Лана Тихомирова - Тау

— Прежде чем кого-то спасать, надо знать, от чего спасаем, — философски изрек Михас.

— Логично, — медленно произнесла я, любуясь елью, обсыпанной как новогодними игрушками, шишками.

— А кому, как ни вам знать, почему Тау погибнет. Заметьте, не "от чего" (это метеорит и так ясно), а почему?

— Вселенная говорила, что Тау молодой мир и именно поэтому его надо спасать. Она убирает только отжившие свое миры.

— Вселенная? — удивился Михас, — его голубые глаза аж вспыхнули.

— Да, я говорила с ней, перед тем, как попасть сюда. Это был интересный разговор, — я углубилась в воспоминания.

— Угу, — Михас углубился в размышления.

— Она говорила, что жизнь Тау это и моя жизнь, умрет он, умру и я. Даже сравнение какое-то красочное привела, — тут меня, как громом поразило.

До этого момента я и не представляла, что настолько плохо помню все, что было со мной в том мире. Я четко помнила Комрада, помнила его измену, даже цвет Надиного белья я помнила, но что было потом? Потом я его прокляла. Я стала последовательно развертывать события, чтобы найти то место, с которого я не помню. Потом он исчез… а я? Что было со мной? Бессвязные куски времени, расползающиеся по памяти, как гнилая ткань под иглой. Меня, как и не было, я сразу оказалась дома у Вселенной, а после здесь. Все скверно.

— Госпожа, — сказал Михас, — лицо его было озабоченным, — ты знаешь кто такой Йодрик Скрипка?

Лицо у Михаса было перекошено, он побледнел, но договорил имя до конца.

— Конечно, знакомо, — еще один удар мифической молнии в темя, — С тобой все в порядке, Михас?

— Я вспомнил его имя, но пока произносил, чуть не умер. Он всегда был с нами, но потом исчезло все, что о нем напоминало, даже воспоминания людей. Не пожелаю я еще кому-то вспомнить его имя. В тот же вечер появились вы, — мрачно проговорил Михас.

— Естественно. Я вспомнила очень важный кусок. Когда я вышла из дурки.

— Откуда?

— Из дома скорби. Там содержат психически нездоровых людей. Я как-то сидела дома, и мне было очень и очень грустно. Потом я решила почитать свой роман о Йодрике — это мой первый роман о Тау. Но мне вдруг стало еще хуже, и с дура ума я удалила это роман из компьютера, стерла, после чего встретилась с Вселенной, — честно призналась я.

— Угу, — Михас кивнул и стал еще более мрачным.

Он встал, легко прошелся по спине гусеницы до самого ее хвоста, оттуда после недолгой борьбы Михас вернулся с добычей.

В руках у Михаса был слегка потрепанный, бессознательный, но живой господин Шос.

Бессознательную тушку господина Шоса сложили к Тамареску и Гаю под присмотр. Гай связал Таугермана покрепче. Мы с Тамареском были очень обеспокоены, потому что неожиданный визит того, от кого я собралась убегать, значил что-то больше, чем просто совпадение или случайность. Но кто же он такой, этот слащавый господин Шос, который преследовал меня на набережной, который, возможно, написал на мостовой: "Я люблю вас, Святослава!", а теперь оказался здесь?

Мне было любопытно, страшно и обидно одновременно. А все почему? Потому что господин Таугерман, простите за вольность стиля, псих.

Психи меня всегда любили, дурка это особенно показала. Ну, на что мне ненормальные в таком количестве, в каком они присутствуют в моей жизни?! Солить разве что… Может возникнуть вопрос: с чего вдруг я взяла, что Шос — псих? А, по-вашему, драться с первым встречным, дабы спросить имя дамы, которая не хочет знакомства — это нормально? По мне, так нет! Преследование я тоже считаю далеким от нормы проявлением.

Пока я размышляла, Тамареск рассказывал о том, как мы познакомились с уважаемым господином Шосом. Рассказ свой он почему-то завершил тем, что в комнате у меня кто-то ходил.

— Ты же помнишь, Свята? — спросил он, наконец.

— Помню, даже могу кое-что добавить, — мрачно сказала я.

— Что именно? — Михас пытливо посмотрел на меня. Пуаро и Мегре в одном флаконе, честное слово!

— Никто разве не видел на площади надпись: "Я люблю вас, Свята!" или "Святослава!", я толком не помню?!

— Нет, — на меня удивленно смотрели все трое.

Тамареск заметно побледнел. Странно, если даже Тама и сделал это, то почему никто этого не видел? А я еще удивлялась, почему Гай не шутит на тему надписи? Выходит только я ее видела…

— Хорошо, Хетс с ней с надписью. Ночью, когда Тамареск слышал, будто кто-то ходил в моей комнате, я чувствовала чье-то присутствие, но никого не видела.

Я чувствовала, что кто-то гладит меня по спине (я призналась честно, понимая, что этого интимного момента никак не избежать). Я хотела поймать за руку, того кто это делал. Я почти поймала его, ощутила руку, но она тут же растворилась. Потом я уже не могла заснуть и увидела надпись на мостовой, когда стояла у окна.

При упоминании поглаживаний Гай присвистнул, Михас выпучил глаза, Тамареск легко задрожал и метнул в Таугермана такой взгляд, что странно, что плащ господина Шоса не задымился. Судя по всему, для мужчин поглаживание по спине значит еще больше, чем для женщин на Тау.

— Странно, — сказал Михас, — Странно, что вы оба уверены, что все эти факты как-то между собой связаны. Он был на набережной, и он прикормил Марлен и уехал с нами, это да. Все остальное… Шаги и… гхм… поглаживания могли быть снами, проявлениями волнения…

— Галлюцинации, ага, — буркнула я, обиженная, что нам с Тамареском не верят.

Все посмотрели на меня, как будто я ругалась портовой бранью на приеме у королевы.

— Надпись. Раз только вы видите ее, — продолжил после паузы Михас, — я не знаю, как ее привязать ко всему этому. Нет такой краски, которую мог бы видеть кто-то один.

— А по мне, так все логично, — неожиданно сказал Гай. — Внимательно присмотритесь к этому лицу. Он такой же, как Свята, не от мира сего. Он ни на кого не похож, а точнее похож на всех сразу, и владеет двумя видами магии, что уже доказано, и это как минимум. Все складывается в картинку, если он не является обыкновенным жителем Тау. Он может обладать способностью являться во сне, например. То, чем он писал на мостовой может быть и не краской, и иметь иную природу, чем этот мир, но природу родного мира Святы, поэтому одна она видела эту надпись. Вопрос: чего он хочет добиться от Святы?

— Теория безумная, — недовольно сказал Михас, — но посмотрим, кто из нас с тобой прав.

— Господа, дайте пить, — слабо проговорил очнувшийся господин Шос.

— В морду тебе бы дать, — злобно ответил Тамареск, — какого Хетса ты тут забыл?!

— А что сразу "ты"? Мы не пили вместе и не признавались в дружбе.

— Зато мы славно подрались, тебе не кажется? — съязвил Тама.

— Ах, это ты? — тон Шоса мне совсем не понравился, — Господин, что вырубил меня, кажется, немного повредил мне голову.