Марина Ефиминюк - Магические узы

Раненый Стриж, оказалось, тоже нагрянул в тайное убежище. Сейчас приятель разва-лился на диване и беспрестанно переключал каналы на мороке видения, отчего экран мерцал целой гаммой цветов, разрисовывая паркетный пол световыми пятнами.

− Привет, мужик, − парень оглянулся ко мне, но быстро отвел взор.

− Как ты себя чувствуешь? − вместо приветствия буркнула я, взвинченная до крайней истеричной точки.

− Походу дела, лучше, чем ты, − хмыкнул в ответ тот, больше не оборачиваясь.

Поразительно, как быстро на аггелах заживали раны! Стриж выглядел совершенно здо-ровым, будто не валялся в летаргическом сне всего два дня назад.

Из ванной комнаты вышел Док, обтиравший полотенцем мокрые руки, и от одного мое-го вида мгновенно застыл. На круглом бородатом лице появилось такой силы сожаленье, что мне тут же стало понятно − дела, по-настоящему, плохи.

− Здравствуй, Ведушка, − пролепетал он и тут же, сломя голову, бросился обратно, как будто у него неожиданно прихватило живот.

В студии собралась вся банда. Даже подумать страшно, что могло выманить их сюда. Сил терпеть и ждать важного разговора не осталось, и, оглянувшись к Ветрову старшему, я резко заявила:

− Поговорим прямо сейчас?

− Сначала выдохни, − отозвался бесцветно тот.

− И поешь, каторжников-то в Ратуше кормят тюрей, − подхватила Свечка, брызжа сар-казмом, и добавила многозначительно: − а мы все-таки дорожим твоей жизнью.

Признаться, у меня так сильно сжимался желудок в ожидании подлости, что голод про-пал, и от одной мысли о еде подступал тошнотворный комок.

− Свечка, − не выдержала я, больше не собираясь любезничать со стервой, − не прикуси язык, а то отравишься собственным ядом!

Хорошенькое лицо женщины застыло, темные глаза холодно блеснули, руки уперлись в худые бока.

− Так, ясно, − пробормотал Ратмир и, схватив меня за локоть, потащил через студию в отведенную мне маленькую спальню. Даже стало обидно, что он пресек нарождавшийся скан-дал, хотя бы пар перед 'серьезным разговором' выпустила. Команда проводила нас тревожным выжидательным молчанием.

Ветров плотно закрыл дверь и, сунув руки в карманы, уставился на меня, изучая, как будто впервые видел.

− Может, поешь все-таки? − неожиданно спросил он.

− Да, наплевать на еду! − страстно выдохнула я, дрожа от тревоги. − Мы нашли браслет! Это же здорово! Мы победили…

− Я больше не занимаюсь этим делом, − спокойно перебил меня Ратмир, и на мгновение у меня пропал дар речи. Мы смотрели друг другу в глаза, и я не знала, что добавить к его заяв-лению.

− Это больше не мое задание, сегодня утром его передали другим, − пояснил Ветров, пожав плечами как будто в сожалении.

Он отвернулся, уставившись в огромное окно, в котором на пустынную улицу медленно опускалась темнота.

− Задание? − из груди вырывался испуганный смешок.

− Завтра браслет изымают из часов в твоей конторе. Для тебя тоже все закончится…

− Отлично, − мне казалось, что из-под ног выбили почву. − Значит, я больше не твое за-дание?

Боже, я произнесла это вслух?!

− Веда…? − Ратмир не посчитал нужным скрыть недоумение. Глаза пустые и холодные, а сам чужой и незнакомый, далекий. Сердце болезненно сжалось, во рту появилась горечь. Я отвела взор, не выдержала. Разочарование разъедало, и становилось страшно представить, ка-кой пустой уже через несколько часов станет моя жизнь.

− Я думала, что мы теперь одна команда.

− Мы с тобой не команда, − мягко опроверг он, заставляя меня неуютно поежиться. − Ты хотела поучаствовать в приключении, я доставил тебе удовольствие. Теперь искренне раскаиваюсь в этом.

Казалось, что он совершенно бесстрастно, не торопясь, режет меня по живому.

− Утром сюда приедет человек, и он заберет тебя, − продолжил объяснять Ратмир новые правила игры.

− Что?! − по глупости мне все еще хотелось верить, что его слова сплошное вранье, эта-кая злая шутка. − Ты не можешь так поступить… − выпалила я в отчаянье, чувствуя, как пере-хватывает горло, и, запнувшись, добавила тише: − со мной! Твой Орден хочет избавиться от меня, убить! Ты сам говорил…

Безмолвие повисло в воздухе, тишина оглушила, и резкая фраза на языке аггелов, со-рвавшаяся с губ Ратмира, прозвучала выстрелом. Похоже, в сердцах он хорошенько обругал меня, прежде чем, очень сдержано пояснил, словно втолковывал непонятливому ребенку:

− Я доверяю этому человеку. Он не даст тебя в обиду. Твоя безопасность для него на первом месте!

Сердце екнуло и громко заколотилось. Даже чудно делалось, мне-то казалось, что оно остановилось навсегда.

− Его имя Богдан Истомин? Так? − резко спросила я, но собеседник лишь пожал плеча-ми:

− Ему передали поручение. Твой брат позаботится о тебе.

Каждая произнесенная реплика отдаляла Ратмира. Я могла представить, как он стреми-тельно отступает в темноту, где его невозможно увидеть. Исчезает фигура, лицо, глаза. Он го-ворил, что мне придется уйти, и время пришло. Теперь он безжалостно гнал меня, вышвыривал жестоким чудовищно сильным тычком. В отчаянье захотелось рвать на голове волосы.

− Богдан преследовал меня и хотел убить! − наконец, произнесла я, вытаскивая из рука-ва последний козырь. − Он знал, что я шла к нему в квартиру, и устроил засаду. Ты сам выта-щил меня из-под боевых шаров…

− Ты не права, − оборвал поток слов Ратмир и пожал плечами, словно не верил ни еди-ному слову.

Я больше не являлась его заданием, а, значит, и спорить со мной смысла не было. От простой истины вспыхнула огоньком злость и, к счастью, вытеснила остальные чувства.

− Будь, по-твоему, − процедила я, сквозь зубы, и, подскочив к двери, распахнула ее. Трое, остававшиеся в студии, мгновенно обернулись к нам. Стриж, оказалось, отключил звук у работающего видения, стараясь подслушать подробности разговора, и теперь смог насладиться коротким финалом в полной мере.

− Ты куда? − резко выставил Ратмир руку, перекрывая проход.

− Подышу свежим воздухом, − процедила я сквозь зубы, отталкивая его.

И он отошел с дороги, не собираясь оправдываться и удерживать меня.

− Птаха?! − попытался остановить меня Стриж и даже вскочил с дивана, когда я стрем-глав пересекала огромную студию.

За спиной громыхнула входная дверь в апартаменты, и звук эхом отразился от стен па-радной. Меня скрыла темнота. В груди стало очень тесно и горячо от разочарования. Как же мне хотелось верить, что Ратмир попросит меня остаться, и не возвращаться туда, в привычную удобную жизнь, где его нет.

Подобная нелепая мысль оказалась последней в звонкой пустой голове, потому как в следующий момент кто-то резко, с пугающей быстротой скрутил меня и зажал обжигающе го-рячей ладонью рот, не давая даже пискнуть. Сердце в панике подскочило к самому горлу. С пальца содрали оборотный перстень, и меня поглотила оглушающая почти непереносимая боль.