Людмила Ардова - Путь интриг

Я задумался. Интересно было бы взглянуть на это странное создание, о котором я слышал столько противоречивого.

Он жил в особом храме, куда был дозволен вход только избранным — и горе тому, кто захочет войти туда без позволения.

Человек мог потерять и разум, и память, и самую жизнь.

Змей производил что-то вроде гипнотического воздействия, а еще мог наносить шокирующие удары некой энергией, мог вызывать страшнейшие галлюцинации и полное нежелание жить — именно так погибла мать принца Орантона. Она вместе с королевой Ларотум находилась с визитом в Акабуа, и что-то подтолкнуло ее пойти в храм.

Оттуда она уже не вернулась. Все искали ее, и только девочка, будущая королева Ларотумская сказала, что следует посмотреть в храме, как будто знала, где она. Там ее и нашли холодной, с застывшей улыбкой сумасшествия на губах.

Сила змея была так велика, что он мог попросту заставить повернуть прочь целую армию — от военачальников до солдат.

Такое уже было много раз в истории — на Акабуа не раз пытались напасть. Эрц-герцогство богато алмазами и чудесной травой оффой.

— Возможно, вам будет интересно узнать, — добавил наблариец, — что ширрские наемники, во главе с неким Ретом, собираются этой ночью в дорогу. Они точно едут по Речной дороге, это в сторону Акабуа.

— Думаете, что замышляется нападение на жреца?

— Такое возможно.

— Кто такой Рет?

— Не знаю. Но он подозрительный человек, очень странный.

— Неужели на жреца действительно будет совершено нападение? Кому это нужно?

Рантцерг пожал плечами и ничего не сказал. Ответ напрашивался сам собой. Отчего делалось не по себе.

Из дома набларийца я направился в наш излюбленный кабачок, где уже собрались мои друзья. К моему удивлению, все они были вооружены и экипированы, как будто приготовились выйти в поход.

— Вот наконец-то он! — воскликнул Влару, — рад видеть вас, Льен. Мы уже порядком заждались. Проходите скорей к столу — у нас хорошие новости.

— Война с Римидином или Анатолией? Вы одеты и вооружены так, как будто собрались воевать.

— Вот это почти в точку. Ведь для нас, Льен, может быть только одна хорошая новость — предложение поработать мечом.

— Что же послужило поводом к тому на сей раз?

— Вы любите воздух садов на берегах Атапели? Он очень целебный, уверяю вас, в высшей степени, положительно влияет на здоровье — у Визона четырнадцать детей — прямое доказательство этому.

— У меня со здоровьем все в порядке-спасибо, не жалуюсь, — усмехнулся я.

— Прогулки расширяют кругозор, особенно в вечернее время. Вы ничего не имеете против поездки в чудесное поместье Визон, которое принадлежит хорошему человеку.

— А что там будет происходить этой ночью? — поинтересовался я, хотя мне и так все уже было понятно.

— Хотим продемонстрировать послу из Акабуа чудеса ларотумского гостеприимства, а то поговаривают, что его плохо приняли во дворце. Так мы хотим нанести ему визит в Визоне, где он собрался заночевать.

— Нам-то это зачем?

— Так пожелал принц, — спокойно ответил Брисот.

Он, как всегда, был лаконичен — наш верный Брисот, скупой на слова, крепкий и надежный как скала.

— Мы едем впятером? — уточнил я.

— В Наледине к нам присоединятся еще двое — они поедут другой дорогой.

Я мысленно просчитал ход принца и внутренне с ним согласился.

Чтобы ни связывало принца с Акабуа (а его связывала смерть матери), ни за что нельзя было позволить Тамелию. Или кому бы то ни было, подвергнуть жизнь жреца опасности, если он вдруг решится на такое. А по моим сведениям, полученным от набларийца, это было весьма вероятным.

Покушение на жизнь жреца могло привести к непредсказуемым последствиям. Нарушить зыбкое равновесие на весах мира.

Я ни минуты не сомневался — ехать ли мне со всеми.

И такой вопрос не возникал у моих товарищей — они уже все решили за меня. Наверное, в этом спасительная сила дружбы — она не оставляет времени для сомнений.

— Когда выезжаем?

— Как только вы подкрепитесь, граф Улон. Мы уже послали за вашим слугой — он может пригодиться, он же все необходимое для вас принесет. Вы ведь не поедете налегке.

Когда я прикончил фаршированную ягодами куропатку и ломоть ветчины на душистом хлебе, в 'Короне и Перце' самый лучший хлеб в Мэриэге, на пороге кабачка нарисовался Джосето, ослепив всех своей неподдельной улыбкой. Он держал в руках оружие, мою любимую кольчугу, и за его пояс был засунут боевой топорик и штук пять ножей.

Мы выехали через Арледонские ворота. В Наледине нас ждали двое: принц и Лону.

— Ваше высочество? — удивились мы.

— Да, да, это я, не удивляйтесь. Мы с Лону отправились раньше и добирались окольными путями, чтобы не привлекать себе внимание. Мои домочадцы уверены, что я поехал в Авастер, на свидание с…милой элиньей. Теперь мы продолжим путь вместе.

Когда мы добрались до поместья, уже порядком стемнело. Принц и жрец уединились и говорили долго, более часа. И все это время мы были на страже.

И очень кстати — случилось то, о чем предупреждал Рантцерг, то, чего опасались все мы. На жреца Акабуа и, в самом деле, планировалось нападение. Мы распределились вокруг дома. Брисот и Караэло спрятались в тени деревьев и следили за главным входом в дом.

Паркара и Влару охраняли дом сзади. Я прятался у ворот. Граф Лону забрался вместе с хозяином на крышу.

Джосето растворился в темноте. В парадной караулили двое старших сыновей хозяина и четверо воинов, сопровождающих жреца.

Ожидание всегда напрягает нервы, особенно, когда ждешь врага. Я старательно прислушивался, ловя каждый шорох. Наконец во влажном ночном воздухе почувствовалось едва уловимое движение — раздался крик совы, а совы в тех местах, никогда не водились. И вот, я уже их вижу: около двух десятков святящихся пятен, преодолевающих высокую стену.

Я кричу условным криком трижды, как кричат ночные птицы, предупреждая своих товарищей, а сам наблюдаю нечто особенное в ночи. На меня идет яркий, как синее пламя, силуэт. 'Это не человек, — думаю я, — не совсем человек'.

Мне на секунду делается очень страшно — и оттого, что он не человек и оттого, что он так же хорошо видит и чувствует меня, как я его.

Мои друзья уже приступили к делу. Я слышу звуки от ударов мечей — значит, мой сигнал был услышан. Но теперь мне уже надо беспокоиться не о жреце с принцем, а о себе. Ибо мне сейчас предстоят разборки с этим непонятным существом.

Он двигается быстро, и также быстро принимает решения: в меня летит струя холодного пламени и обжигает острой болью, от которой сжимается тело.

С губ моих срывается непроизвольный крик, потому что это, действительно, очень больно, к тому же неожиданно.