Людмила Ардова - Путь интриг

И на границе Гартулы, в пустынном месте меня поджидали те самые люди, к которым у меня был счет.

Меня окружили трое. Это были не благородные люди и одеты они были как разбойники.

Но вот одного из них я узнал — хорошо знакомый мне Анфран Наденци. Он тоже узнал меня — еще бы! Он обрадовался и нагло улыбнувшись, приподнял руку. Неудивительно — ведь он искал встречи со мной. Он держал руку на гарде меча в ножнах с мордой черного дракона, с красными камнями вместо глаз! Кровь прилила к моему лицу — так вот чья рука остановила жизнь старого рыцаря из Гартулы!

— Наденци, прежде, чем ты поднимешь оружие, позволь узнать — зачем ты убил старика, моего отца?

Он холодно рассмеялся и даже не думал отвечать.

Наемник дал возможность двум сообщникам напасть на меня — я их уложил. Пришлось призвать на помощь все свои возможности, весь опыт и умение. Но Наденци как-будто и не сомневался, что я разберусь с ними — он ждал свою драку. Он сам хотел убить меня. Но Наденци не знал, о моей подготовке в замке духа, он не видел, как я дрался на Лунной горе. И он был неприятно удивлен, когда понял, что дерется не только с равным себе, но что моя подготовка и мастерство уже превзошли то, чем обладал он.

Еще раз мой меч скрестился с мечом наемника.

На этот раз я нанес ему тяжелую рану. Он умирал. Кровь не была заметна на его черной куртке. Но на траве, примятой его телом, быстро растекалось пятно — оно делось все шире и шире, и Наденци стремительно бледнел.

— За что ты убил старого человека, моего отца? — еще раз спросил я его, уже не надеясь получить ответ. Но он ответил.

— Ни за что! За деньги! За золотые баали, или ты забыл, что я наемник, глупец!

— Кто заплатил тебе?

— Неважно, — прохриел он, — за все в своей жизни теперь благодари короля, нашего властелина. Ему было нужно, чтобы ты убрался из Мэриэга — и ты убрался. Не повезло мне, — как-то устало пробормотал он, и глаза его закрылись.

Едва сдерживая отвращение, я подошел к его телу и проверил карманы. Нащупал небольшой круглый предмет: серебряный перстень — печать моего отца! Я не мог поверить своей удаче.

Теперь еще одна тайна шкатулки откроется мне.

Но, продолжая свой путь в Ларотум, я задумался о словах Наденци — они не выходили у меня из головы. Он ясно дал мне понять, кто виновник несчастья, кто натравил на меня убийц. Но возможно ли такое? Король? А почему, собственно, нет? Я уже много раз прямо или косвенно стал помехой в его замыслах, я на стороне принца, с которым он тайно враждует.

Но ведь я для него не такая уж важная птица. И, тем не менее, меня хотели убрать. Нельзя сказать, что я смог сразу же справиться со своими эмоциями — гнев овладел мной. Это было так, словно ударили плеткой по спине!

Тут же я дал себе слово вставать на пути короля всякий раз, где угодно, мешать ему в любых планах.

— Тогда вас, достойный кэлл, точно раздавят как букашку, — возразил мой внутренний спокойный и рассудительный голос.

— Ну и пусть! А мне наплевать! — весело и самоубийственно воскликнул тот, другой, живущий в моем сознании, которому все равно — он любитель подразнить смерть. Но инстинкт — вещь серьезная. Он не советовал — он удерживал от безрассудных поступков — и весельчак, привыкший бывать на короткой ноге со смертью, и мудрый расчетливый старец — все это странным образом уживалось в моей душе, не давало сорваться с тропинки в пропасть.

С кем разделить свое горе, если не со своими друзьями. После возвращения я сразу же направился в заведение сэлла Фаншера.

Все наши были в сборе.

— Как вы съездили, Льен? — спросил Брисот.

— Удачно, если можно назвать удачей то, что я разобрался с теми, кто убил барона Жарру.

— Льен, — тихо сказал Флег, — я тут сочинил небольшую песню в память о вашем отце, вы хотите послушать?

Чувство такта и душевность всегда особенно отличали Влару, и я за это его очень любил.

— Пойте вашу песню, Флег! Мой отец заслужил ее.

Влару сделал проникновенное лицо и пробежался пальцами по струнам. Что-то защипало у меня в глазах, и я уставился на огонь. Тихим голосом, под низкие аккорды пел наш друг, а мы его слушали.

Я помню слова отца.

Простые слова о славе:

Будь стоек, сынок, до конца

Вступая в битву за слабых.

Он — старый воин-

Рубака — отец,

В бою потерявший руку.

Собственной жизни творец,

Всегда презиравший скуку.

Он мост отбивал

И над ним господин-

Дух его сильный, смелый.

Привык он с судьбой один на один

Вершить свое вечное дело.

Падали стрелы дождем на сердца —

Просто, без злобы и мести.

Запомнил я крепко слова отца,

Простые слова о чести.

Еще мне напомнил отец в тишине

Девиз свой простой: 'Впереди!'

Будь первым и в мире и на войне,

Следуя долгу, иди.

Что-то стиснуло мое сердце, и я немного прокашлялся — Влару сумел подобрать нужные слова, и я частенько потом просил исполнить полюбившуюся песню.

— Спасибо, Флэг! У вас здорово получилось.

Мои друзья ошарашили меня новостью: наш Орантон вступил в Союз мертвых аясков.

— Интересно, какое отношение принц имеет к аяскам?! — смеялся Караэло, — мать фергенийка, отец из династии Кробосов из Митана.

Но, тем не менее, принц совершил глупость — в этом наши мнения объеднились и мы все не понимали, зачем это нужно его высочеству.

— Какое отношение к делам ордена Дикой розы имеют аяски? — недоумевал Паркара.

— Наивный вы человек, это очередная партия при дворе, сильная партия, под началом Турмона. А кто не с ними, тот против них. Именно на это намекнули принцу. Поманили его, сказав, как-бы, между прочим, что самые сильные вельможи королевства очень хотят видеть его на троне. Говорят, что возле принца увивается одна новая пассия. Быть может, это она повлияла на его решение.

— И каких шагов они ждут от принца?

Но наши вопросы пока оставались без ответа.

Из Гартулы я привез перстень отца и предпринял еще одну попытку открыть шкатулку из подземелья Брэд.

Принц высказал мне свои соболезнования в связи со смертью барона, и выслушал историю моих злоключений. Разумеется, некоторые подробности, связанные с мистикой, я опустил.

— Вот его печать, — сказал я и протянул массивный перстень из черного металла. Орантон вытащил шкатулку и сказал:

— Настала ваша очередь прикоснуться к ней.

Странно, но что-то дернуло мою руку, едва я присоединил печатку к рисунку, выгравированному на крышке.

Никаких чудес не произошло — мы открыли еще одну крышку — под ней была — другая.

Принц хмыкнул.

— Я почему-то подозревал, что так будет, — сказал он.

Мы стали внимательно изучать новый рисунок. Он представлял собой три буквы.