Мария Капшина - О верности крыс

— Знаю, что он спит в кольчуге с десятком охраны вокруг постели, ездит всюду с целой армией, а еду и питьё даёт пробовать слугам.

— Ну, это отчасти оправдано: к нему уже дважды подсылали убийц.

Кошка выразительно промолчала. Хриссэ прекрасно знал, чьи это были убийцы. Рассмеялся.

— В общем, на помощь отрядили меня. Нок Фирдзав вызовет меня на поединок, — пояснил он. Кошка поглядела недоверчиво.

— Ты недооцениваешь его осторожность или свою репутацию. Нок Фирдзав не станет рисковать.

— Нет уж, это ты недооцениваешь моё умение оскорблять, — радостно заверил Хриссэ. — К тому же, я под пылью, и не очень хорошо различаю, который из нок Фирдзавов настоящий: зелёный или рогатый.

— А если он заметит обман?

— Зачем же обман?

Хриссэ достал небольшой бумажный пакетик, демонстративно развернул, показывая пару щепоток буроватой пыли, прежде чем слизнуть. Смял бумажку, скормил её растущей из газона лампе и прислонился к дереву, прикрыв глаза и улыбаясь.

— Этого, конечно, для рогатых нок фирдзавов недостаточно, — неспешно сказал он. — Но никакого обмана. Просто небольшое преувеличение. А если кто-то и подумает, что я сознательно нарывался на скандал, а не от пыльной невменяемости, так это ещё ничего не значит. Не первый раз нарываюсь и не в последний.

Кошка поморщилась.

— А если он тебя убьёт?

— То я умру, — жизнерадостно отозвался Хриссэ, щурясь. — Но это маловероятно. Он слишком хороший фехтовальщик.

Кошка вопросительно подняла бровь, но Хриссэ только рассмеялся и широко открыл глаза: неестественно блестящие, с огромными зрачками.

— Надеюсь, ты с дозой не промахнулся.

— Талантов у меня немного, — нараспев сказал Хриссэ, — но они абсолютны.

— Угу, один из них — скромность.

Хриссэ снова рассмеялся, отлип от дерева и пошёл к дому разболтанной походкой; шёл он прямо, но на повороте промахнулся мимо дорожки и пошёл рядом с ней, сметая рукавом иней с кустарника. Кошка дождалась, пока он поднимется на галерею и войдёт в зал, и направилась следом. Когда она вошла, всё было вполне мирно: Хриссэ дополнил пыль вином и стоял сейчас ближе к центру зала с пустым кубком в руке, чуть покачиваясь не в такт музыке, и отрешённо разглядывал свисающие с потолка ленты.

Потом поднёс кубок ко рту, с некоторым удивлением обнаружил, что тот пуст, и заоглядывался в поисках полного. Углядел, направился к ближайшему столу, выхватил почти полный кубок, едва не опрокинув, чуть ли не из-под локтя нок Фирдзава и залпом выпил.

Ближайшая к ним часть зала замерла.

Ол Кайле сама замерла на пару мгновений: красть судьбу так нагло, на глазах у всех, кажется, ещё никто не додумался, ни в истории, ни в литературе.

И этого действительно нок Фирдзаву не замять даже при всём желании.

Нок Фирдзав вскочил, красный от ярости, хватаясь за меч.

Ол Каехо этого не видел, он уже шёл прочь от стола, вяло уронив пустой кубок. Кубок лениво подпрыгнул раз на серебряном боку, тускло звякнув, и остановился. Ол Каехо с искренним любопытством обернулся на возмущённый рёв нок Фирдзава, заметно качнувшись на повороте.

— Это переходит все границы!

— А-а, — сказал ол Каехо, разглядывая нок Фирдзава. — Это был твой кубок?

— Вы безобразно пьяны, — с отвращением сказал нок Фирдзав. — Принесите мне официальные извинения, и этот эпизод, возможно, удастся решить без кровопролития.

Кошка едва не фыркнула в голос. Хриссэ сдерживаться не стал. Затем сообщил, что не пьян, а под пылью.

— И я не настолько невменяем, чтоб мне пришло в голову перед кем-то извиняться.

Нок Фирдзав взвился опять, а ол Кайле не стала дожидаться логической развязки и вышла наружу, чтобы без суеты и толкотни занять стратегически выгодную позицию на краю галереи, на верхней ступеньке широкой лестницы.

Скандал вылился из зала почти сразу вслед за ней, бурля вокруг двоих поединщиков. В победу нок Фирдзава верили на удивление многие — отчасти потому, что он действительно считался хорошим фехтовальщиком, отчасти же потому, что ол Каехо сейчас таковым совершенно не выглядел. Слишком расслаблен, слишком небрежен в движениях, в таком состоянии нужно лежать и любоваться потолком, а не лезть в драку. Нок Фирдзав тоже это видел и к началу поединка смотрел куда уверенней, чем при зарождении скандала.

Кошка тоже видела, и увиденное её беспокоило. Хриссэ выглядел слишком неадекватно — и слишком достоверно для притворства.

С началом поединка внимание Кошки переключилось, хотя бы потому, что первое время она никак не могла сообразить, что не так с этим боем. Потом она поняла и заулыбалась; заодно стало ясно, что имел в виду Хриссэ, называя нок Фирдзава слишком хорошим фехтовальщиком. Нок Фирдзав и верно был отличный фехтовальщик, с безукоризненной техникой. Идеальная стойка, идеальные переходы между элементами связки. Это не слишком бросалось в глаза, пока Хриссэ явно не подыграл ему: атака, уход, атака, блок — не то тренировка, не то ожившая миниатюра к учебнику. С той разницей, что один из участников пыльный. Сверх всяких разумных пределов. Держаться ему удавалось, но явно с трудом: он оступался, делал лишние шаги, раз или два глупейшим образом провалился в выпад — по счастливой случайности как раз тогда, когда нок Фирдзав никак не мог этим воспользоваться.

Веселило публику главным образом то, что бился пыльник, кажется, не с одним противником, а как минимум с тремя. Блокировал несуществующие удары сбоку, отмахивался назад, уклонялся от пустого места и крутился вокруг себя, сбиваясь с шага и сбивая с толку нок Фирдзава. Нок Фирдзав второй раз подряд пошёл на классическую связку: в голову, в бедро, колющий в живот, — ол Каехо вместо блока нырнул вперёд, едва не оставшись без правого уха. Бить в бедро нок Фирдзаву уже не удалось бы, слишком мала дистанция, но и Хриссэ этим не воспользовался, пролетев по инерции слишком далеко и врезавшись в противника. Да так, что чуть не сбил с ног. В круге зрителей рассмеялись.

Хриссэ сразу же отскочил, в два прыжка, шагов на семь, и завертелся на месте, отбиваясь от невидимых нападающих. Опять-таки, троих, кажется. Отсутствия нок Фирдзава он, кажется, не заметил. С галереи, где толпилась гвардейская молодёжь, кто-то крикнул подбадривающе, галерея рассыпалась хохотом, и кричать стали уже несколько человек. Ол Каехо был полностью доволен жизнью, судя по пьяному азарту на лице. Он скакал так выразительно, что Кошка чуть ли не видела вживую его противников: двое нападают с разных сторон, Хриссэ отмахивается от одного и уходит за спину другого, мешая им нападать одновременно… Кошка хмурилась. У неё крепло подозрение, что Хриссэ всё же ошибся с дозой.

Пунцовый от возмущения граф прекратил, наконец, стоять столбом в стороне от этого фарса, в который превратился его поединок, и рванул в атаку.