Мария Капшина - О верности крыс

Даты, когда проходила корреспонденция в Лаолий и обратно, у Кейи были, по сведеньям дворцового архива. Назавтра она послала человека на север, к пограничной заставе на единственной дороге из Рикола в Торен, а сама с парой сопровождающих направилась в порт, общаться с таможенниками и шуршать архивными бумагами уже там. Шуршание дало ожидаемый результат: списки не совпадали; лишние гонцы были немногочисленны, но были. Вечером прилетел голубь с сухопутной границы, и в тамошнем списке лишних гонцов оказалось несколько больше. Все лишние — с подорожной лично от ол Ройоме, печать подлинная, разве что про двоих лишних вспомнили, что угол печати был смазан немного…

Кейя с лёгкой неприязнью посмотрела на письмо, свернула и отложила. "Похоже, я всё же успею в столицу к началу весны", — думала часть Кейи, пока она складывала письма и архивные выписки по порядку. Другая часть в это же время беспокойно ворочалась: что-то не так. Что-то не так…

Она продолжала ворочаться и после того, как Кейя вышла из таможенного управления, и пошла домой пешком: сидеть в креслах и в карете ей смертельно надоело, и нужно было проветрить голову. Может, удастся по дороге понять, что, собственно, не так.

Возможно, конечно, всё так, просто голова в который уж раз несанкционированно думала о Тедовередже. Стравливать между собой потенциальных противников Дазарана — как раз в его духе, а Империя сейчас подходит на роль самого вероятного врага Дазарана как никогда. А в контексте этой версии глупо полагать ол Ройоме непричастным: и в свете их давней с Тедовереджем дружбы, и просто по здравому смыслу — едва ли Тедовереджу удалось бы активно общаться с теми же пиратами у него под носом и незаметно от него. Не слепой же имперский наместник, в самом деле. Гораздо разумней предположить, что он не так уж лоялен власти, и если сам не способствовал другу, то, по крайней мере, закрывал глаза на его деятельность. Возможно, дружбу подкрепляло и что-то более материальное, в золоте, например. Арест Утаренола, опять же, ол Ройоме совершенно не отрицает, хотя и признаёт, что это уж никак не улучшило имперско-лаолийских отношений. Если уж начинать рыть, то закопаться можно глубоко, вспомнить ещё и давнюю историю с полусумасшедшим смутьяном-проповедником, который подстрекал против императрицы и которого ол Ройоме всё медлил схватить. Не достаточно ли поводов усомниться в лояльности наместника?

А если рыть в другую сторону — как Ченга мог отплатить за помощь против нок Аджаев? Учитывая мстительность кадарского рода и то, что ол Ройоме подставился лично, и явно превысил полномочия, плата даже с дружеской скидкой должна была быть весьма высока. И вряд ли деньгами — скорей, информацией, вопреки всем заверениям лиса о нелюбви к этому товару. Когда ол Ройоме только пришёл на службу, он довольно активно искал информацию о кхади; с чего Кошка взяла, что со временем он оставил это занятие? Может, просто стал лучше скрываться или нашёл существенные доказательства?

Лишних гонцов вкупе со словами Ченги может вполне хватить для ареста — для снятия с должности уж точно. Можно бы остаться ещё немного, идеальным доказательством была бы перехваченная почта — но не совсем же дурак ол Ройоме, не станет же он сейчас кого-то отправлять…

— Дядь, продай булку!

Голос был детский, но какой-то надтреснутый и звучал не просяще или весело, а почти зло. Кейя обернулась. Не так далеко, шагах в пятнадцати, рядом с лоточником стоял мальчишка лет девяти и протягивал монету на раскрытой ладони. Монета выглядела золотой; золотые ншассеты сложно спутать даже при взгляде мельком: шестиугольные и с отверстием в центре, монеты из южной Занги расходились по всем морям, от Торена до Зегере. Лоточник взял монету, сунул в рот и задумчиво прикусил, глядя в редкие облака над крышей напротив. Сплюнул.

— Фальшивая!

— И ничего не фальшивая, — огрызнулся мальчишка. На мальчишке была неопределённого цвета линялая рубашка, рваные снизу штаны, подвязанные бумажной верёвкой, и что-то бесформенное, что в прошлой жизни могло быть жилетом вроде тех, что носят в горной Занге.

— Да где б ты её взял, золотую, — рассудительно сказал лоточник, разглядывая монету.

— Гонец дал!

Лоточник пренебрежительно фыркнул.

— Богатый гонец, до тэрко ехал, — угрюмо бурчал мальчишка и замолкать не собирался, будто путая многословность с убедительностью. — Я ему таверну на ночь подсказал. Одну булку дай, а? На неё лошадь купить можно, не то что булку!

— Лошадь ему, ха! Руку тебе отрубить за фальшивую монету, понял? Пошёл отсюда!

Лоточник сунул монету себе за пазуху и развернулся было уходить, но мальчишка его ухватил за руку:

— Э! Ты монету обратно давай!

— Па-ашёл отсюда! — прикрикнул лоточник, замахиваясь. Мальчишка увернулся от кулака, презрительно скривился и пошёл наискось через площадь. Одно плечо у него было сильно выше другого, а лицо рябое и недоброе. На лужи он внимания не обращал, зло разбрызгивая ногами грязную воду и полоская в ней лохмотья штанин. Зашёл в лавку в другом углу площади. Кейя неожиданно для себя стала ждать продолжения. Почти сразу из лавки послышалась ругань, потом какой-то невнятный шум, потом в дверях показался здоровый парень с какой-то тряпкой через плечо. Обеими руками он держал оборванца под мышки. Вынес на порог, поставил; несильно, но выразительно пнул пониже спины и ушёл внутрь, прикрыв за собой дверь. Вскочив, мальчишка громко и многоэтажно обругал закрывшуюся дверь, отжал край вымокшей рубахи и пошёл прочь, впечатывая босые пятки в весеннюю слякоть с такой силой, будто хотел пробить землю насквозь.

Свернул в одну из улочек, узкую и загибающуюся вбок почти сразу, едва отойдя от площади. Кейя нагнала его за поворотом, мальчишка быстро оглянулся, явно готовый удрать, сверкнув грязными пятками на прощанье, но Кейя, видимо, выглядела достаточно нестрашно.

— Чего тебе? — спросил мальчишка исподлобья, вытирая нос рукавом.

— Что это за гонцы у тэрко такие, что в своём же городе в таверне останавливаются?

Не на вопрос, так на мелкий имперский сребрик, который Кейя вытащила из пояса, мальчишка среагировал мгновенно. Стал в преувеличенно скучающую позу, большие пальцы рук заткнул за пояс и убегать уже явно не планировал. Кейя подошла ближе.

— А какое ж моё дело, что там за гонцы. Как лорд тэрко выберет, такие и гонцы. Щедрые, видать. Чего это я не пойми кому рассказывать буду про такого хорошего человека, который золотого сироте не пожалел? Может, это дело государственное, тайное.

— Ты давай рассказывай, — сказала Кейя. — А там поглядим.

— Не-а, деньги вперёд. Я уже учёный…

Кейя в один тычок и полшага заломила учёному руку за спину — далеко рука не шла, мешал горб, — мальчишка заверещал подбитым зайцем и запричитал жалобное, но быстро замолчал, поняв, что без толку.