Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

— Человеческое селение? — вспомнил карту Мориан.

— Да. Через озеро от них было небольшое поселение сельтенов. Те, кто в Лемусе жил, в ту сторону старались не ходить, а сельтены на их сторону не заходили. И вдруг — двое мертвецов-сельтенов за три ночи. Прямо у Лемуса. Тамошний староста решил по-тихому их закопать и велел всем молчать. Мало ли, какие дела у селтенов произошли. Не хватало еще с ними конфликта. А потом стали поговаривать, что у сельтенов какие-то темные вещи стали происходить. То ли учения какие, то ли еще нескольких мертвецов нашли… Люди испугались, после захода солнца за ограду никто носа не показывал, а утром — толпой выходили, искать, не остался ли очередной "подарочек".

— И никому не пришло в голову придти сюда за помощью, — удивился Мориан.

Суна посмотрела в темное небо. Бегущие по нему тучи с едва заметными контурами напоминали о том, что теплое время ушло — скоро начнут дуть холодные ветры, и по утрам снова будут мерзнуть руки и нос. Паршивая пора.

— Раньше бы пришло. Теперь же… Ну, живут неподалеку эльфы. Так много ли их, то есть нас, кто видел? В конце-концов, староста набрался смелости и отправил шэт'та в нашу школу. Улиэнь заручился поддержкой тиа и мы отправились к сельтенам.

Месяц выглянул из-за тучи, укоризненно посмотрел на парочку, которая вместо того, чтобы шептаться и целоваться сидит с задумчиво-серьезным видом, и скрылся, видимо, не вынеся такого варварского пренебрежения к пустой аллее и романтическому отблеску факелов, воткнутых в кольца — подставки вдоль дорожки.

— Мы не успели даже до Лемуса доехать — я отстала, подпругу проверяла, остальные уехали вперед, и вдруг слышу — Ранавэлл! Крик наш боевой. Не шутка, не задор — а настоящий призыв. Мне стало страшно, представить себе не можешь, как страшно, Мориан. Я поехала вперед и увидела…

— Ранавелл!

Не может этого быть. В чем дело?!

— Ранавэлл!

Суна вскочила на спину коня и коснулась пятками боков, посылая его вперед. Дорога тяжело пошла в горку и вдруг резко ушла вниз, стремительно убегая к горзиноту. Суна осадила коня и застыла на месте, не в силах шевельнуться. Зажатые с двух сторон лесом, и рекой позади, ее друзья отчаянно дрались с вдвое большим количеством неожиданных соперников. Двигающихся с поразительной ловкостью и грацией, взмахивающих мечами и силери с такой скоростью, что всех навыков отряда хватало лишь на оборону. И ветер — холодный, ощущаемый только Амарисуной ветер, как со дна могилы, как из пасти темноты, он окутывал дерущихся — сельтенов, дьеши и нескольких человек, заставляя не чувствовать боль, наполняя мышцы силой. Суна-Целительница это чувствовала, Суна — воин сидела в седле, парализованная охватившим ее ужасом.

"Бери меч, иди же к ним".

Но руки не слушались. Крылья мелькнули среди дерущихся — взмах, сдавленный стон, и левая рука эмъена повисла плетью. Как он будет держать силери одной рукой?

" Будь ты проклята, почему ты медлишь?!".

Шенэр скользнул глазами по Амарисуне. Меч противника чиркнул по щеке, а в следующий момент сам противник, дьеши, наклонился и упал. Меч одного из воинов Клана остался торчать у дьеши в спине.

Несколько селтенов заметили девушку и бросились к ней.

Оцепенение прошло.

Девушка развернула коня и бросилась прочь, подгоняемая заполнившим ее ужасом — липким, вязким, удушливым, забившим ноздри, застилающим глаза, сбивавшим дыхание.

Амарисуна опустила голову и подняла плечи, словно пытаясь спрятаться.

— А потом? — голос Мориана был спокоен, но Суне показалось, что она различила в нем презрение. Ей захотелось вскочить и убежать прочь, но она заставила себя выпрямить спину, посмотреть эльфу в глаза и продолжить рассказ.

— Потом я вспомнила, что Улиэнь остался там. И что я еще накануне с полными слез глазами слушала легенду о войне Предэпохи и о предках Улиэня, которые прорвали кольцо осады эмъенов, чтобы присоединиться к эльфам и помочь им держать оборону.

Я развернула коня обратно. Даже не помню, что я тогда чувствовала.

Но когда я доехала, бой уже был закончен. И мы проиграли.

На ногах не осталось никого. В первый миг Амарисуне показалось, что в траве лежат одни мертвецы. Потом к ней вернулся слух, и она смогла различить хрипы и еле слышные стоны.

Кто-то лежал с открытыми, полными темноты глазами, как Шенэр, меленько дергал ногами сельтен, и хрипела Танаэр, держа окрашенную темной кровью руку на животе.

Суна подползла к женщине, уставившейся на нее бессмысленным взглядом. И положила ей на живот руку.

Бесполезно. Слишком страшно — что, если платой за помощь другим станет своя чудом спасенная жизнь?

Не получалось. Страх вымывал все, оставляя только желание забиться в угол и баюкать себя, убежать прочь от этого страшного места.

Улиэнь…

Суна закрутила головой, ища среди тел крылья. Увидела — сидел, прислонившись к дереву у обочины, и смотрел на нее, а из глаз медленно, но верно уходила жизнь.

Только не ты!

Амарисуна подползла к эмъену, снедаемая страхом и болью, разлившимися в сердце.

Сила толкнулась в ладони — никогда ее еще не было столько. Никогда еще нить жизни не была видна столь отчетливо. Никогда еще Суна не была готова держать ее даже ценой своей жизни.

Лицо Улиэня порозовело, он сделал слабый вздох и обмяк, как тот, кто чуть не перешагнул порог в гости к смерти, но передумал, и теперь спасается в бессознательности.

Сзади раздался крик — кричал Шенэр. Тело эльфа выгнуло дугой, распахнулись бездумные черные глаза. Перейденная грань в неведомое, холод всех холодов.

Этого Амарисуна вынести не могла. Встала, полусогнувшись, перешагнула через тело дьеши и побрела-побежала, спотыкаясь, к коню. Теряя на секунды сознание, взобралась в седло, тронула бока коня — туда, в Амэль Юрэнан, за помощью, скорее! Слишком страшно оставаться на месте.

Она вернулась с подмогой, полуживая, и смотрела, смотрела, смотрела…

Как Улиэнь, стоя на коленях возле Шенэра что-то бормочет на своем языке, в поединке с той чернотой в глазах. Снова на грани, платя собой за своих, ведь магия смерти эмъенов берет взамен у эмъена часы, дни и годы жизни. Платя, как настоящий друг. Наставник. Соратник.

Кончики пальцев знакомо покалывало — бери и черпай свою силу, страх прошел. Только поздно уже, девочка моя.

Улиэнь, почувствовав ее взгляд, обернулся. Посмотрел на нее, миг, два, три, и отвернулся, бросив:

— Цела.

Больше он не сказал ни слова.

— Мне надо было вернуться в школу. Мне надо было просить прощения. Но я не могла. Да, я повернула коня. Я спасла жизнь Улиэню. Тогда я думала, что отправившись за помощью, я потеряла тех, кого могла спасти. Я думала, что Улиэнь никогда не простит мне этого. Теперь я понимаю, что поступила правильно, приведя других Целителей. Одна бы я потеряла больше жизней, чем ушло, пока я ездила за подмогой.