Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

Никто из смертных это быть не мог — в этом солдаты были единогласны — потому что, сколько в него ни стреляли, сколько камней ни кидали — все от него отскакивало, как от железного.

Придя к первым — определенным и не очень — выводам, Граненыч с Агафоном зашли в лазарет навестить пострадавших при загадочных ночных событиях.

— Жить будут, соколики, — пообещала пухленькая старушка в белом платке с такой же коряво-красной надписью нал лбу, что и на вывеске. — Кто отравить их хотел, с дозой промахнулся. Раза в полтора, я бы сказала. Так что, повезло им. Второй раз на Белый Свет родились, считай.

— А точно отравить, матушка? — озабоченно нахмурился Митрофан и искоса глянул на хмурого мага. — Ты ничего не путаешь? Может, это колдовство было какое, или порча?

— Да какое колдовство, ты чего, голубь, — махнула на него рукой старушка, словно он и впрямь был голубем, а она хотела его прогнать. — Я ведь яд-то сама видела. В ихнем бочонке с квасом остался. Они, бедные, видать, то ли со сна, то ли оголодали — но чтобы тридцать человек как один такое пойло выпили — это, видать, и впрямь колдовство какое-то. Я бы его и свинье выливать побрезговала. Вонишша-то от него идет!.. Спаси-сохрани.

Граненыч и чародей непроизвольно потянули носами: старушка была права.

Где бы это тухлый квас сейчас ни находился, вонища от него шла ей-ей.

О чем они старой ведунье и поведали.

— Да вы чего!.. — всплеснула она руками. — При чем тут квас?! Квас тутечки вовсе и не при чем! Рази ж вы еще не слыхали?!.. Тут на нас ночью костейские солдаты напали, прямо в лазарете, и с ними чудовище было страхолюдное!..

— И… где они сейчас? — цепко зашарил взглядом Митроха по сторонам, сжав на всякий случай единственное оружие, имевшееся в его распоряжении — кулаки.

— Так чудовище тех костейцев на клочки на мелкие пустило, и пропало, — пожала покатыми плечами, обтянутыми желтым зипуном, старушка.

— Пропало?.. — эхом повторил за ней шепотом Агафон, но знахарка, не расслышав, с жаром продолжала:

— …Перепутало, что ли? Не то, чтобы мы возражали… — поспешно добавила она, и перешла к выводам: — Вот имями-то, покойниками, и смердит, я так полагаю.

При слове "чудовище" Агафон встрепенулся, заслышав "покойники" проснулся окончательно и нервно присоединился к своему непосредственному начальнику в изучении внутренностей сарая.

— А это у вас что?.. — первый углядел он темную кучу в углу.

И то только потому, что искал что-нибудь подобное.

— А-а… Это… Это солдатики с улицы коврики притащили — кто-то подбросил под самые ворота. Местные, наверное. Да я бы такие из дома тоже выбросила, по правде. Ну, да ничего. Утром мы их почистим — в хозяйстве, глядишь, и сгодятся на что.

Самые мрачные опасения волшебника подтвердились окончательно и бесповоротно.

И тут еще одна мысль вспыхнула в мозгу, мгновенно затмив и распугав все остальные.

— А где дед Зимарь?!..

— Вон, на лежанке наш орел, — участливо прикрыла губы кончиками пальцев знахарка и покачала головой. — Кому не повезло сегодня — так это ему, сердешному. Чудище его не тронуло — так костейцы поранили. Одного из всех. Но ничего, он у нас мужечина крепкий, так что ничего страшного. Через пару дней всё зарастет.

Агафон бросился к слабо постанывающему во сне старику.

— Значит, говоришь, через два дня хоть женить? — переспросил Граненыч через плечо, пробираясь между лежанок вслед за чародеем.

— Ну, это уж на любительницу, — покачала за его спиной головой старушка. — Супостаты его поранили, так чтобы раны промыть, его постричь-побрить наголо пришлось, да мазями измазать. КрасавИц еще тот получился. Но больно уж у него ндрав веселый да добрый — за такого и за лысого-бритого любая бы пошла…

Граненыч вдруг споткнулся и полетел на пол: от лежанки деда Зимаря донесся сдавленный, полный ужаса крик заместителя главнокомандующего по вопросам волшебства.

— Что?.. Что?.. — забарахтался он, стараясь поскорее вскочить на ноги и хватаясь за края импровизированных кроватей. — Что случилось?!..

— К-к-к-к… К-к-к-к… К-к-костей!!!..

— Да успокойся ты, Агафон, — отмахнулся в который раз от бледного и абсолютно не собирающегося следовать совету старшего по званию мага. — Ты же сам сказал, что всю дорогу, как вы его в лесу откопали, он с вами неотлучно был. Так?

— Т-так…

— Что из плена они с ковром вас вместе выручали, так?

— Т-так…

— И что когда вы с Иваном-царевичем да с дедом потом по горам — по долам мотались, супруга Иванова того царя костяного каждый день видела. Так?

— Ну, так… — неохотно согласился чародей, и тут же снова вскинулся: — Но уж очень похож!..

— Да что ты заладил — похож, похож… — сердито выговорил ему князь, выглядывая через край Масдая — скоро ли дворец.

Кто знает, может, еще удастся поспать…

— …Я, вон, на бабушку свою похож — так что теперь? Я — это она? А кум Данила — на мужика одного, которого он и в глаза-то не видывал, и который уж десять лет, почитай, как помер! Да мало ли людей на Белом Свете похожих!..

Агафон скептически поджал губы и вздохнул:

— Немало… Но ведь уж очень!..

— Я бы на твоем месте, друг любезный, чем всякой… чешуёй… мозги забивать, лучше бы такую мысль подумал: если они этих… мертвяков…

— Умрунов, — машинально поправил волшебник.

— Ну, какая разница, — нетерпеливо фыркнул Митроха. — Я говорю, что если они этих головорезов на коврах сегодня к нам забросили, так значит, на другую ночь они в другом месте еще могут нам радости подкинуть! И неизвестно куда и сколько! Вот что меня беспокоит…

"…и уснуть мне сегодня, чую, не даст, если даже другие дадут", — мысленно договорил он.

— Не думаю, что после сегодняшнего кто-то из часовых примет еду или питье из чужих рук, — резонно заметил маг.

— Да у нас в городе и кроме часовых найдется, на кого или на что напасть, — ворчливо заметил Митроха. — Сегодня они квас отравили, завтра — все колодцы…

— Оптимист вы, Митрофан Гаврилыч, — сухо сглотнул Агафон, живо представив последствия.

— …Вот если бы, я говорю, можно было своих часовых на захваченных коврах в воздух поднять, да чтоб они по ночам за периметром приглядывали, кто куда летит… — грустно подпер щеку Митроха. — Да только толку с это — чуть… Ковров-то всего три, с Масдаем — четыре, а у них, поди, тьма-тьмущая…

— Шовинизм чистой воды, — вдруг сухо раздалось у них из-под животов. — Всегда-то вы, люди, всю черную работу норовите на нашего брата переложить…

— Переложить?.. — непонимающе уставился себе под подбородок князь.

— Да, — недовольно буркнул ковер. — У вас же у самих есть специально обученные женщины злобного нрава, есть эти… веники с палками… — так нет: давайте, в конце октября, под снегом и дождем используем ковры. А что я и так-то сушиться толком не успеваю — пускай… Сгниет он или заплесневеет — так невелика поте…