Ирина Булгакова - Дети Неогеи

— Странно. Не может такого быть, чтобы тут никого не было, — пробормотал Анри. Ему происходящее начинало не нравиться.

— Щас узнаем! — пообещал Винар, и громко постучал в соседние двери. Тишина…

— Там кто-то есть. Но дверь открывать боятся… — задумчиво проговорил Аслан. — Эй, откройте. Мы вам ничего не сделаем! Нам только переночевать… — На этот раз за дверью послышалось шевеление. Похоже, что там всё ещё сомневались.

— Да, ладно. У нас всё равно нечем платить, — пробормотал Анри, и собрался было уходить.

— Я хочу выспаться в тепле. Тем более, что ночью возможны грозы!

— Это ты так решил? — решил уточнить Анри.

— Метеорологический центр сообщил! — гордо парировал Винар. — Твою мать! Так и будем стоять за дверями, и слушать чужие разговоры?! Эй!!!

Двери слегка приоткрылись, и в щель просунулся длинный, как клюв дятла, нос. Затем хозяин с ног до головы осмотрел прохожих, и кивнул, приглашая в дом.

— Вечер добрый, хозяин. Не сильно ли мы вас побеспокоили? — обратился Анри привычной в этих краях формулой обращения. Хозяин молчал, недоверчиво оглядывая путников. На нём были широкие штаны, белая холщовая рубаха, подвязанная поясом. Голова была перетянута шнурком. На вид ему было лет шестьдесят. По крайней мере, морщины уже успели сделать своё дело. Он молча смотрел на посетителей. Большие чёрные уставшие глаза не выражали ничего. Мира внимательно посмотрела на незнакомца. Странное дело, на немого не похож. Но всё время молчит. Наконец, хозяин кивнул.

— И вам вечер добрый, незнакомцы. Садитесь, угощу вас, чем Творец не обделил, — проговорил человек, а в глазах безучастная пустота. — Меня кличут Турином. Я староста здешних земель, — хозяин начал накрывать на стол. Поставил кувшин с кислым вином. Какие-то фрукты. Сыр, вяленое мясо, хлеб, солонину. — Жена меня покинула, незнакомцы. Два месяца уж. Я любил её, сильно любил. Не так к ней относился, как к рабыне. А теперь её нет… — ответил хозяин на немой вопрос ребят. Только небольшой блеск в глазах, больше ничего.

— Отчего же на улицах у вас никого не видно? На наши крики никто даже не откликнулся, — спросил Аслан у старосты. Тот посмотрел на ребят.

— Вы, верно, не здешние? — ребята кивнули головой. Хозяин немного помолчал. — Зря вы остановились в нашем селении, незнакомцы. Несчастливые нынче времена настали… — староста опять замолчал, явно собираясь с мыслями. — Думаю, вы должны знать. Ещё есть время…

— Что мы должны знать? У вас что-то случилось? — внезапно спросил Винар. Хозяин кивнул. Впервые за весь разговор, у него проблеснуло что-то похожее на отчаяние. Это было единственным проявлением эмоций.

— Дочь у меня… больна… — Его голос дрожал. Ребята переглянулись. Анри кивнул в сторону Миры.

— Мира, ты не… — начал было Винар.

— Да, Всемилостивые господа. Я посмотрю с вашего разрешения…

— Я составлю тебе компанию, — бодро сказал Винар. — Показывай, хозяин, больную, — староста стоял, как бы в раздумии. Потом молча начал подниматься по лестнице. Мира и Винар прошли за ним.

В тёмной, едва освещённой, комнатушке стояла небольшая деревянная кровать. Возле кровати стоял небольшой столик грубоватой работы. Было довольно душно. В комнате витал едва слышный запах чего-то… Мира и Винар подошли ближе к кровати. Девочке, которая там лежала, едва можно было дать восемь лет. Бледное, прозрачное личико обрамляли тёмные волосы. Глаза её впали, лоб блестел нездоровой испариной. Мира положила девочке руку на голову. Лоб был влажный, но не горячий. Девочку едва слышно трясло, как в лихорадке. Мира присела на краешек кровати.

— Сколько ей лет, господин Турин? Ей едва можно дать десять…

— Пятнадцать, — глухо ответил староста.

— Что с ней случилось?

— Не только с ней… Дети нашего посёлка, а также большинство женщин, умирают. Не просто умирают — чахнут у нас на глазах. Сделать никто ничего не может. В одно прекрасное утро, дети начинают жаловаться на хворь, а немного погодя, отказываются ходить ногами.

В комнату едва слышно вошли Анри, Аслан и Мила. Все уставились на больную девочку. Мира подняла глаза на Винара.

— Мой господин, что ты думаешь по этому поводу?

Ответить Винар не успел. Внезапно девочка открыла мутные глаза, и обвела взглядом окружающих.

— Папа… Кто это? Это Янголы?

— Да, моя девочка, Янголы, — отец со слезами на глазах смотрел на дочь.

— Они пришли нам помочь? Так ли?

— Да, крошка. Как ты себя чувствуешь, Ларен?

— Плохо, папа. Я не могу уже встать… Мне тяжело смотреть… Папа, я скоро умру, как мама?..

— Нет, моя девочка, что ты? Конечно, не умрёшь, — голос Турина дрожал.

— Папочка, я боюсь, мне страшно. Меня постоянно кто-то зовёт. Мне страшно, посиди со мной…

— Конечно, моя маленькая. Я посижу.

После этих слов, что-то оборвалось у всех, кто находился в комнате. У Милы потекли слёзы. А Мира необычайно разозлилась. Ей уже был понятен исход. Девочке ещё недолго осталось… Винар, Анри и Аслан насупились, и молчали. Мира погладила девочку по голове, и вышла. За ней тенью последовали ребята. Когда они спустились в комнату, настроение у всех пропало.

— Мой господин, — обратилась Мира к Винару, — тебе должно быть знакома эта форма Падучей? — Винар только кивнул. Он явно переживал.

— Что это за Падучая? Что с девочкой? — недоумевали остальные.

— Падучая — мощная колдовская порча. Это вред, причиняемый магическим путём. Энвольтирование — так называется этот обряд. — Казнь. Девочка, как и большинство детей и женщин этого посёлка попали под чьё-то злое начало. Это очень серьёзно. Мира, ты знаешь, сколько ей осталось?! — Винар всё время старался спокойно отвечать на вопросы. Но на последних словах всё же сорвался. Тяжело ему было смотреть на маленькую и хрупкую Ларен.

— Да, мой господин. Лишь эта ночь…

— Что-то можно сделать? — тихо спросила Мила. Она уже справилась с собой, вытерла слёзы. Мира задумалась.

— Не знаю, Госпожа… Сделать-то можно… Но, хватит ли нам сил, и времени?..

— Прошу вас, — услышали ребята хриплый голос Турина. Он стоял в дверях, и смотрел на них. Это был уже не тот безразличный человек, который встретил их у порога. Его глаза выражали всё ещё мало эмоций, но проблески надежды уже можно было усмотреть. — Прошу вас, помогите… Нам отказали в помощи колдуны Сикионы, — ребята молча переглянулись. — Местный Дока (человек, умеющий распознавать и отражать Тёмную порчу, но не умеющий наводить свою) сбежал на второй день после болезни первого ребёнка. Я заплачу, сделаю всё, что хотите… Только спасите мою Ларен. — Турин вдруг ни с того, ни с сего, тяжело упал на колени. Слёзы, солёные, тяжёлые слёзы потекли из его глаз, глухо ударяясь об дощедчатый пол. — Она одна у меня осталась, понимаете?.. Одна…