ступенькам, но ни стука, ни дальнейших шагов не последовало. Решив проверить, что означают подобные звуки, я выглянула наружу.

— Присаживайся, — на верхней ступеньке расположился Рик, крутя между пальцами какую-то палочку, — Надеюсь, я тебя не разбудил?

— Нет, — так и оставшись стоять, прислонясь к косяку, ответила я, — Извини меня, просто нам всем, наверное, нужно было отдохнуть.

— Да ты мне и ничего такого страшного не сказала. В конце концов, тебя тоже можно понять. А я после того, как из дома вышел, прямиком направился на рынок, кое-что купил, навестил старых друзей. В общем, провел день с пользой. Знаешь, иногда это очень полезно — заняться каким-нибудь ничего не значащим делом. Какой-нибудь ерундой, вспомнить свои привычки, вернуться к давно забытому. Иначе теряешь свою основу.

— Основу? — удивилась я, на этот раз усаживаясь рядом с ренном, — Разве основа человека — это не душа?

— Душа, Лида, меняется вместе с живым существом. У кого-то она становиться сильнее, у кого-то иссыхает, словно дерево в пустыне. Я говорю про другую основу. Моя мать когда-то говорила, что мы в своей жизни проходим множество витков.

— Интересно, какие же это витки? Кажется, что-то было про спираль времени, но вот про жизненные витки я ничего не слышала.

— Витки, ступени, периоды, этапы: выбирай какой угодно термин, суть от этого не менятся. И речь вовсе не о пресловутом детстве, юности, злерости и так далее. Один виток может длиться год, другой — половину жизни, а третий окончится буквально через пару месяцев. Любое существо развивается, у него меняются вкусы, привычки, интересы. Иногда даже поведение и характер. Ренн ли, человек — не важно. Но лишь он сам волен решать, что беречь, тащить на другой виток, а что оставить за бортом, навсегда засунуть в ящик с биркой "прошлое". Однако если он не возьмет самое главное, его бесконечная спираль перестанет держать форму, станет изогнутой, и существо начнет метаться в поисках той основы, что раньше вела его строго наверх. Моей основой была память о матери, моя любовь к ней. Но что-то порвалось, как ниточка в вязке чулка, и весь он пополз, перестав быть единым полотном. Я боюсь, что теперь мне даже не удастся различить ее огонек, и он смешается для меня с остальными огнями. И в моей жизни наступит пустота и тьма…

— Но, разве у тебя нет ничего, кроме памяти об уже ушедшем? — удивилась я, — Разве настоящее не достойно того, чтобы вернуть форму твоей личной спирали?

— Я не оборачиваюсь назад, Лида. Будущее и настоящее не менее важны для меня, и я не собираюсь превращать их в постоянный плач по матери. Но, если я рано или поздно забуду о ней окончательно, если ее образ не будет хоть редко напоминать мне о том, кем я был для нее и для себя, меня уже не будет. Да, возможно, я буду при этом счастлив, возможно, у меня появится тот, кто будет смыслом моей жизни. Но тогда мое существование, моя биография порвется на две половины, и мне придется выстраивать свой путь по-новому. Так что, Лида, советую тебе подумать над этим вопросом. Хорошо подумать, потому что второго шанса может не быть.

Рик устало прикрыл глаза, словно вслушваясь в себя. Несколько секунд я размышляла над только что сказанным, а потом неожиданно вспомнила о еще одной не менее важной вещи:

— Эвирикус, я тоже сегодня гуляла, — кажется, волнение в голосе скрыть подностью не удалось. Во всяком случае, мужчина тут же перестал изображать памятник скорби по себе любимому и обернулся ко мне, — Ну, шла по улице, и вдруг в меня врезался какой-то мальчик. Весь зареванный, чем-то расстроенный. Я хотела его расспросить, что случилось, а он потянул меня к дальней стене пещеры. Сначала мне на ум пришло, что он просто потерялся или его обидели. Но вместо этого малыш ткнул пальцем в один из драгоценных камней на стене и начал говорить мне о… пути к океану.

— Погоди, — потряс головой приятель, — Ты нечего не путаешь? Это точно было здесь, в этой пещере, ты никуда не ходила, кроме нее?

— Нет. И ничего я не путаю!

— Странно. Здесь никогда не было никаких камней, кроме гранита. А он, сама понимаешь, к драгоценным не относится. Нет, наверное, ты точно что-то путаешь. Хотя, может ты приняла обычные вкрапления слюды за…

— Я еще не совсем свихнулась! Это был самый настоящий розовый кварц, а из стены еще с сотню самых разных друз торчало. Мне самой стало странно: насколько я понимаю, обычно подобные камешки вместе не расположены. У них разный химический состав, они должны формироваться в разных условиях, а здесь и рубины, и прожилки золота, и малахиты — все в одном месте.

— Как выглядел ребенок? — постепенно Рик перестал улыбаться. До него, видимо, дошло, что подобную историю я сочинить не в силах. Про последнюю волю брата и то соврать нормально не смогла, где уж тут мне до настоящих лгунов со стажем.

— Обычный. Правда, босой. Льняные штаны и рубашка, светлые волосы, как у всех вас. Только вот глаза у него…

— Что?

И вдруг я поняла, что мальчика никак нельзя было спутать с обычным маленьким ренном. Когда я столкнулась с ним на главной улице, меня больше занимали его слова. Катившиеся по щекам слезы совершенно лишили меня способности замечать детали, сделали безоружной и податливой, как оставленный на солнце пластилин.

— У вас же не бывает карих глаз, так? — на всякий случай уточнила я. Мужчина кивнул, — Только зеленые, голубые или серые. А у мальчика были именно карие глаза.

— Не карие, Лида. Черные. Поразительно, что он явился тебе. Теперь, наверное, пришла твоя пора смеяться надо мной. Но я все же скажу то, что сам слышал об этом мальчике. Помнишь, от кого защитила Эверет-э-Ренн та женщина, которая использовала путь к океану?