Лана Тихомирова - Тау

— А почему у него в руках окно? — спросила я.

— Он совершил своего рода прорыв. Мужчина-силлиерих, основатель города, это немыслимо до сих пор, — тоном опытного гида отвечал Эток, — и окно символ его прорыва. Именно он предложил делать окна в домах, дабы не вводить в грех жителей.

— Это как?

— Понимаете, первые дома — они уже не сохранились — были из тонкого стекла, дабы не оставаться в темноте днем. Через такое стекло было хорошо видно все, что делается в доме. Первые попытки соблюсти личное пространство привели к появлению нового прикладного искусства: ткачеству из стеклянной нити. Но и это не спасало. Второй попыткой было изобретение цветной стеклянной нити, которая тоже не спасала. Ийарих Гордый предложил стены делать плотными и толстыми, с большим количеством цвета и ткани, но делать дырки или утончения для солнечного света, так и появились окна. Из Силлирила исходят лучшие стекольщики по всему Тау.

— Спасибо, Эток! Кто бы мог подумать, что ты столько знаешь, — удивился Михас.

— Господин Блак, до знакомства с хозяином я был простым котенком и родился здесь в Силлириле, а потому знаю его историю и множество местных обычаев.

— Как же тебя занесло на границу Ардора и ФОЛМиТа? — спросил Тамареск.

— Судьба, господин, — туманно ответил кот, жмурясь от удовольствия — я почесывала ему за ушком. Все-таки кот он и есть кот, даже если он говорящий.

Медленно мы выехали на мост, через главную реку Силлиерии, делившую двуединую столицу. Когда Ийарих построил свой город, то мужчины Силлиерии на время поверили, что они тоже чего-то достойны в этой жизни. И силлиерих по имени Атанаху Танако основал свой город и назвал в честь младшей принцессы клана Рыжехвостой пумы Гаутары. С моста Гаутара была похожа на гигантскую стеклянную улитку. Мне в голову пришел еще и Вавилон, каким его пишут классики маслом или еще чем.

Ийариху категорически не понравилось, что рядом с его городом строится другой и началась затяжная война между двумя городами. Истощив оба города, война готова была перекинуться на весь Силлирил, но мудрые матери кланов Рыжехвостой пумы (родом откуда был Атанаху) и Среброгривого тигра (откуда вышел Ийарих) собрались и решили вопрос между собой полюбовно. Атанаху и Ийариха помирили насильно, и утащили в родные кланы. Остались вольные города, где жители были в основном влюбленные, чьей любви мешал клановый строй, или кого хотели принести в жертву. Города быстро росли, были выбраны мэры, которые и положили начало двуединой столице: мост построен был общими силами жителей двух городов.

Мост был великолепен! Он соединил в себе традиции стекольщиков Силлирила и Гаутары. Переливался он цветным стеклом, а перила готовили мастера скульптуры из Гаутары. На ажурных перилах танцевали петушки и ангелы, пумы и тигры, девочки и мальчики — все стеклянные.

— А вон там мне зрится великолепная ажурная беседка, которая прекрасно подойдет, чтобы в ней поиграть, — игриво улыбнулся Гай, — а, Михас, что скажешь?

— Она не плоха. И я бы даже сказал, достойна, чтобы мы устроили в ней концерт, — так же игриво ответил Михас.

— Прямо сейчас? — спросил Тамареск.

— Нет, ближе к вечеру, когда станет темнеть, — сказал Михас, — насколько я помню из Силлирила в Гаутару и обратно идут с работы силлиерихи, вот и устроим работягам концерт. И влюбленные очень любят это место для прогулок, так что через часов пять можно будет возвращаться. Как раз хватит, чтобы познакомиться с Гаутарой.

— Это что-то невообразимое, — мечтательно проговорил Тау.

Мы въехали в город, и сразу же попали на узенькую улочку, ведущую вправо и влево от нас.

— Направо или налево, вот в чем вопрос? — задумчиво сказал Михас.

— Направо, у тебя жена и дети, и тебе нельзя налево, — сострила я.

— Чего? Неужели в твоем мире женатым мужчинам нельзя ходить налево? — удивился Михас.

— Ну, это не рекомендуется, и совсем не одобряется обществом. И может привести к разводу.

— Ужасно, — охнули все трое.

— А если мужчине необходимо пойти налево, потому что его дорога так лежит? — спросил Тау, смотревший на меня во все глаза.

Я рассмеялась: кто же знал, что они поймут меня буквально, пришлось объяснять, что значит "ходить налево" в моем мире. После того, как лингвистическое недоумение было исчерпано мы дружно приняли решение поехать направо. Дорога стала подниматься в гору.

Город был белым, точнее полупрозрачным. Но чем выше мы поднимались, тем светлее становилось. Тут не было такого хаоса и толкотни, как в Силлириле. В Гаутаре были только стекло и солнце, и тишина. Редкие прохожие неспешно брели вверх или вниз по своим делам.

— Гаутара держится на большом стеклянном стержне, на который настроены дома, — рассказывал Тау, — Со временем, когда жителей стало слишком много, то дома стали выстраиваться по спирали и с другой стороны дороги. Именно мэрия Гаутары блестит в свете солнца так, что ее даже видно со стороны ФОЛМиТа. Творцы Гаутары славятся тем, что творят из стекла восхитительные фигурки, ими украшают дома. Фигурные вазы, бра, светильники, поставляемые в Пратку, это произведение рук Гаутарских мастеров. Особых достопримечательностей, кроме лепнины и барельефов на домах, в Гаутаре нет. Каждый дом здесь индивидуален, так как каждый хозяин творит его по своему разумению. Двух одинаковых домов вы здесь не найдете.

— Почему именно такую форму для города выбрал Атанаху? — удивилась я.

— Потому что он стремился к своей Гаутаре, но не мог достичь ее. Когда он заложил свой город, то сказал: "Пусть он будет так же высок и стремителен, как моя любовь. И пусть он никогда не дотянется до солнца, как я не смогу дотянуться до Гаутары". К слову, он впоследствии женился на Гаутаре и свою старость они встретили в одном из домов сего славного города.

— Какая романтическая история, — вздохнул Гай, — Знаете, я, кажется готов жениться!

— Ты болен, Гай, выпей лекарство и все пройдет, — не оборачиваясь, ответил Михас.

— Нет, мой бедный скептический друг, я действительно по уши влюблен и более того, смертельно соскучился по суженной, — лирическим тоном проговорил Гай.

Тем временем мы поднялись достаточно высоко, чтобы можно было рассмотреть окрестности. Вид с высот Гаутары на Силлирил и всю Силлиерию был великолепен. Можно было рассмотреть реки, в ближних к городам лесах блестели капельками на солнце статуи божеств.

— Моя заслуга, — горделиво подбоченился Гай, — с того времени, как мне удалось заточить в стекло дух Рыжехвостой пумы, всех кровожадных хранителей лесов стали отливать в стекле, а не кровожадным просто ставят статуи. Странно, что за столько лет они сами не додумались до этого.

— Они много до чего не додумались, — скептически отозвался Эток, — но это не мешает им развиваться в своем особенном направлении.