Мария Капшина - Идущая

"Брр! — помотала головой Реана. — Ну вас к чёрту! Этих воспоминаний я не заказывала!" Она спешно направила мысли в другое русло. То есть, попросту продолжила глазеть на прохожих. По сравнению с южанами лаолийцы выглядят почти ортодоксами: свободные полотняные штаны, рубашка навыпуск, плетёный пояс, куртка на коротком меху. Единственное, что сразу бросается в глаза — это волосы, перекисно-светлые едва ли не у всех, удерживаемые только повязкой на лбу. Реана покосилась на своего Лаолийца. У него волосы почти чёрные — это не от злополучного императора Нактирра памятка? Она вдруг чётко вспомнила Нактирра. Дня за два до его смерти. Он взмок в парадной одежде, на лбу блестел пот, чёрные глаза лихорадочно блестели, и лицо под смоляными волосами казалось ещё бледнее; видно было, что на императора уже давит взгляд Кеила. Нактирр медленно ехал, стоя в колеснице, вокруг была длинная улица, центральная улица Эрлони, забитая народом, а на ступенях перед храмом Оа сидела она — не заметить её было трудно. Тэрко ол Баррейя подошёл к императору, тихо сказал ему что-то, указывая глазами на ведьму. Нактирр обернулся.

Когда император наткнулся на её дерзкий прищур, он побледнел от ярости ещё больше, а она ослепительно улыбнулась. С императором было двадцать гвардейцев, а с ней, чья голова уже пять лет как оценена, — только двое её ребят. Гвардейцы ждали сигнала. Но Нактирр лишь сжал кулаки, хлестнул ведьму взглядом… Храм — узаконенное убежище для любого, кто шагнёт в его двери, вверяя себя Вечным. Нактирр не настолько ладил с церковью, чтобы нарушать её правила. Да и много чего рассказывали о ведьме. Кое-кто всерьёз божился, что Кхадере по силам убивать одними глазами… Она оскорбительно усмехнулась, сощурившись на императора: у Нактирра дрожали от слабости колени, и сам он прекрасно знал это. Нактирр проехал дальше под взъярённое молчание ол Баррейи, чувствуя, что к тяжести взгляда Кеила ["взгляд Кеила" — смерть либо её приближение] прибавилась тяжесть ещё одного ледяного взгляда. Нет, девчонка с изумрудными глазами не убивала императора. В этом совершенно не было необходимости.

— Реана, где ты? — донесся чей-то голос.

Она вздрогнула, ощутив руку на плече…

— Раир… — накрывая его руку своей. — Уже тут, спасибо…

— На тебе лица нет, — озабоченно сказал Ликт.

— Да? Ладно, сейчас надену… — она улыбнулась левым углом рта. — Так лучше?

— Опять Реда? — тихо спросил Раир.

Реана кивнула, поднимая лицо к полоске неба между домами.

— Да… Опять. Её память…

— Всё будет хорошо, — сказал Раир с убеждённостью, которую очень хотел бы испытывать. — Всё уладится, только немного потерпи!

Реана сглотнула, сохраняя на лице улыбку и кивая. Голос откуда-то издалека повторил: "…не позже, чем через год, ты вернёшься в Кадар — по своей воле или нет. Живая или мертвая, побеждённая или победительница, ты или не ты — но вернёшься…" Ну-ну… "Со щитом или на щите"? А до того терпеть и верно немного. Чёрт возьми!

Раиру она этого не сказала.

— Обещаю, — заверил он тем временем, — в конце концов закончится вся эта история хорошо! Непременно!

— А чёрта с два! — не удержалась Реана, криво усмехнувшись.

— Ты не хочешь, чтобы все закончилось хорошо? — удивленно уставился на нее Раир.

Она помотала головой и хмыкнула:

— Вот этого я не говорила! Во-первых, не верю, а не "не хочу". А во-вторых, всё не заканчивается вообще никогда.

— Как это? — спросили оба её слушателя: Ликт вслух, а Раир приподнятой бровью.

Реана по очереди глянула на них, подумала, что немного доморощенной философии — самое то, чтобы отвлечься от Реды.

— Уверены, что вам охота слушать лекцию? — усмехнулась она.

— Я уверен вполне, учитывая, что ты уже улыбаешься, — заверил Раир.

— Ладно, сами напросились! Ну, во-первых я не думаю, что "всё" может закончиться. Просто потому, что нет никаких отдельных историй, а есть одна, со множеством боковых линий, без начала и без конца.

— Ну да, — ехидно согласился Ликт. — Только вот каждая история заканчивается встречей с Кеилом.

— Да я и не спорю, — фыркнула Реана. — Как раз потому я и не верю в "счастливый конец": для каждого из нас история заканчивается одинаково. Так что если конец счастливый, то это ещё не конец.

— Но если, отвлекшись от метафизики, взять конкретную историю, рассказанную конкретным человеком — разве не может рассказ завершиться счастливо? — спросил Раир.

— Само собой, может, — ответил вместо Реаны Ликт. — Рассказчик может историю и так закончить и сяк, в своём-то рассказе всякий волен!

Раир покачал головой:

— Видят стихии, ты говоришь, как плохой рассказчик. Лет пятьдесят назад, когда судили за ересь нгашталитов, им ставили в вину, что они сравнили поэтов с Тиарсе. Они говорили: как Тиарсе позволяет вещам быть, так и поэт в своих балладах становится судьбой и роком для героев. Судьба не управляет, но даёт возможность.

— Надо же, как всех троих на философию потянуло, — задумчиво хмыкнула Реана.

— И всё же, — гнул своё Ликт, — пусть сюжет не зависит от рассказчика, но ведь может история сама завершиться счастливо?

— Не может, — решительно мотнула головой Реана. — Здесь тоже неточность: счастливо для кого? Слушателю приятно знать, что герои успокоились. Тогда ему можно спокойно отвернуться, заняться другими делами, зная, что ничего интересного больше не произойдет. Но каково это знать самим героям?

— А что им не так? — удивился Ликт.

— А то, — почти зло сказала Реана. — Пока сюжет движется — персонажи нужны. А после счастливого конца, когда цель достигнута, их просто выкидывают за ненадобностью. Живите, счастливо — без смысла.

Увлёкшись, Реана стала столбом посреди улицы и говорила громко, так что прохожие оборачивались и ругались. Глянула вокруг, мотнула головой ("эк меня понесло!") и заключила на два тона тише, сдвигаясь с места:

— Давайте мы лучше пойдем дальше, пока нас не побили за создание пробки. А конец возможен только один, плохой. Сиречь летальный. А до тех пор я не успокоюсь — назло автору и читателям, которые, небось, на работу опаздывают, а я тут ещё рыпаюсь, дрянь ведь чокнутая.

Трое бродили себе и бродили весь день, совершенно не находя времени скучать — благо посмотреть было на что. Потом Ликт всё-таки не выдержал и присоединился к каким-то картёжникам, взяв с собой три медяка и пообещав, что к концу игры превратит эти монетки как минимум в серебро. После некоторых сомнений Раир и Реана решили не беспокоиться о Ликте, хотя бы потому, что свои игорные таланты он уже однажды доказал, основательно облегчив кошельки чуть ли не всех разбойников Дзадага… Да и удрать потом от обставленных шулеров — на это Ликтова инстинкта самосохранения хватит с лихвой!