Евгения Кустова - Закатная звезда

Он поймал сухими от горячего дыхания губами ее махонький пальчик и принялся облизывать и посасывать его.

Ее рука мягко выскользнула из его рта и чуть коснулась колючей небритой щеки. Ощущение это оказалось таким щекочущим, таким приятным, что хотелось трогать и трогать ее снова. Пальцы сами бродили по мягкой щетине.

Он повел бедрами вперед и ощутил влажный тугой жар.

Внутри у нее все сжалось, и она испустила короткое сладкое «ах».

Эта внезапная сила, застала его врасплох, и он закинул голову назад, закатив глаза, отвел было бедра назад, но она не отпустила его.

Она закинула ножку ему за спину и подтолкнула к себе, потом снова и снова.

Он начал чувствовать, что теряет сознание. Пальцы его немели, ноги стали как не свои, но губы, соски, крохотные волоски на шее ощущали все в тысячу крат острее.

Ее веки сделались легче пуха и похолодели так, словно сотканы из льда.

Их сердца бешено колотились, то перебивая друг друга в неистовом порыве, то сливаясь в унисон, превращаясь в безумный бой ритуальных барабанов Ассаи.

Она извивалась как шелковая ленточка на ветру. Ее беспокойные пальцы царапали его спину и руки.

Еще мгновение и благость, какой он не испытывал раньше никогда, даже во время того удивительного поцелуя хлынула бесконечным, всепобеждающим потоком от кончиков волос, до кончиков пальцев на ногах.

Она набрала воздуха в грудь и вся оцепенела, сжавшись и задрожав. Звезды над его головой слились в сияющий купол.

Он почувствовал, как сильно что-то сжалось в ней, и не смог сдержаться от того, чтобы оставить всю эту благость в себе.

Обессилевший и полный сил он упал рядом с ней на холодную траву. По телу его пробежала дрожь.

Они лежали под этим весенним небом и смотрели на мерцающие в его глубине предвосходные звезды. Кошка прижималась к его горячей груди, совершенно не обращая внимания на пробирающий до костей мороз, поднимающийся от еще непрогретой весенней земли.

- Теперь я, кажется, поняла, почему ты Лось, -Кошка рисовала пальцем круги на гладком бедре любовника и довольно улыбалась.

Лось посмотрел на нее как на маленькую и усмехнулся:

- Меня так Найзи звал, когда мы маленькие были. А потом стали все называть.

- Тот человек? Предводитель?

- Да. Он мой брат. Наши родители были политиками. Они должны были вступить в Коалиционный Совет, но пропали за неделю до выборов. Мне тогда было тринадцать, Найзи – шестнадцать. Нас отдали троюродной тетке, она работала синоптиком. Я потом тоже стал синоптиком. Мне было все равно чем заниматься, а она, вроде как, научила…Найзи не захотел у нее оставаться и сбежал. А я струсил. Я его встретил два года назад. Ну и как-то все это завертелось. Я вообще не такой как он. Он всегда был смелым, а я…ну…обычным, - он гладил своей большой сильной ладонью атласные волосы на головке, льнувшей к его груди.

Кошка нежно погладила плечо, на котором еще час назад зияла кровоточащая рана. Сейчас на ее месте не осталось даже рубца.

- Как ты это сделала? Я уже думал, что умру.

- Я сама не знаю. Я так не хотела, чтобы ты умирал. Может, я просто сплю? И все это сон, а я в горячке. А ты просто амальгама. И все вокруг тоже амальгама. И Найзи. И инспектор, который в тебя стрелял.

- Что такое амальгама? – Лось задумчиво приподнял бровь.

- Это когда во сне видишь собирательный образ всех лиц, которые видела, но не придала им значения, а они все равно запомнились.

- Вот ты откуда это знаешь? Откуда ты вообще взялась? Может, это я сплю? Я в горячке?

- Или мы оба кому-то снимся? – задумчиво пробубнила она себе под нос.

Лось тяжело вздохнул и сел. Кошке тоже пришлось подняться. Уже светало и силуэты стали более разборчивы. Лось посмотрел на ее чумазое личико и сказал.

- Надо нам помыться, а домой возвращаться нельзя. Насколько я помню, озеро внизу – термальное, горячее. Не Бог весть что, но для начала сгодится. А потом попробуем найти транспортник и сбежать отсюда, оппозиционеры нам помогут.

Лось поднялся на ноги, взял грязные вещи в охапку и двинулся вдоль обрыва в поисках спуска.

- Нельзя бежать. Я должна выяснить: «кто я».

- Теперь ты политический преступник. И все, - Лось даже не обернулся, продолжая идти вперед и сверкая голой задницей.

- А если меня кто-то ищет?

- Да если кто тебя и ищет, то только те странные клоноделы, которым пришло в голову глумиться над природой! – в сердцах выкрикнул Лось, - или чокнутый профессор, или какая-нибудь спецслужба! И будут на тебе вечно опыты ставить! Быть такой как ты ненормально! Ты слишком хороша, чтобы быть нормальной!

Кошка стояла ошарашенная, как будто ее только что облили из чана с грязью, ее прежде детское непосредственное личико исказила гримаса досады, обиды и отвращения то ли к Лосю, то ли к себе самой.

- Я никуда не пойду с тобой, - несмотря на то, что ей стало противно до дрожи, она напялила на себя топи шорты, источающие сладкое зловоние.

- Не дури. Ты не бросила меня раньше, нет поводов делать это и теперь, - он осекся, - Мне жаль…

Лось тоже оделся, хотя и не без тошноты, то и дело накатами, настигающей глотку, подошел и, за руку подняв девушку, повел за собой.

Пока они искали дорогу к озеру и спускались, успело совсем посветлеть, поэтому свой моцион они совершали в искрящейся золотом восхода воде. Вода была почти горячей, и, после промозглой лесной травы, казалась настоящей наградой, она нежно ласкала кожу, вылезать из нее вовсе не хотелось. Они плескались в ней и дурачились, целовались и просто валялись. Им было хорошо. Просто хорошо.

- Я не хочу быть клоном, - она грустно посмотрела в глаза Лося.

- Значит, не будешь, - он ласково коснулся ее щеки и вдруг окунул под воду, глубоко, как только мог, а затем и сам нырнул.

Над озером пронесся аппарат-обозреватель. Его тень легко скользнула по колеблющейся поверхности озера, и вскоре звук двигателя перестал быть даже еле различим.

Она вынырнули.

- Все таки нас ищут, если не живых, то хотя бы трупы. Надо уходить отсюда. Если прислали обозреватель, значит и за поисковой командой дело не станется.

Их вещи, пятна с которых, как и ожидалось, не сошли, уже досыхали на ветках мелких кустов, что росли вдоль берега, будь они чистыми, явно выбивались бы из общей картинки леса и были бы заметны, а так весьма удачно сливались с ландшафтом. Они были еще чуть влажными, но надетые наспех на мокрое тело, не вызывали никакого дискомфорта.

Идти пришлось долго, к тому же не зная направления, и если Лосю, еще повезло с обувью, то Кошке пришлось топать в босоножках. Каблук на одной из них отломался, пришлось оторвать и второй. Мелкая пыль и грязь постоянно забивалась под тонкие перемычки, и Кошка натерла волдыри мозолей.