Мария Капшина - О верности крыс

Они неспешно гнали этот табун от самого Ценкачи, где Астаре сторговался на треть дешевле, чем можно было надеяться. Строго говоря, за лошадьми отправили именно Астаре с братьями, а Вен и Тидзо увязались за компанию — всё равно в Кааго ничего интересного не было. Дорога пока тоже не баловала событиями. Самые большие приключения — вроде сегодняшней игры от безделья: Керт и Астаре поспорили позавчера за ужином, можно ли поймать стрелу на лету, и Вен предложил проверить, вчера в обед снял с полудюжины стрел стальные наконечники, и за два дня все уже успели по очереди и пострелять, и попотеть в толстой войлочной стёганке, уворачиваясь от стрел или пробуя ловить. Птица с Астаре пока что были впереди.

На прочие приключения дорога скупилась. Не дорога — бездорожье: бескрайнее, сухое и пыльное, и заполненное днём жаворонками, а ночью — насекомым звоном за стенками палатки. Через пол-луны, не больше, даже таким медленным шагом они доползут до Кааго, и вся компания останется там, а Тидзо поедет ещё южнее, в Раад, договариваться с одним знакомым купцом, чтоб привёз пару аксотских беркутов… И увиливать от разговоров о замужестве.

Тидзо вздохнула и уставилась в небо. В столицу не хотелось, замуж не хотелось, а паче всего не хотелось ходить по дому и чувствовать себя так, словно отца убили только что, а не два года назад. И не хотелось официальных приёмов в Даз-нок-Рааде — достаточно плохо уже то, что ходить туда надо с матримониальными целями, так там же ещё и на Реду наткнуться можно. Она там всё-таки живёт. Если бы она действительно умела слышать несказанное, давно бы отдала о-Кайле Тедовередж под суд за мысли, мягко говоря, не самые верноподданические.

По лицу заметались солнечные блики: ветер наверху шумел листвой и рвал редкую тень в клочья. Тидзо прикрыла глаза от солнца, мимолётно думая, что есть свои выгоды в том, что родилась девчонкой. Например, не нужно приносить Реде клятву верности. Тидзо здорово подозревала, что у неё бы язык не повернулся.

А смешная девочка Атка всё переживала, что Наама её обидела, не дав родиться мальчиком. Мужчинам, мол, проще, и в книжники можно было бы податься… Птица смеялась: очень много простолюдинов-книжников, как же. Придёт такой в храм за учёбой, да так там и батрачит всю жизнь, всей и разницы, что не на барона, а на Мастера. "Ты лучше за Вена держись крепче, где бы ты ещё в такую библиотеку свободно шастала". Атка на смех обижалась и умолкала, но потом опять начинала бубнить, что женщинам нельзя то, нельзя сё, и как при этом жить — совершенно непонятно. Тидзо в ответ на это взялась как-то рассказывать, чего ей нельзя по дазаранским законам: "Там я даже наследством распоряжаться не могу, только проценты мне капают, и всё! Хотя я единственная прямая наследница. Представляешь? По их законам меня бы замуж выдали ещё лет в десять, и титул Тедовередж-тай после отца унаследовал бы мой муж. Будь он урождённый хоть кто, хоть вообще безродный…"

Здесь она умолкла, на Аткины вопросы отвечала невпопад и под первым попавшимся предлогом ушла подумать в одиночестве.

Она не то чтобы вовсе не хотела замуж. Она просто хотела за того, за кого не следует.

Где это видано, чтобы наследница герцогского титула думала о простолюдине? Такие истории добром не заканчиваются, верно Аст говорил.

Хорошо хоть, потом повторять перестал, а то как-то совсем тоскливо было.

Но про титул Тедовередж-тай Тидзо говорить не спешила. Она боялась, что скажет вслух — и сразу ясно станет, что это абсолютная глупость…

На локоть легла тёплая ладонь, и Тидзо открыла глаза.

— Вставай, в седле сны досмотришь, — сказал Аст. — Ребята пошли собирать табун, до вечера быстро тагал пройдём, и можно отдыхать ночь и полдня.

И посоветоваться не с кем, безрадостно подумала Тидзо, поднимаясь. Взяла лук и брошенную ребятами стёганку, пока Аст собирал стрелы без наконечников, когда внизу вдруг зашумело, нарушая сонный послеобеденный покой. Кто-то примчался галопом, засвистел на все окрестные холмы, Вен крикнул что-то возмущённо…

Тидзо кинулась туда и остановилась на верху склона, не выходя из зарослей. Внизу вокруг Вена с ребятами кружило человек пять на коротконогих зангских лошадках, и кружило явно не с дружескими намерениями. Ещё десяток верховых обходил табун, не обращая внимания на собак, и примерялся гнать его к новым хозяевам.

Рядом вдруг щёлкнула тетива, и один из всадников дёрнулся, упал и остался лежать неподвижно. Остальные опешили на миг, потом зашумели громче и заоглядывались. Двое сразу направились вверх по склону, с которого прилетела стрела. Тидзо мельком глянула вбок — Аст достал вторую стрелу и вскинул лук снова. Тидзо выстрелила в одного из этих двоих, в плечо — тот крикнул что-то неприветливое, и получил вторую стрелу во второе плечо, после чего намёк понял и повернул обратно. Внизу Джанш крутился у табуна, стараясь отогнать чужаков, а Вена с Кертом трое чужих прижали к реке и теснили в воду. Один, в яркой полосатой шапке, выждал, когда Вен отвлечётся на остальных, зашёл ему в бок и уже целил ударить, но упал со стрелой Птицы под лопаткой. Узкий охотничий наконечник вошёл между пластинами доспеха не хуже, чем боевой.

Несколько чужаков стали стрелять в ответ, одна стрела пролетела совсем рядом, и Тидзо краем сознания отметила, что стрелки своё дело знают: им ведь ни её, ни Аста снизу не видно. Она переключилась на стрелков, целя в руки, и быстро вывела из строя двоих или троих. Почти сразу после этого и остальные поняли, наконец, что лёгкой добычи не светит, и умчались.

Тидзо мрачно сняла тетиву, мрачно свернула, убрала в плотный мешочек на поясе. Руки заметно потряхивало.

— Что-то сегодня тебя Аст явно обстрелял, — весело заметил подъехавший Вен, спрыгивая с седла. Взбудораженный приключением Быстрый бестолково вился у него под ногами, отчаянно виляя хвостом и мешая пройти. Вен продолжал, обращаясь уже и к подошедшему Астаре:

— Нет, на самом деле, спасибо. Если б не вы, нас бы там и оставили.

— Не за что.

Тидзо встала, намереваясь прогуляться вниз и собрать стрелы, но уйти не успела, Астаре окликнул:

— Почему ты не стреляла насмерть?

Тидзо пожала плечами и неохотно ответила:

— Я стреляла. В полосатую шапку.

— Погоди, — удивился Керт, — так остальное время ты их специально жалела?

К этому вопросу на пригорке собрались уже все, и ждали ответа. Говорить ничего не хотелось, а ещё меньше хотелось спорить, если из-за ответа начнётся спор. Тидзо тихо вздохнула и сдалась.

— Я, оказывается, жутко не люблю стрелять в людей. Редкостная гадость, оказывается… — Тидзо замолчала. От неё ждали продолжения, но чтобы говорить, нужно оформлять слова в какую-то мысль, а мыслей не было, вместо них только оглушающее чувство неправильности. Но продолжения ждали, и она продолжила, почти сразу подумав, что говорит чушь. — Вот стоит человек, или едет, думает себе что-то, хорошей погоде радуется, а потом — раз, и нет его. И не будет больше, моими стараньями.