Деннис Маккирнан - Рассветный меч

Она повысила голос:

— Мукаддас! Мукаддас! — Как будто громко произнесенные слова станут более понятны этому растерявшемуся юноше. Затем она наклонилась к стоящей рядом женщине и что–то очень быстро сказала ей, и та — моложе и ниже ростом — пала перед Бэйром на колени, воздела руки к небу, трижды поклонилась, затем встала на ноги и, показав на материю, произнесла:

— Адхиатмик.

Бэйр смотрел на женщину и сосредоточенно обдумывал происшедшее, стараясь осмыслить поведение женщин. «Поклоны? Но за кого они нас принимают? За королей? За верховных повелителей? И эта желтая материя… Жрецы одеты в желтые одежды… Нет, она кланялась не повелителю, поклоны выражали почитание. Адхиатмик, мукаддас и пурохит, должно быть, означают почтение, или святость, или что–то в этом роде. Но при чем тут эта скала? Нет, она показала не на камень, она показала на горы! На горы, где, как говорят, и живут жрецы».

Бэйр снова уложил желтый рулон в сумку и вынул из ножен кинжал. Женщины застрекотали и поспешно подались назад, но он встал на колени и острием кинжала нацарапал на мерзлой земле очертания гор. Женщина помоложе приблизилась, чтобы посмотреть, что он делает, а Бэйр жестом показал на деревню, а затем начертил в воздухе пальцем косой крест и, нацарапав этот знак рядом с изображением гор, произнес: «Умран».

— Бесхак! — сказала женщина, поведя руками вокруг, а затем повторила название деревни: — Умран.

Бэйр посмотрел на нее, улыбнулся, показал пальцем на косой крест, начерченный на земле, и сказал:

— Умран. — Затем, показав острием кинжала на горы, спросил: — Пурохит? — Ткнув в другое место: — Адхиатмик? — Проделав то же самое в третий раз, он произнес: — Мукаддас? — После этого он сделал в воздухе круговое движение кинжалом, развел руки и спросил: — Пурохит? Адхиатмик? Мукаддас?

Женщина посмотрела на его рисунок, насмешливо фыркнула и, опустившись на колени рядом с ним, протянула ему руку. — Бэйр, взяв кинжал за лезвие, протянул его женщине рукоятью вперед. Она расчистила еще один пятачок на дороге подле себя. Тщательно и неторопливо водя кинжалом по промерзшему грунту, она нацарапала изображение гор, с особой тщательностью изображая склоны, вершины, долины между горами, именно так, как…

Через некоторое время Араван, выйдя из хижины деревенского старосты, нашел Бэйра в одном из домов, где молодой человек, сидя за столом, пил свежезаваренный чай. В небольшой комнате вместе с Бэйром находилось еще несколько молодых женщин, которые, стреляя черными глазами и хихикая, перешептывались между собой.

— Итак, элар, пришлось отдать двух наших лошадей, но теперь у меня есть хотя бы смутные представления о том, в какой стороне находится Храм Неба, — сообщил Араван.

Бэйр расплылся в улыбке и поставил свою чашку на стол. Затем из–за пазухи он достал квадратный кусок желтой материи, на котором чем–то черным были сделаны какие–то неведомые знаки:

— Я тоже не сидел без дела, дядя, вот карта, с помощью которой мы доберемся туда.

Видя растерянный взгляд Аравана, Бэйр громко рассмеялся; молодые женщины рассмеялись тоже.

— Как тебе это?..

— Это Джухи. — Бэйр показал на одну из женщин. — Она нарисовала карту на земле, и после длительных переговоров с помощью жестов и нескольких слов на языке кабла они принесли кисточку и горшочек чернил; вот я и скопировал эту карту на ткань. Но ты знаешь, дядя, они ни за что не хотят дотрагиваться до желтой материи и все время указывают на горы на чертеже, делая руками знаки, как будто хотят защитить себя от зла, а горы называют варджит.

Стоило Бэйру произнести это слово, как женщины в один голос дружно закричали:

— Варджит! Варджит!

— Запрещено, — сказал Араван. — Вот что означает это слово. Они не осмеливаются даже указать пальцем на это место, поскольку горы для них под запретом.

— Под запретом? Но почему?

— Мужчины сказали только, что там какая–то обитель и что тех, кто нарушил повеление жрецов, больше никогда не видели.

— А что с ними произошло?

Араван пожал плечами:

— Не знаю. Они утверждают, что горы опасны, говорят о каких–то ужасных существах, однако, когда я попросил их объяснить, что это за существа, они не смогли их описать.

— Может, это темные силы? А кто же еще?

— Вот уж не знаю. А что я знаю наверняка, так это то, что в горах летом случаются обвалы и сильнейшие бури, сходы лавин и ледников, а также внезапные метели зимой и весной, камнепады, леденящие ветры, ледниковые пропасти, разреженный воздух, труднодоступные места, — это здесь постоянно…

Бэйр затряс головой и поднял руку, чтобы прервать словесный поток, изливающийся с губ Аравана:

— А что, разве в других горах всего этого не бывает?

Араван кивнул:

— Бывает. Но вершины этой горной цепи выше всех остальных, поэтому разница заключается не в полноте набора препятствий, а в степени трудности их преодоления.

— Ты думаешь, здесь будет труднее?

— Намного. И я думаю, что дело не только в том, что сама обстановка здесь суровая и жестокая, но и в запрете, из–за которого жители деревни не осмеливаются появляться в горах.

Бэйр озадаченно посмотрел на Аравана:

— Но, дядя, если они не осмеливаются ходить в горы, то моя карта недостоверна?

Араван повернулся к Джухи, и между ними завязалась долгая беседа на кабла, а когда она закончилась, Араван сказал Бэйру:

— Здесь, на южной окраине деревни, есть небольшая гора, та самая, мимо которой мы проходили по пути сюда. Джухи сказала, что, несмотря на запрещение смотреть даже издали на горную цепь, она неоднократно в ясные дни поднималась на эту гору, чтобы высмотреть, где же живут жрецы, и увидеть тот самый Храм Неба. Ей ничего не удалось увидеть, несмотря на все старания, зато ей известно общее расположение гор, хотя она и не знает, что находится за ними. Я бы поостерегся использовать ее рисунок как карту маршрута.

— Если никто из жителей не видел Храма, с чего ты решил, что имеешь представление о том, где он находится?

— Я встретил одного старика. Он рассказал мне старинную легенду, которая дает представление о том, где может находиться Храм. Легенда эта из тех давних времен, когда жрецы еще не наложили запрет на путешествия по горам.

— А эти жрецы, что вообще известно о них?

— Только то, что весной и осенью они приходят, причем только в безлунные ночи. Как они появляются, не знает никто. Небольшого роста, одеты в желтое, а сами черные как смоль. Немногословны. Они покупают чай, зерно, овощи, соль, пряности и прочую еду и расплачиваются монетами из прозрачного нефрита. Купленный товар укладывается в корзины, спущенные на веревках с обрыва, а ночью их затаскивают наверх.

— Так, может, нам проще дождаться их прихода?