Мэри Герберт - Темная лошадь

Терпение Этлона подвергалось испытанию при виде того, как изгнанники кривляются и насмехаются за пределами полета стрелы, а он не может ничего поделать. Сэврик приказал не стрелять и не делать вылазок — пока. Надо позволить изгнанникам думать, что все четыре клана укрылись в глубине ущелья.

С момента появления Дангари этим утром Сэврик с остальными вождями строили планы, как вывести кланы из ущелья в крепость под покровом темноты. Один из людей Джорлана обнаружил потайную лестницу, ведущую из кладовой в задней части крепости позади моста вниз и в ущелье за речной стеной.

С помощью лестницы Сэврику и остальным было легко проскользнуть в ущелье, но этот путь был слишком узким и крутым для большой группы с навьюченными животными. Кланы могли попасть в крепость только через передние ворота. Однако такое перемещение было слишком опасно осуществлять днем, так как банда изгнанников могла вызвать панику среди женщин, детей и фургонов с припасами. Ночью кланы могли проскользнуть в крепость в относительной безопасности, особенно если разбойники будут заняты.

Этлон ухмыльнулся про себя. Ему не придется долго ждать. Вер-тэйн почувствовал, что кто-то остановился рядом с ним, и, обернувшись, он увидел Кошина, опершегося о парапет.

По лицу молодого вождя нельзя было ничего прочесть в сгущающихся сумерках, и его татуировка была почти незаметна.

— Для людей, которые мертвы в наших глазах, они представляют из себя досадную помеху.

Из глубины горла Этлона вырвался звук. Он беспокойно пошевелился:

— Они думают, мы можем только сидеть на нашей чудесной стене и скалить зубы.

Кошин оглянулся и осмотрел затухающий на западе свет:

— Позволим себе еще немного не замечать их. Скоро стемнеет, и мы сможем выехать. — Он повернулся кругом и посмотрел на черную, неуклюжую громаду Аб-Чакана. Стены и башни старой крепости возвышались над ними в торжественном молчании. Ее камни хранили секреты и таили воспоминания, которые были недоступны пониманию людей кланов. — Я чувствую себя, как мышь, которая суетится вокруг какого-то ужасного монолита, — тихо произнес Кошин, как будто испугавшись, что камни услышат. — Что мы здесь делаем?

Сильное лицо Этлона искривилось в гримасе. Он тоже чувствовал тяжесть старых стен:

— Стараемся выжить.

— В неподходящем месте это ничего хорошего нам не предвещает. У нас не должно быть камня под ногами стен перед глазами. Мы сражаемся с помощью силы наших мышц и стали, — он указал на крепость, — а не с помощью старых осыпающихся стен.

— Неужели ты предпочитаешь встретиться с яростью Медба на равнине внизу? Это был бы блистательный путь к смерти.

Дангари усмехнулся и тряхнул головой:

— И бесполезный. Нет, Этлон, я не глуп, я просто напуган.

Этлон взглянул на запад, в глубине души надеясь увидеть кобылу хуннули, галопом скачущую из ночи. Но там только ветер проносился над травами, только приглушенный звук копыт лошадей, ожидающих в ущелье, эхом отдавался в ночи.

— Мы все боимся, — пробормотал он.

Кошин резко оттолкнулся от парапета и хлопнул по мечу на своем бедре:

— Мы слишком приуныли, вер-тэйн. Пока в наших руках оружие и есть с кем сражаться, давай поскачем в бой, как полагается воинам.

Этлон угрюмо улыбнулся:

— Ты прав, мой друг. Прежде чем падет эта крепость, мы будем в раю. Пошли, покажем изгнанникам наши зубы.

Они взялись за руки и зашагали вниз по каменным ступеням к воротам, где Сэврик и большая группа верховых воинов ожидали полной темноты. Позади всадников, в глубине ущелья, плотными рядами стояли четыре клана. Мужчины, несущие на спине поклажу, выглядели стесненными и раздраженными. Женщины и дети большой группой стояли в центре с полными руками узлов, опустив глаза, чтобы скрыть свой страх. Нагруженные вьючные животные, волы и рогатый скот, которых можно было позднее съесть, терпеливо ожидали среди рядов. Не было видно ни единого факела или костра. В ущелье было почти совсем темно. Этлон мог чувствовать тревогу почти каждого, кто был рядом.

Дрожь прошла по нервам вер-тэйна, как будто он ощутил прикосновение чего-то невидимого. Он видел Аб-Чакан при свете дня, и даже тогда его пустые помещения и древнее молчание выбивали его из колеи. Он знал, какие чувства испытывали сейчас его люди, ожидал, когда смогут проникнуть в крепость под покровом ночи.

Другая группа воинов, набранных из всех четырех кланов, стояла вдоль стены, глядя на Сэврика. Это были добровольцы, которые останутся охранять речную стену и стада, уведенные вглубь ущелья. Этлон нахмурился. К сожалению, их было слишком мало для защиты старой, рассыпающейся стены. Однако выбора не было. Все остальные способные сражаться мужчины, всего около трех тысяч, были необходимы для защиты крепости. Закатный свет померк, и ночь распростерлась над кланами. Шум реки казался неестественно громким в безмолвном, заполненном людьми ущелье. Несмотря на ветерок, веющий от бегущей воды, воздух был неподвижным и тяжелым от холодной сырости.

Направляясь вместе с Кошином навстречу верховым воинам, Этлон плотнее запахнулся в плащ. Борей присоединился к вер-тэйну. Черный конь был почти невидим в темноте. Можно было разглядеть только его глаза, поблескивающие, как две луны из-за легкого облачка, и белый след молнии. Он радостно фыркнул и ткнулся носом в грудь Этлона. Вер-тэйн вскочил ему на спину.

Сэврик подошел к хуннули и взглянул на сына. Капюшон вождя был глубоко надвинут, скрывая его резкие черты, но взгляд Этлона сквозь темноту добрался до отца, и на мгновение они замерли в молчаливом понимании и печали. В мгновение ока они поняли мысли и намерения друг друга, и каждый дал другому ту силу, которая была им нужна в предстоящие дни. Сэврик кивнул. Он сжал колено сына, отошел к своим телохранителям и тихим голосом дал воинам последние наставления.

— Возвращайся невредимым, Этлон, — сказал Джорлан, подходя к хуннули.

Этлон приветствовал его:

— Я скоро увижусь с тобой в крепости.

— Хм… — произнес второй вер-тэйн. — Я едва ли горю желанием отсиживаться в этом каменном чудовище.

— Подумай о том, какое удовольствие получит лорд Медб, когда до конца осознает, что за орешек мы предлагаем ему разгрызть. Он будет очень удивлен.

Лицо Джорлана искривила злобная усмешка:

— Эта картина заслуживает того, чтобы ею полюбоваться.

— Этлон, — окликнул Сэврик, — пора.

Приказ вождя прошел по рядам, и в ущелье немедленно возросла напряженность. Шеренги мужчин выдвинулись вперед, теснясь броней, мечами и поклажей; женщины сдвинулись плотнее. В конце колонны Ша Умар и арьергард терпеливо ждали, когда можно будет двигаться.

Джорлан отсалютовал Этлону, когда всадники двинулись к речной стене. Кошин присоединился к Этлону, и ворота открыли.