Марина Ефиминюк - Второй шанс

— Мне нравится твоя семья. Она еще более сумасшедшая, чем моя собственная. — Прошептала я.

— Да уж. — Отозвался Филипп невесело. — Они были в ударе. В начале месяца умер дед Лука — Хозяин. Все чувствуют, что вокруг плавает свободная сила, и лишаются рассудка. Заккери, совсем рехнулся.

— Хозяин? — Не поняла я, разглядывала гирлянды крошечных меняющих цвет лампочек на тонких веточках вьюнков под потолком.

— Да. — Филипп тяжело вздохнул. — В определенном возрасте нас выбирает сила, магия, называй, как угодно. Она меняет наши черты и отмеряет таланты.

— То есть, если бы сила тебя не выбрала, то у тебя была бы обыкновенная внешность?

— Да, смазливости бы точно уменьшилось. — Хмыкнул Филипп, жаль сидя с другой стороны кадки, я не видела его лица. — В детстве я был пухлым малышом и ни очень симпатичным.

— Хочу посмотреть твои фотографии. Мне не верится.

— Это правда. — Он помолчал. — Разочарована?

— Что ты! Я бы захлопала в ладоши от счастья, будь ты обычным. — Отмахнулась я. — Красота сделала твой характер невыносимым.

— Ну, спасибо, милая. — Обиделся он, но продолжил: — В каждой семье есть Хозяин — хранитель места, где построено Гнездо, защитник. Он силен и его возможности практически неограниченны. Мы можем только догадываться, каково это быть одним из Хозяев. Носитель силы Вестичей умер, и скоро она вернется к прямому наследнику. Эмиль станет Хозяином.

— Почему твой отчим?

— Он сын Луки — прямой наследник. Дальше должен быть Заккери.

— Он не хочет, чтобы отцу досталась власть? — Тихо поинтересовалась я.

— Не хочет, конечно. — Филипп помолчал. — Зак боится, что в один прекрасный момент чтото пойдет не так, и вся сила перейдет Лизе или Максиму, может быть, даже Снежане. Он вычитал в какойто своей книге, что такое случается.

— Заккери нужно читать фэнтези. — Буркнула я. — Темы схожие, но хотя бы расслабляет.

Мы помолчали, а потом вдруг в памяти всплыла давно прочитанная фраза из книги.

— Сила, как женщина, она дарит своему избраннику подарок, который нужно ценить и беречь.

— Что? — Изумился Филипп, он ловко схватил меня за руку и придвинул к себе. Я проехалась по полу на джинсах, попрежнему скрестив ноги в позе лотоса, и вот уже смотрела в его синие глаза.

— Помнишь, я читала книгу в библиотеке, когда пыталась выяснить, кто ты такой? — Парень неуверенно кивнул. — Я нашла эту фразу в ней. Закерри не получал неожиданных сюрпризов? Конфет под подушку или наследства? — Филипп изогнул бровь и задумчиво усмехнулся. — Ну, значит, твоему брату есть изза чего волноваться. А вдруг я твой подарок? — Предположила я, желая повеселить его. — Возможно, ты станешь следующим Хозяином. Вдруг ты был обречен с самого начала терпеть меня?

— Ты выдумщица. — Он мягко улыбнулся. — Я не Вестич, мне просто дали фамилию. Во мне мало семейных черт.

— И отлично! — Расхохоталась я. — Я не вынесу, если каждый вечер мы в порыве чувств будем швыряться отбивными!

Неожиданно до нас донеслись сердитые шаги, ктото, подслушивавший наш разговор, убежал. Мы замолкли, настороженно глядя на открытую дверь, через которую на темном полу прочертился желтый прямоугольник света.

Аида любила тихие вечера, после шумных скандальных ужинов. Эмиль в халате, развалившись в кресле, читал книгу. Глаза бегали по строчкам на латыни, а губы едва шевелились, повторяя изучаемые заклинания.

Женщина расчесывала длинные блестящие волосы черепашьим гребнем, глядя на себя в зеркало. На лбу рядом с крошечной родинкой опять появилось маленькое пигментное пятно. Открыв баночку с травяным кремом, Аида втерла средство в кожу. По комнате распространился неприятный душок, и пришлось побрызгать воздух одеколоном мужа.

— Скоро у Лизы праздник. — Задумчиво произнесла она.

— Мы в трауре. — Напомнил ей Эмиль, отрываясь от чтения. — Устрой небольшую вечеринку, пригласи только ближайшие семьи. Думаю, клан поймет. Мы должны показать, что в семье ничего не происходит.

— Да, так сделаю. — Аида помолчала, а потом вдруг призналась: — Я ходила к Никоноре.

— Действительно? — Только ради вежливости произнес муж, перелистывая страницу.

— Она видела эту девушку в картах, и сказала, что она мертва. Погибла еще в апреле.

— Ее зовут Саша, и выглядела она вполне живой.

— Она пугает меня. Гнездо приняло ее, я это чувствую, — она пристально разглядывала узор на ковре, рука с гребнем застыла в воздухе.

— Адочка, — снисходительный тон мужа заставил женщину поднять взор, — Филипп прав — это просто девочка, а не демон. Твой сын влюблен, и ты должна радоваться. Возможно, чувство сделает его мягче.

— Почему ты позволил ему? — Не успокаивалась женщина. — Через две недели ты станешь Хозяином, и ты можешь запрещать!

— Потому что я не стану. — Мягко перебил ее Эмиль, сложив губы в печальной улыбке.

— Что ты такое говоришь?! — Возмутилась Аида. — Ты прямой наследник после Луки. Потом Зак. Это предопределено, не возможно изменить ход событий.

— Ты не права. — Поднявшись с кресла, он потрепал опешившую женщину по бледной щечке и вышел из спальни, спеша спрятаться в мрачном кабинете среди любимых книг и запахов. Когдато давно он упустил свой шанс, и сила не прощает подобных промахов. Своим избранникам она никогда не дает второго шанса. Наверное, к лучшему, ведь ему не хватило бы жестокости, чтобы стать настоящим Хозяином. У молодого поколения подобного качества имелось с избытком.

Мир вокруг остался прежним, не поменял своих цветов или форму. Земля попрежнему вращалась вокруг своей оси, и в сутках имелось только двадцать четыре часа, но счастье преобразилось его настолько, что даже пасмурный день окрашивался невероятным золотым свечением.

Филипп по обыкновению снова не появился на занятия, зато исправно звонил каждые полтора часа, как раз между парами. Дождь закончился, но на улице было сыро и влажно. В больших мрачных лужах отражались серые печальные облака. Сумрачное настроение царило и на мраморной лестнице — излюбленного места сбора студентов. Мы договорились с Катериной встретиться у входа, чтобы вместе добраться до метро. Решив подождать ее на улице, я вышла на мраморные ступени, застегнув куртку до самого подбородка и спрятав зябнущие руки в карманы. Несколько молодых людей вели вялую беседу, покуривая. К зданию института торопились студенты, хмурые от дурной погоды.

Пашкина машина, замызганная до самой крыши, стояла чуть в отдалении от стоянки. Через опущенное стекло высовывалась рука с дымившейся сигаретой, круглое лицо приятеля с большим сломанным носом выглядело сумрачным, как дождливый день. У меня нехорошо подвело живот. Слава богу, что Филипп не пожелал явиться в институт, иначе бы мы вряд ли избежали отличного скандала. Заметив меня, нерешительно топтавшуюся за спинами куривших парней, Пашка вылез из машины, и поспешил в мою сторону, даже не пытаясь улыбаться. Пришлось двинуться к нему на встречу, чтобы никто посторонний не смог услышать нашего разговора.