Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Но… ведь все-таки я сбежала. Я бросила тех, кого называла друзьями.

Мне казалось, они должны были ненавидеть меня.

— А они? — Мориан подложил руки под голову и, запрокинув ее, уставился на луну. Он не хотел видеть как Амарисуна плачет. Он никогда не умел утешать.

Против ожидания, Суна не заплакала. Так, шмыгнула носом, сделала паузу, чтобы голос не дрожал, и упрямо продолжила.

— Не знаю. Я ушла в ученицы к одной из Целительниц. Я стала ценить и уважать свой дар. Я знала, что могу потерять его и больше не прикоснулась к оружию. Я тебе больше скажу — я школу стороной обходила, я уехала в другой конец Амэль Юрэнана, я была уверена, что Шенэр умер, что меня презирают.

Суна закрыла и открыла глаза.

— Где-то через луну, я встретила Танаэр. Я не могла смотреть ей в глаза, а она сказала, что они собирают отряд, чтобы искать тех, напавших, и разобраться, в чем дело.

И что им нужен Целитель. Такой как я. Единственный внутренний Целитель во всей земле.

— Ты поехала?

— Нет. Я испугалась смотреть им в глаза. Испугалась, что снова сбегу, что потеряю свою силу. Я знала, что будут раненые. И решила, что лучше помогу им здесь. Я знала, что будут убитые. И не хотела видеть, как они погибнут.

Их и привезли под покровом ночи потому, что их била судорога. Их выкручивало так, что страшно было смотреть на искажающиеся лица. А когда они распахивали бездумные, безумные глаза, в них не было ничего, кроме темноты. Такого всепоглощающего мрака, что становилось страшно до крика.

— Тьма, — коротко бросил эльф. — Видимо, Амарг проводил первые опыты со своими будущими воинами. Как они смогут контролировать тьму внутри себя. То, о чем рассказывал Аллард.

Амарисуна кивнула и опустила голову.

— Ты понимаешь? Если бы я поехала с ними — могло быть по-другому. Я не помогла им в том бою, я бросила их в другом. Кто я, как не предатель? Я пришла в школу, как только услышала о том, что произошло. Но было поздно.

Амарисуна устало уронила голову на руки. Одного она вернула сюда, в мир живых, но на сколько еще хватит ее сил? Лучше бы она поехала с ними, пусть бы ее зарубили с первого удара, пусть бы она погибла — но не так, стоя рядом с ними, невредимой!

Хриплый выдох.

Эмъен отошел от кровати с Танаэр.

Танаэр, Танаэр, всегда первая, всегда вперед.

Наверное получилось. Эльфийка задышала ровнее. Древняя магия смерти против магии смерти. Неожиданное противостояние. Вот только какой частью жизни ты за это расплатился, Улиэнь? Сколькими силами, всем здоровьем, или частью его? Своей душой, или частью ее?..

Эмен поднял глаза и словно впервые увидел Амарисуну.

— Улиэнь…

— Лучше бы ты помогла им, а не бежала, чтобы потом придти ко мне.

Суну мелко затрясло.

— Я предатель, Мориан. Я снова бросила их. Снова предала, не поехав с ними.

— Ну и чтобы ты сделала? Целила на поле боя? — резонно возразил эльф.

— Да пусть и так! Сколько времени мы упустили, пока раненых везли обратно! — яростно выкрикнула Амарисуна. И понизила голос до шепота.

— Я уехала той же ночью. Не попрощавшись, забрав только необходимое. Я сбежала в Андагриэль. Нанялась в ученицы к Ларне.

Я надеялась первое время, что Улиэнь приедет, найдет меня, и в то же время понимала, что этого не будет.

Я почти уговорила себя не вспоминать ни о чем, я думала, что я забыла, как держать в руках меч.

Суна пристально посмотрела на эльфа.

— Но я не забыла, Мориан. Ты знаешь, я просто не могла сегодня уехать, бросить тебя и Алларда. Я взяла в руки меч и словно вернулась домой, Мориан. А ведь это так страшно — отнимать у кого-то жизнь.

За деревьями позади эльфов негромко вякнула птица и послышалось недовольное ворчание ма-а.

Мориан поднялся со скамьи, потянулся и наклонил корпус к Амарисуне, уперевшись руками себе в колени.

— Ты спрашивала, что я скажу: права ты или нет.

Суна съежилась.

— Ты действительно предала их, когда сбежала во время первой битвы. Ты предала их, когда струсила, и даже не пришла пожелать удачи, когда они отправлялись во второй бой. Но ты возвращалась. Мне этого достаточно. Им, думаю, тоже.

Суна вздрогнула.

— И еще, — невозмутимо продолжал эльф. — Раз ты не могла им помочь потом, то должна была остаться и поддержать Улиэня, а не уходить. Он не думает, что ты предатель, но он зол и обижен — все они, теперь я это понимаю. И они правы.

Суна подняла на эльфа несчастные глаза.

— И что же мне теперь делать? — тихо спросила она.

— Ты ведь их всех любишь, и скучала по ним. Просить их простить тебя и рассказать все, как ты рассказала мне. Иначе всю жизнь ты будешь бегать от тех, кто на самом деле был и может быть твоими друзьями.

Амарисуна покачала головой, помолчала и поднялась со скамьи.

— Пойдем. Ты звал ужинать — я действительно проголодалась, — тихо сказала она, пряча глаза, чтобы Мориан не увидел, что она плачет.

Эльф помедлил, протянул руку, будто хотел коснуться девушки и опустил.

— Пожалуйста, не надо, — попросил он, поднимаясь следом. — Я знаю, как справиться с твоей злостью, с твоим острым языком, с твоим упрямством. Но я не знаю, что делать с твоими слезами, моя милая.

Суна вздрогнула.

— Твоя милая обуза ты хотел сказать? — улыбнулась она, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Мориан прикусил губу.

— Нет, не обуза. Наоборот, я…

— Ты?..

— Когда ты рядом, я понимаю, что я не один в своей дороге, — признался эльф. — Твое присутствие дает мне сил не сдаваться, дает мне веру, что я пройду путь до конца.

Целительница покраснела.

— Но я ведь не делаю ничего особенного, — пробормотала она.

" А жаль", — чуть было не вырвалось у эльфа, но он вовремя прикусил язык.

— Кстати, — спросила Амарисуна, когда они уже шли обратно по аллее. — Я все спросить хотела: там, в Умбариэле, что такое ты сказал Эллору? Michialel. Toa-ha?

Мориан потер переносицу пальцем и слегка улыбнулся.

— Это значит, что я, именем рода Мичиалель, приказываю ему подчиниться, и так же приказываю не рассказывать другим о том, что я только что сказал. В том случае это значило, что я запрещаю раскрывать, кто я. Право отдавать такие приказы принадлежит исключительно членам нашего рода. Подчинение этому приказу — это такой же инстинкт, правило, как дышать. Ну а как иначе я мог остановить его? Вдруг Эллора и впрямь убили бы?

Суна вздрогнула.

— А если бы убили тебя?

— Тогда тебе пришлось бы очень хорошо потрудиться, чтобы вернуть меня с Дороги Времен обратно, — ответил эльф. И Амарисуне показалось, что он вовсе не шутит.

Мориану понадобилось много времени, чтобы клеймо наконец-то перестало жечь руку, а кошмары — мучить по ночам. Научиться держать себя так, чтобы окружающие верили, что клеймо ему безразлично. И они верили. Верили, что Мориан — бесстрашен, и бесстрастен. Что одиночество не тяготит его, а где-то там, в дальних землях, его ждут верные друзья. Правда же была в том, что его никто не ждал, кроме Аяры, к которой совершенно не хотелось возвращаться. Правда неумолимо повторяла, что он не может позволить себе такую роскошь, как дружба, потому что друга придется оставить где-то в пути, как Елайю, чтобы не тащить в неизведанное, и бессильно сидеть потом рядом с его могилой. Правда шептала на ухо, что есть только цель, к которой надо еще дойти, есть призрачная надежда на малочисленных союзников, тех, кто знает, в некоторых землях. Которые кропотливо, день ото дня готовятся к новой войне. Беря на себя роль хлипких плотин на пути бурного потока.