Мария Капшина - О верности крыс

— Да, — сказал ол Нюрио. Сел на свою кровать и завернулся в одеяло. — Тогда действительно не стоит.

— Тшеза об этом свойстве пыли знает, — всё так же задумчиво сказал ол Каехо. Дзой передёрнул плечами.

— Может, конечно, потому я и вопил, — так же задумчиво продолжал ол Каехо. — Но не думаю, что дело только в этом. Понимаешь, в пытке главное — всё время держать человека на грани, когда ему кажется, что больше выдержать невозможно. А когда он только начнёт привыкать — немного усилить нажим. Но если переусердствовать, человек перестанет чувствовать так остро, ему будет уже всё равно. Даже если не доводить до бессознательного состояния. Поэтому нужно временами отпускать, дать отдохнуть, расслабиться. И как раз в тот момент, когда человек расплывается в блаженстве оттого, что наступила передышка, — вот тогда и тащить обратно, в пыточную.

Дзой обнаружил, что сидит, набычившись, и усиленно кутается в одеяло. В том, как полуживой Хриссэ деловито сипел о пыточной методике, было что-то жуткое, ненормальное.

— Это тактика Тшезы, — продолжал ол Каехо. — Не только его, конечно, ею многие пользуются. Но у меня какое-то неопределённое ощущение, что здесь что-то неправильно…

— Ещё бы, — поддакнул Дзой. — В пытке вообще есть что-то неправильное. Не находишь?

Хриссэ сел и уставился на него.

— В пытке… неправильное… Дзой, ты гений!

— Э?..

— Конечно! В том всё и дело! Тшеза слишком много внимания уделяет физической пытке! Разбалансировать, вывести из равновесия — это всё правильно. Сделать так, чтобы человек не знал, чего ожидать в следующий момент — это тоже правильно. Навязывать свою игру, свои правила, свой ритм. И не давать понять эти правила или поймать этот ритм. Но не только физической болью! Не для каждого пытуемого! Кого-то проще всего сломать страхом, кого-то — чувством вины… Да мало ли болевых точек! И разных: люди же все разные!

Ол Каехо прекратил жестикулировать, взялся за правое плечо, неловко пошевелил им и лёг на левый бок.

— Дзой, ты гений, — сказал он. — Это надо обдумать. И опробовать.

Ол Нюрио вздохнул и тоже лёг.

— Давешняя мысль про отрезание языка всё больше мне нравится, — меланхолично заметил он. Хриссэ хрюкнул в подушку.

— А потом отрезать мне пальцы, чтобы тихим эрликом я тоже не мог изъясняться, — сказал пыльник. — Вот это и будет моя персональная болевая точка: заставить меня молчать, пока не свихнусь. Ты никогда не хотел попробовать карьеру дознавателя, Дзой? У тебя могло бы получиться.

— Я ненавижу и презираю дознавателей, — сказал ол Нюрио. Судя по подчёркнутой нейтральности тона, он всерьёз оскорбился. — И я не хотел бы ненавидеть и презирать себя.

— Нда. Надеюсь, придушить меня спящего тебе помешает хотя бы брезгливость… Хотя, что это я: душить спящих — это же совсем не рыцарски!

— Я тебя сейчас бодрствующего придушу, — зевнул Дзой, отворачиваясь к стене. — Дай поспать, до утра всего ничего осталось.

Джатохе

2275, 19 день 5 луны Ппд

Эрлони

День был холоден и сыр, комната — натоплена до духоты, а Мастер непривычно рассеян.

— Чушь! — шумел ол Лезон. — Убив главу Совета городов, мы только сыграем на руку нок Шоктену. Живой Аджувенгор — это непобеждённая Занга и продолжение войны. Отвлекаться на Империю никто из занятых у Форбоса не станет. Не сможет. И зачем нам смерть Аджувенгора? Империя — единственный из игроков, кому он нужен живым. Или я что-то пропустил, и у нас уже достаточно сил, чтобы воевать с Кадаром?

Нохо сверкал глазами и доказывал, что Вернац и при мёртвом Аджувенгоре сложно будет удерживать, а Кадару всё равно пока хватит дел у Островов. Вопрос о готовности к войне с Кадаром он уже третий раз оставлял без ответа, как риторический.

Собрать и обучить армию — забота Нохо. Забота Мастера — деньги, деньги на обмундирование, оружие, еду и фураж, не говоря уж о жалованьи. Можно по примеру Неэра Кривого сказать армии: у вас нет ничего, а там, к югу, лежит богатая земля; заберите у них богатство, и оно станет вашим. Но это работает, когда противник слаб и вял, разжирев в своём богатстве, как Аксот времён Неэра. Не тогда, когда враг — сыт и силён, как степной лев со змеиными мозгами нок Шоктена.

Ол Тэно на замечание о недостатке денег сказала продать дворцовые залежи парадного оружия и урезала расходы на содержание Веройге едва не на треть. Зангская война снаряжалась на эти средства и доходы от личных соляных копей ол Тэно. Гарнизон в Вернаце Джатохе смог оплатить силами купцов и банкиров, которым подворья в устье Арна сулили немалые барыши. Такие, что ради них можно и рискнуть. Империя банкирам льготы и привилегии, а те в ответ — посильную материальную помощь. И деньги из разграбленного Вернаца частью пошли в Империю, но это один камешек на речном берегу. Лучше было бы без этих денег и без этого прорыва в Вернац. Шум вокруг Форбоса отлично годился для того, чтобы отвлечь от Империи всех, кто мог бы иначе посмотреть в её сторону. Удар по Вернацу и пиратским базам был нужен не Империи, союзникам; Лаолию в первую очередь. Империи он принёс только лишние сложности. Заселить, укрепить и удержать чужой город — ради чего? Ради сомнительной возможности контролировать Внутреннее море?

Джатохе брюзгливо поджал губы. Можно было выкрутиться, можно было оставить Вернац Лаолию. Непросто, но возможно было убедить союзников, что имперское вмешательство не нужно. Но нет, ол Тэно рвётся в бой, жаждет кровавой славы. А обеспечивать сообщение и тылы — не императорское это дело. План, ха! Ведь ни малейшего запаса прочности не было, любая мелочь, любая случайность не в нашу пользу — всё, полный провал. Прорвались, допустим. И что теперь? После такого прорыва нужно закрепляться, продолжать войну, чтобы не дать врагу времени опомниться. А ол Тэно даже об оставленном в тылу Ошегаце не вспомнила, хотя эту крепость Тадатское ущелье защищает лучше любой армии. Зачем думать о таких мелочах? Нам хочется сапоги сполоснуть в устье Арна, а с блокадой Ошегаца и Мастер с тэрко разберутся. Тьфу.

Мастер раздражённо хмурился, поворачивая голову к окну. Вернее, к тому месту, где окно бывало летом, закрытое на зиму тяжёлой портьерой, тускло поблёскивающей золотом на складках. Сквозь щель между половинами портьеры темнела лакированная резьба ставень.

Если не выбьют имперцев из Вернаца к концу следующего года — впору затевать хвалебные службы во славу всех Вечных.

Хофо, дай терпения.

А впереди ещё война с Кадаром. Война, которая будет долгой и трудной, и начнётся вскоре. Это не один удар, чтобы обрушить лавину, как с Зангой. Это затяжная кампания, которую даже при самом лучшем раскладе и поддержке Дазарана не удастся выиграть малой кровью. А выиграть необходимо, потому что поражения Империи не пережить.