Гарри Тёртлдав - Молот и наковальня

— Верно, об такой камень недолго и споткнуться, — согласился отец. — Значит, ты твердо намерен испытать свой план?

Маниакис не забыл засаду, в которую его заманил Этзилий. Он прекрасно помнил и поражение, нанесенное ему макуранцами в долине реки Аранда. Как сказал Регорий, в обоих случаях он пытался добиться слишком многого, не имея к тому достаточных средств. Неужели он повторит старую ошибку? Нет. Не может быть.

— Да, — решительно ответил он. — Намерен. Мы недостаточно сильны, чтобы изгнать макуранцев из западных провинций. Если мы к тому же недостаточно сильны для того, чтобы прогнать кубратов из-под стен нашей столицы, то стоило ли мне вообще уезжать с Калаврии? Кстати, одна из причин, по которой мне так хотелось туда вернуться, состоит в том, что это — единственное место, куда за мной не могут последовать наши враги.

— Ты забыл про пиратов из Халогаланда, — услужливо подсказал Регорий.

— Премного благодарен за ценное напоминание, — ответил Маниакис. — Ладно. Кто-нибудь из вас двоих считает, что овчинка выделки не стоит?

Кто, как не отец или двоюродный брат, мог дать ему честный ответ? Но оба молчали. Маниакис в третий раз грохнул кулаком по столу:

— Прекрасно. Значит, вперед!

Свежий бриз развевал знамена с изображением солнца. Армия Маниакиса выступила из Видесса через Серебряные ворота и двинулась вперед. Автократор оглянулся; он смотрел на поле, где раньше проводились военные учения. Теперь учения кончились. Началась война. Очень скоро он узнает, чему и как научились его воины.

Разведчики давно ускакали вперед. Обнаружить врага, когда военный поход только начинается, обычно нетрудно. Маниакис попросту вел свои войска по направлению к самому жирному из видневшихся вдали столбов дыма. Интересно, рассеянно подумал он, отчего воины, к какому бы народу они ни принадлежали, так любят жечь костры и устраивать пожары? Впрочем, разведчиков высылают вперед не только с целью обнаружить врага. Не менее важна уверенность, что варвары не обнаружат приближающихся видессийцев прежде, чем те подготовятся к сражению.

— Господи, как же давно я не участвовал в походах! — сказал Симватий, конь которого скакал рядом с конем Маниакиса. — Если ты не занимаешься такими вещами каждый год, то быстро забываешь, как тяжела боевая кольчуга. К тому же, — он вдруг хохотнул, — я не так молод, как мне хотелось бы. Но все-таки, — он снова хохотнул, — я надеюсь, что не забыл, с какой стороны у меча рукоять.

— Поверь, дядя, я огорчен, что мне пришлось попросить тебя отправиться с нами, — ответил Маниакис. — Но у меня так мало хороших военачальников! Цикаст, если и командует воинами сегодня, то в стане врага, а Парсманий… — Он не стал продолжать. Душевная рана, нанесенная ему братом, еще не затянулась. И вряд ли когда-нибудь заживет окончательно.

— Я действительно был когда-то военачальником, и даже неплохим, клянусь Господом нашим! — снова засмеявшись, согласился Симватий, который отличался от старшего Маниакиса добродушно-веселым, легким нравом. — Впрочем, мне и сейчас рановато на погост! Во всяком случае, я попытаюсь это доказать.

Маниакис, в свою очередь, надеялся, что у Симватия хватит здравого смысла не ввязываться в рукопашную с номадами, большинство из которых втрое моложе его. Но вслух он этого не сказал, опасаясь лишь раздразнить дядю и добиться обратного результата.

Небольшие городки, виллы и имения столичных сановников, расположенные неподалеку от Видесса, сулили неплохую поживу участникам любого грабительского набега, осмелившимся вторгнуться так далеко на юг. Кубраты осмелились. Первый раз войско Маниакиса столкнулось с ними вечером того же дня, когда видессийская армия покинула столицу.

Когда разведчики примчались назад, чтобы сообщить новости, Маниакис первым делом спросил:

— Вы уверены, что мы не попадем в засаду?

— Ни в коем случае, величайший, — ответил один из всадников. — Варвары, я думаю, их там сотни две, нас даже не заметили. Они слишком заняты: грабят деревушку, в которой остановились. Перед деревушкой большое поле, устроить засаду невозможно.

— Отлично. В таком случае мы нанесем удар. — И Маниакис пристукнул кулаком по прикрытому кольчугой бедру. — Молот и наковальня! — добавил он, многозначительно взглянув на дядю.

— Точно! — ответил тот. — Именно так мы проведем нынешнюю кампанию, верно?

Симватий отдал приказания командирам полков, находившихся под его началом. Из опасения насторожить врагов на сей раз сигнальные горны молчали. Полки Симватия отделились от основных сил, двинувшись на северо-запад, чтобы по длинной дуге обогнуть деревушку, в которой развлекались грабежом номады.

Маниакис отдал главным силам распоряжение выждать полчаса, а затем приказал двинуться вперед. Следуя за разведчиками, его войско быстро приблизилось к селению, захваченному кочевниками, и развернулось так, чтобы нанести удар с юго-востока.

Все получилось даже лучше, чем он ожидал, поскольку роща миндалевых деревьев до последнего момента скрывала от кубратов передвижение видессийских войск. Тревога среди кочевников поднялась лишь тогда, когда первые ряды неприятельской конницы показались на опушке рощи. Испуганные крики номадов прозвучали в ушах Автократора сладостной музыкой. Он выкрикнул последний приказ, на сей раз подхваченный серебристыми звуками горнов.

Большинство Кубратов оказались спешенными. Некоторые, дожидаясь своей очереди, стояли вокруг не успевшей скрыться несчастной женщины, которая испускала страшные вопли. Номад, лежавший на ней, вскочил на ноги, бросился к своему степному коньку, но запутался в собственных штанах и упал. Когда он поднимался, его пронзила стрела. Варвар закричал даже пронзительней, чем бедная женщина. Затем в его груди выросли две новые стрелы; кочевник осел на землю, дернулся пару раз и затих.

В сторону видессийцев тоже полетели стрелы, но их было немного. Номады, которые уже находились в седле, и те, кому удалось добраться до своих коней, помчались прочь так быстро, как только могли.

— В погоню! — скомандовал Маниакис. — Нельзя позволить им помышлять ни о чем, кроме бегства!

Кубраты ни о чем другом и не помышляли. Основная часть кочевников мчалась, опережая своих преследователей, поскольку их доспехи из толстой кожи были заметно легче железных кольчуг видессийцев. Но не прошло и нескольких минут, как вновь раздались звуки горнов. Отсекая все пути к бегству, прямо перед кубратами появились новые видессийские воины. Испуганные крики номадов сменились воплями ужаса: спасаясь от конницы Маниакиса, они наткнулись на боевые порядки конницы Симватия.

Попав в ловушку, кубраты сражались отчаянно, но вскоре были разгромлены наголову. Маниакис надеялся, что удалось перебить всех кочевников до последнего, хотя и понимал, что это маловероятно. Скорее всего, двоим-троим удалось-таки ускользнуть, а значит, вскоре остальные воины Этзилия узнают, что Автократор выступил против них в поход.