Мария Капшина - О верности крыс

Беспорядки на удивление быстро прекратились, даже не пришлось вклиниваться и разнимать. Джирье Батта ссориться с Ортаром опасался, наученный горьким опытом, но глядел воинственно и горел желанием отстаивать свои права. Оружие его люди убрали, а после них — и приезжие северяне. Ортар перевёл взгляд на них — и наткнулся на ол Каехо, довольно улыбающегося. Ортар мысленно плюнул, подозревая неприятности, подумал: "Какого пепла?", потом подумал ещё и вежливо спросил о причинах безобразий, обращаясь скорее к Батте. Батта мигом вскинулся и начал рассказывать о приезжих невежах, которые ни с того ни с сего осыпают приличных людей руганью прямо посреди улицы и отказываются извиняться. После этого Батта переключился на повесть о тяжких ранах, нанесённых его людям, об испорченной одежде и одном сломанном кинжале. Перечисление грозило затянуться, и Ортар прервал его вопросом к ол Каехо: будут ли возражения. Ол Каехо охотно сообщил, что Батта со товарищи занял весь мост, не давая пройти, и что ругал он их куда изобретательней, чем обиженный рассказывает. В подтверждение ол Каехо процитировал избранные места, Батта взвился, стража оживилась в надежде подраться, но Батта при виде этого скис и умолк.

— Значит, словесное оскорбление, — подытожил Ортар.

— Как же только словесное? — возмутился Батта. — А ранения? А кинжал? А порезанный рукав? Бархат же…

— За словесное оскорбление, — скучно и неприветливо повторил Ортар, — пять сребриков в любых монетах в пользу Джирье Батты, плюс ещё два с половиной сребрика в его же пользу за повторное словесное оскорбление в присутствии должностного лица. За нарушение порядка и вооружённый бой в черте города — в пользу казны по десять сребриков в любых монетах с каждого, да по два сребрика добавьте за каждого из своих людей. Возражения против нестандартной процедуры суда есть? Он оглядул публику, уже успевшую утроиться в числе за счёт зрителей. Зрители против нестандартной процедуры ничего не имели. Зрители любили уличные представления. Батта и рад бы возразить, но давно уже не верил в победу над силами зла в лице Ортара, особенно, когда того поддерживает весь городской совет. Ол Каехо откровенно скалился. Явно тоже любил уличные представления.

— Отлично, — подитожил Ортар. — Деньги с собой есть? Нет — расписки сгодятся. А у меня есть с собой казначей. Станно!

Когда с деньгами было покончено, Батта ушёл, не скрывая, что не простил обидчика; стража втянулась обратно в трактир к своим столам, за ними следом и люди ол Каехо — эту буйную компанию Ортар отпускать не спешил из соображений безопасности: Батта вполне мог бы подождать на соседней улице и повторить баталию. Ортар и ол Каехо задержались снаружи. Герцога Ортар вслух идиотом не называл, но думал, видимо, громко — тот усмехнулся:

— Я тоже рад неожиданной встрече.

— Да уж, — буркнул Ортар, — редкостная неожиданность — встретить меня в Эгзаане. Какого пепла вы творите в моём городе? Другого места для драки не нашли?

— Да я, вообще-то, мимо проезжал, — сказал ол Каехо. — Я из Зегере с товаром.

— Это кто ж вас пустил туда в военное время?

— Никто не пускал. Но у меня и до войны были присмотрены хорошие дорожки в обход таможен. Вы в Зегере бывали?

Ортар пожал плечами — когда бы?

— Город в дельте Ларралача стоит, в тамошних камышах целый флот тайком провести можно, если флот из узких плоскодонок и с хорошими лоцманами.

— Ладно, но к Батте зачем цепляться? Ехали бы и ехали тихо.

— Скучно мне было, — сообщил ол Каехо. — А они очень невежливо перегородили мост.

Ортар покачал головой.

— Вы бы своих предупредили, чтоб за товаром смотрели в оба. Я ещё прослежу, чтоб вы из города спокойно выехали, а там уж вам смотреть по сторонам, чтоб никто догонять не кинулся.

— Да кому я нужен, — легкомысленно отмахнулся ол Каехо.

— С Батты станется, — не согласился Ортар. — У вас людей много?

— Десятка полтора.

Ортар задумался ненадолго, потом тряхнул головой.

— Тут на днях торговый поезд отходит до Аксота. Можете к нему прибиться. Да, вы-то дальше под своим именем едете или как?

Ол Каехо ненадолго задумался, прежде чем ответить.

— По Империи можно, пожалуй, и под своим.

— Неплохо. Тогда Батта, может, и не решится связываться…

Вернувшийся было в трактир Станно выглянул на улицу и сообщил Ортару, что винные бутылки пустеют, пиво греется, а жаркое, напротив, скоро можно будет прикладывать к ушибам вместо льда. Ортар проникся и повёл ол Каехо на запах недоеденного рагу, сообщив попутно:

— Следующий круг выпивки покупаете на всех.

— Это ещё почему?

— А это взятка высокопоставленным должностным лицам, — охотно пояснил Ортар. — За то, что вопрос решили за четверть часа, вместо того, чтоб по стандартной процедуре посадить вас под арест на двадцать суток, и всё это время носить бумажки из кабинета в кабинет. Меня, знаете ли, подмывало так и сделать. Терпеть не могу уличных баталий… Так вас вашим именем представлять или другим каким-то? — уточнил, подходя к столу. Ол Каехо пожал плечами — мол, невелика тайна. Ортар открыл было рот, но почти сразу снова обернулся к ол Каехо с видом несколько озадаченным.

— Слушайте, — сказал он, сосредоточенно хмурясь. — У вас же есть какое-то имя? Личное, впридачу к родовому.

Пару мгновений ол Каехо смотрел ошарашено, потом безудержно рассмеялся.

— Есть, — выговорил он сквозь смех. — Веджойо.

— Нда… — сказал Ортар. — Вот и познакомились…

Мийгут

2294 год, 22 день 5 луны Ппн

Раад

Впереди шла девушка с пустой корзиной на голове, одетая на южный манер в свободные лёгкие штаны, прямую подпоясанную рубашку с длинным рукавом и несшитыми боками, как у куртки. Сквозь тонкое белое полотно просвечивала алая короткая безрукавка, полы рубашки мягко струились по кирпичной ткани штанов, а из-под штанин неожиданно выглядывали зангские сандалии. Мий засмотрелся, чуть замедлил шаг, чтоб не обогнать. Несколько голубей лениво бродили по уличным булыжникам, и вспорхнули в разные стороны только из-под самых ног. Девушка вдруг выбросила в сторону руку и ухватила одного из голубей, прижав одно крыло и не обращая внимания на бьющееся второе. Пронесла птицу шагов пять и выпустила.

Мийгут, смотревший заворожено, поймал себя на том, что ждал от неё каких-то более развёрнутых действий с голубем. В корзину бы его положила, что ли, и крышкой накрыла. Или подняла бы ко рту, откусила голову и принялась есть, отплёвываясь от перьев и пуха, слизывая текущую по подбородку кровь и аппетитно похрустывая косточками.

Девушка тем временем свернула в проулок и куда-то уже делась из него к тому времени, когда Мий поравнялся с поворотом и заглянул между белёных стен.