Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Тиа Ондор скрестил руки на груди. Эльфы, знавшие, что последует дальше, затаили дыхание, готовясь слушать.

— Мы помним.

Много лет назад наши земли были едины, — пронесся его голос над толпой.

Некоторые эльфы беззвучно повторили за тиа слова.

— Мы помним.

Мы были защитой прочим народам. Мы берегли их от темноты в их сердцах. От диких племен. От войн. От междоусобиц. От набегов. Мы были опорой и поддержкой, ибо видели в том свой долг.

Толпа слаженно вздохнула.

Тиа Однор смолк. Тиа Андагриэль прошлась по помосту.

— Мы помним, — окутал слушающих ее голос. — Мы принимали все удары на себя. Везде, куда мы могли дойти, везде, от пустошей до гор, от гор до моря мы защищали и оберегали тех, кто слабее нас.

Эльфы слушали, затаив дыхание. Никто из них никогда не видел моря.

— Мы помним. Наши друзья, те, кому мы верили больше всего, предали нас, — голос Андагриэль набирал силу.

— Мы помним. Они привели с собой Тьму и Тени, готовые поглотить наш мир. Мы встали против них. Мы оградили других, мы не позволили предателям эмъенам придти в чужие земли.

Теперь эльфы хмурились. Все, кроме самых маленьких, знали продолжение рассказа.

Аэль смотрела прямо перед собой невидящим взглядом и кусала губы.

— Больше половины нашей земли было уничтожено, — тихо продолжил Ондор. И голос его был полон боли. — Больше половины наших родов — погибло. За тех, кто, возможно, никогда и не заслуживал нашей защиты. Ибо сколько мы ни вели их — жажда крови, наживы и злость никуда не делись из их сердец.

Эльфы сжимали кулаки, повторяя за Ондором беззвучное: " больше половины родов".

— Мы были вынуждены уйти из нашей земли, земли Милари. Мы победили — но ценой победы чуть не стало наше полное уничтожение.

И мы сказали: хватит. Отныне мы больше не будем защищать, помогать, учить, вести и погибать за других. Эльфы больше никогда не будут гибнуть в войне. Мы сложили оружие.

Толпа согласно закивала.

— Но нам пришлось сделать уступку, — продолжила Андагриэль, взглянув на Аэль. — Наши предки согласились с тем, что воины Клана, что испокон веков чтили порядок и помогали соблюдать его, имеют право продолжать выполнять свой долг. Помня при этом Закон.

Аэль?

Андагриэль сделала паузу и выжидающе посмотрела на эльфийку.

Девушка моргнула, словно очнулась от глубокой задумчивости.

— Ни один эльф, никогда, ни при каких обстоятельствах, не смеет отнимать жизнь эльфа или кого-либо из другого народа, идя тем самым против природы, эту жизнь давшую — хрипло сказала она. — Наказание — вечное изгнание из всех эльфийских земель. Изгнаннику ставят клеймо на ладонь, дабы каждый видел его омерзительное преступление против жизни.

— Как мы узнаем, что ты будешь соблюдать Закон? — выкрикнул кто-то в толпе. Аэль повернулась, пытаясь взглядом отыскать спрашивающего. Эльфы согласно зашумели.

— Вы, воины Клана, отправляетесь в чужие земли, защищать чужаков! — крикнула высокая женщина, стоявшая во втором ряду. — Кто будет следить за вами? Откуда нам знать, что когда ты вернешься домой, на твоих руках не будет чьей-то смерти?!

Тиа Андагриэль подняла руку, призывая эльфов успокоиться. Но прежде, чем она успела что-либо сказать, шум перекрыл звонкий, гневный женский голос.

— Значит, когда ты Ферриль, свой товар с торговым представительством отправлял, и на него дьеши по дороге в Траг напали, это было плохо. Когда воины Клана оказались рядом и твой товар уцелел — это было хорошо. А теперь ты смеешь в чем-то заранее подозревать Аэль, которая, возможно, однажды так же спасет чей-то товар? Жизнь?!

Ондор поискал взглядом говорившую и, коротко усмехнувшись, кивнул.

Разумеется, это была подруга Аэль. Целительница Амарисуна Ноэйл стояла во втором ряду, уперев худенькие руки в бока. Темно-медные, густые волосы беспорядочно рассыпались по плечам, а хорошенькое лицо было совсем несимпатично перекошено — еще чуть-чуть и глядишь, эльфийка щелкнет зубами и укусит.

— Нет, я не это имел ввиду… — сразу стушевался Ферриль. Амарисуа хмыкнула.

— Если не то имел ввиду, то и кричать о соблюдении Закона не надо было. А кто из вас считает, что Аэль недостойна доверия тиа — скажите это прямо сейчас. Мне и тиа в лицо, — ядовито продолжила она.

Эльфы отозвались пристыженным бормотанием. Слово тиа имело высшую власть, доверие тиа — было высшей наградой. Пусть даже это доверие было частью церемонии посвящения тиа.

" А сегодня нам еще встречаться с землепашцами", — с тоской подумал Ондор. — "И с торговой гильдией обсуждать список товаров. И к празднику Последних Листьев готовиться. И что мешало Аэль пройти церемонию чуть раньше?".

Будто прочтя мысли мужа, тиа Андагриэль подняла руку, призывая к тишине.

— Я верю, что Аэль будет с честью выполнять свой долг воина Клана, и ни у кого нет причин сомневаться в этом, — мягко подвела она церемонию к завершению. — Пусть удача всегда будет рядом с тобой, Аэль. И помни, что твоя земля всегда будет ждать тебя.

Эльфы разразились приветственными криками, мгновенно перейдя от меланхолии и настороженности к восторженной эйфории. Ондор заметил, что Амарисуна, с очень недовольным видом, проталкивается среди эльфов подальше от помоста.

Аэль вложила меч в ножны за спиной.

Вечернее солнце лениво перевалилось за горизонт, посылая тонкие, лишенные тепла лучи сквозь пожелтевшую листву реденькой рощи. Подувший ветерок прогулялся по уходящей вниз, с холма, аллее и тропинкам, вильнул в сторону и поиграл со ставней уютного двухэтажного домика из дерева. Набрал скорость и пронесся чуть дальше, мимо еще нескольких таких же аккуратных домов, вспугнул обнимающуюся на крыльце парочку, утомился и вернулся обратно. Там ветер выдохся окончательно, потеребил вялую листву и напоследок разнес по округе дивный, диковинный травяной запах.

Он шел от большого и на вид — очень тяжелого чана, из которого медленно поднимался зеленый ароматный пар. Чан же, в свою очередь, был подвешен над костром, разожженным на полянке перед домиком. Рядом — одна с черпаком на длинной ручке в руках, вторая с деревянной глубокой плошкой — суетились Аэль и Амарисуна.

— По-моему, это все-таки должно пахнуть немного по-другому, — принюхавшись, вынесла приговор Аэль. Амарисуна подняла от чана голову и раздраженно сдунула прилипшую к щеке травинку.

— Не знаю, Аэльга, тебе виднее, я верожский хмель никогда не варила. А что, запах должен быть сильнее или слабее?

— Если совсем-совсем честно, то это вообще не должно пахнуть, — последовал мрачный ответ.

За высокими кустами, отгораживающими дом и поляну, послышались шаги и мелодичный свист. Вскоре над ветками появилась темная макушка, а следом на поляну вышел и ее обладатель — широкоплечий, загорелый мужчина, лет тридцати на вид. Увидев девушек, мужчина остановился и рассмеялся.