Людмила Ардова - Путь дипломатии

— Каким образом тебе удалось избежать смерти?

— Меня спасла любовь!

— Что это значит?!

— Я приглянулся местной жительнице, она приютила меня и врачевала мои раны…

— Так этот трактирщик оказался негодяем! Я дал ему денег, чтобы он позаботился о тебе и, когда я возвращался из Гартулы, он сообщил мне, что ты мертв. Бестия обманул меня!

— Выходит так. Но как вы съездили на родину?

— Все получили по заслугам. Кроме одного.

— Как же так?

— Он вне досягаемости. Но рано или поздно он тоже получит сполна все, что ему причитается. Но чем занимался ты все эти годы?

— Эээ, добрые эллы, — вдруг раздался недовольный голос нашего соседа, — если вам охота языками почесать — идите на улицу. Или спать ложитесь!

— Уснуть рядом с вами двумя просто невозможно! — засмеялся я и сказал:

— Пойду на улицу, благо ночь теплая.

— Я с вами, — сказал Гилдо, — на улице вас могут ограбить — поспим по очереди.

— Идет.

Утром я спросил Гилдо:

— Куда ты едешь?

— В Квитанию, в Касоль.

— Так нам по пути! А что ты забыл в Квитании?

— О, это долгая история. Я ведь теперь что-то вроде посыльного у одного торговца из Болпота.

— Болпота!

— Да, Болпота!

— Вот так да! Сама судьба заставила встретиться нас. Поедем не спеша, ты расскажешь мне все, что тебе известно о Римидине.

— Охотно расскажу!

Кое-что мне было и так известно. Правил сейчас человек по имени Сваргахард. Он был старше меня, и приходился моему отцу племянником, но не вполне родным, он был рожден от сводного брата императора. Именно этот сводный брат и участвовал в том преступном сговоре, когда моего отца убили в Фергении.

После смерти Джевенарда он быстро объявил своего сына наследником, а себя — его регентом, но прожил недолго: то ли умер естественной смертью, то ли его отравили, но в результате, Сваргахард подрос, окреп, возмужал и начал править самостоятельно.

По словам Гилдо, это был грубый, самонадеянный и вспыльчивый человек, некоторым хотелось сказать: дурак, но, увы, дураком он не являлся или имел слишком хороших советников.

— У этого Сваргахарда жена — прекрасная как богиня, но он словно над всеми насмехается — завел еще с десяток наложниц! Одним словом, сластолюбец — женщины его слабое место, — рассказывал Гилдо.

"Так это мой, почти двоюродный брат", — думал я.

Очень много подробностей об обычаях и укладе жизни римидинцев узнал я от словоохотливого Гилдо. Я был очень рад этой встрече! И наша поездка до Касоли оказалась превосходной. Я спросил Гилдо, как долго он собирается пробыть там.

— Несколько дней. Потом возвращаюсь в Болпот.

— Отлично, значит, мы еще встретимся до твоего отъезда.

Гилдо помчался по своим делам, а я обошел город, и долго расспрашивал местных жителей обо всех им известных гротах.

Был известен, по крайней мере, один: Грот с приведением! Но попасть в него можно только вовремя отлива.

А отлив будет к вечеру. Я слонялся по городу, успел осмотреть все его "прелести", поужинал с Гилдо, даже вздремнул часок, дожидаясь темноты, и вот, едва сумерки наползли на город, я отправился к берегу и сел на большой камень, карауля отлив.

Ночь была ясная, но прохладная. Я отчетлив смог разглядеть ту скалу, про которую говорили люди, и, обойдя по сырому песку ее с морской стороны, увидел полукруглое отверстие, в которое и проник почти на коленях, не долго думая.

Внутри было холодно, и влажно. Свод был улеплен наростами ракушек и кусками тины. Я увидел что-то вроде ступеней, ведущих наверх. Скала внутри как будто была полой, и я поднялся по ним. Через некоторые просветы кое-где проникали солнечные лучи, и скоро глаза мои привыкли к этому неясному освещению.

На верхней площадке я обнаружил что-то вроде комнаты, самой настоящей комнаты! Из нее дверь вела в другое помещение. Я прикоснулся рукой к ручке и потянул на себя. Вдруг я что-то почувствовал за своей спиной.

Я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стояла девушка с такой странной мечтательной улыбкой. Она казалась немного прозрачной, как воздух. Слабое отражение живого человека — привидение!

— Кто ты? — спросил я.

Привидение тут же исчезло. Я отворил дверь — было тихо. Сухо и тепло. Там, определенно, кто-то жил.

На красиво убранной кровати лежала девушка, очень похожая на то же самое привидение, что только явившееся мне. Я осмотрел комнату. Все было необъяснимо и странно!

Огромная стена в мозаике была украшена в виде морской карты. Знакомая ломаная линия берегов Квитании, ее удобная и защищенная скалами гавань Касоль. Далее возникала цепочка островов — кажется, это острова смотлов. Следуя вдоль них, я увидел еще несколько символов: кресты, черточки и точки. Что они означали?

Итак, мне следует искать ответы там, в море. Я долго и внимательно изучал карту. И каждый кусочек очень хорошо врезался в мою память. На столе лежала открытая, весьма потрепанная книга. Создавалось впечатление, что ее совсем недавно держали в руках и забыли закрыть.

Я уделил внимание той странице, на которой кто-то прекратил чтение:

"Пришедший вновь — все вернет на круги своя". С этой фразы начинались "Сказания древних ланийцев".

Я еще раз решил посмотреть на спящую девушку, и когда повернул голову, то моим глазам предстала несмятая, аккуратно застеленная кровать. Повернулся и посмотрел на стену: мозаика исчезла! Исчезла и книга!

— Что за ерунда, — пробормотал я. — Загадка! Мистика.

И поворчав, покинул грот. Но едва я вышел на берег, меня ждало испытание, в лице одной моей старой знакомой, большой любительницы ночных прогулок: Фэлиндж! Принцесса Квитанская.

Это была она. Разумеется, раздетая, и гордая своим бесстыдством. А ведь мне даже в одежде эта ночь показалась прохладной. Капельки морской воды сверкали, как бриллианты на ее красивом теле, и маленькие упругие груди возбужденно напрягались после купания от бодрящего воздуха.

Она тоже удивилась, повстречав на пустынном берегу меня.

— Ты?! Живой и невредимый? Вот уж кого не ожидала увидеть, так это тебя!

Голое тело Фэлиндж задрожало от холода или от вожделения. Она пожирала меня взглядом, и кажется, думала только об одном — чтобы ее взяли тут же, не медля ни минуты. Принц, явно уделял ей недостаточно внимания. Наверное, морские демоны тоже охладели к нашей квитанской фее. И даже совокупление с врагом оказалось бы сейчас кстати. А я был для герцогини врагом. Ее одежда лежала на холодном песке. Я бросил ей платье.

— Оденьтесь! Иначе рискуете приобрести насморк.

Она, задумчиво разглядывая меня, облачилась в платье и, скрутив мокрые волосы, отжала с них воду.

— Но каким образом ты вернулся? Все считали тебя мертвецом!

Смирившись с невозможностью удовлетворить свое желание, она вспомнила о других предпочтениях, а предпочитала она всегда видеть меня в числе мертвых врагов. Пришлось второй раз за этот вечер разочаровать герцогиню Орантонскую, тем самым, усилив ее вражду ко мне.