Мария Капшина - Идущая

Ничего против Реана не имела, и скоро на крыльце перед трактиром валялись два плаща, а тупик, которым заканчивалась улочка, оживили две фигуры: стоя в совершенно небоевых позах, обнаженные мечи они, тем не менее, держали в руках. Площадка была не слишком удобна: основательно покоцанная мостовая, в меру скользкая, с обломками булыжника кое-где. Но искать другое место они не стали, сочтя не лишней разминку в условиях, приближенных к боевым.

Ликт вынырнул из двери трактира почти мгновенно следом за ними, оценил ситуацию и устроился на перилах крыльца с видом заядлого болельщика. Вынырнул, разумеется, не только он. Для жителей портового города звон стали — яснейший сигнал, при этом звуке рефлекторно включается насторожённое любопытство, которое вытаивает просто в любопытство, как только становится ясно, что ожидается дармовое представление. Словом, уже на прелюдию любовались человек пять — из окон. Прелюдия впечатляла, и в скором времени кружащуюся пару наблюдала немалая аудитория. По сравнению с многотысячными стадионами, это была, разумеется, жалкая кучка — всего-то два десятка человек! — но очень многие бродячие артисты Арны сочли бы это аншлагом. А зрелище, надо сказать, того стоило. Положим, некоторые зеваки как пришли, так и ушли, поняв, что не увидят тут ни эффектных широких замахов и ударов с разворота, ни фонтанов крови, но немало зрителей и осталось. Ликт (которому стратегическая позиция позволила не ругаться из-за места) подумал, что двое в центре круга на первый взгляд не замечали никого из посторонних, но если спросить завтра, скажем, Раира, он, пожалуй, не только назовёт точное число присутствовавших, но ещё и запросто опишет добрую половину наблюдавших ценителей. А чтобы быть ценителем, кстати, вовсе не обязательно успевать следить за всеми выпадами (как же, уследишь, когда фехтуют так!) или понимать чётко, чем данный эпизод боя грозит каждому из двоих. Достаточно уметь смотреть. Потому что это попросту захватывающе красиво, когда человек очень точно знает, где и какая из его конечностей (меч в том числе) находится в этот конкретный момент и где окажется в следующее мгновение. Когда выверенные движения сплетаются в кружевной рисунок, и зритель видит не руку, голову, клинок, а единое целое — и, более того, единое целое в движении. И так же чётко каждый из двоих видит второго, чувствует его, предугадывает его. Здесь необходимо такое же чувство партнера, как в танце, а иначе не выйдет ничего путного.

Но у этих двоих выходило, что ясно видели все зрители. Человек, хоть немного сведущий в этой области, сразу оценил бы мастерство — что у высокого темноволосого мужчины с царственной осанкой, непринужденно державшего одной рукой меч, который вполне мог сойти за двуручный, что у девушки, на голову его ниже, маленькой и гибкой, как кошка. Её меч был уже, короче и легче, но едва ли кто-то сказал бы, что темноволосому это давало преимущество. А клинки, очень разные даже на вид, оба были великолепны — настолько великолепны, что казалось странно видеть сразу два в одном месте. Так же, как видеть двух мастеров в тупике окраинной улочки небольшого города.

Зрители тоже бывают разные, и если несомненное умение двоих в центре круга видело большинство собравшихся, то знатоки различали и особенности стиля, — потому что различались эти двое не меньше, чем их мечи. Темноволосый был осмотрительней и спокойней в движениях, не рисковал лишний раз и не верил обманным движениям. Девушка действовала менее экономно, проводила одну комбинацию за другой, на ходу меняя план самым неожиданным образом, выплескивая неуёмную энергию. При этом она умудрялась сохранить плавность и какую-то алогичную гармонию каждого движения, и в её действиях светилось что-то такое, словно она полагала всё происходящее неплохой шуткой, удерживалась от смеха, сберегая дыхание, но взамен смеялась каждым жестом.

Один из зрителей, в бархатном камзоле, сказал своему соседу, одетому попроще:

— Не хотел бы я встретиться с этой кошкой в настоящем бою!

— Да? А я и с ним бы — сохраните Вечные!

— Ты прав, шансов было бы немного в любом случае, но с такой, как эта, никогда не знаешь, чего ожидать. Смотри!

Темноволосый ударил мечом так, что мог бы раскроить девушку напополам, если бы попал. Те, кто успели что-то сообразить, не сомневались, что она уйдет вправо, но девушка шагнула прямо под удар, а в следующее мгновение, перехватывая свой меч в левую руку, позволила тяжелому двуручнику с маху скользнуть вправо и вниз по кончику её клинка (так что удар темноволосого провалился в пустоту, едва не заставив его потерять равновесие), и одновременно, немыслимо изогнувшись спиралью, скользнула прочь, разворачиваясь вокруг левой ноги по часовой стрелке. В полтора шага и полмгновения она оказалась за спиной темноволосого, пройдя справа от него и зацепив его правое плечо острием меча.

— Улыбается, — недобро сощурился бархатный камзол.

— Ну да, — недоумённо покосился на него слуга. — Она ж выиграла, чего ж не полыбиться?

— Дурень, — покачал головой камзол. — Не понял? — он снова снисходительно покачал головой, на минутку оторвав глаза от двоих. — Забери меня Верго, если я не прав, но настоящем бою она полоснула бы по шее — и точь-в-точь так же улыбалась бы.

Говорившие вернулись взглядами к двоим в центре круга. Темноволосый вполголоса сказал что-то девушке, она улыбнулась шире, ответила и довольно по-кошачьи сощурилась. Из-под ресниц сверкнуло изумрудной зеленью.

— Сапома! — ахнул брови слуга.

— Тише, олух! — шикнул на него бархатный. — Этих двоих разыскивает гвардия четырех стран, если ты не слышал, о чем кричат на площадях раз в десять дней. Тем более теперь, пока он ещё не король, а бродяга в чужой стране. Во имя Тиарсе, мне не нужна здесь вся городская стража!

— И мне не нужна, — печально согласился слуга. — Шеф, а пусть их гвардейцы и ловят, им всё одно делать больше нечего, кроме как деньги у ме… у честных людей выигрывать. Мы-т тут зачем? Пойдем, а, шеф?

— Олух ты и есть, — задумчиво сказал бархатный. — Нам нужны такие воины. И если ей приглянутся наши деньги, во имя Вечных, что нам за дело — люди, боги или нечисть?

Реана потерла лоб пальцами, продолжая улыбаться, отправила меч в ножны, пока Раир подобрал плащи.

— А рубашку я тебе зашью, — сказала она. — Там всё равно протёрто было.

— Ну ты даёшь! — фыркнул Раир. — Ты что, заранее выбрала, где её можно пропороть?

— Вот ещё! — она хмыкнула в ответ. — Что это за внезапный приступ ложной скромности? Выберешь тут заранее, как же! И вообще, я предпочитаю импровизацию… Собственно, мне просто повезло.

— Ну да, — усмехнулся Раир, — ложная скромность, похоже, заразна.