Джоэл Розенберг - Меч и Цепь

— Спасибо, Карл. — На мгновение ее ладони сжали его руку, потом она выпустила ее и отвернулась. Отошла на не сколько ярдов, остановилась и уставилась на горящий корабль.

Глядя в одну точку, Эйя набирала в ладони песок… он струйками высыпался сквозь пальцы… все повторялось снова. Вот она поднялась — совершенно бесшумно, — отошла к куче выброшенного морем топляка, где были привязаны лошади, и погладила Морковку по морде. Лошадь фыркнула, потом лизнула ее.

Подошел Карл, остановился рядом.

— Будешь скучать по Морковке?

— Нет. — Морковка наклонила голову. Эйя прижалась щекой к лошадиной шее. — Я не могу. Не могу оставаться здесь.

Карл потрепал ее по плечу.

— Они не знали про Раффа. Не знали, что он твой друг. — Слова звучали фальшиво даже для него самого. Но и подталкивать ее к уходу из дому он не мог.

— Нет. Им просто все равно. Я… — Она всхлипнула. Повернулась, обняла Карла, ткнулась лицом ему в бок. Бок тут же намок.

— Иди поговори с родителями, с кланом. Если захочешь уйти с нами — мы не против. — Он погладил ее по голове. — Ты же знаешь.

— Не хочу я говорить с ними. Они позволили Раффу Умереть. Я хочу с вами.

— Подумай хорошенько.

— Но…

Карл развел ее руки.

— Просто подумай — еще раз.

Он повернулся и пошел к остальным.

Ганнес разлегся на песке, явно наслаждаясь тем, что остался жив. Со временем он пожалеет — разумеется! — о потере корабля, но эта утрата не ударит по нему так сильно, как потеря «Гордости».

Чак уже проходил через все это. Просто еще один день жизни солдата удачи.

Само собой.

— Ахира!

Гном молча взглянул на него снизу вверх.

— Что дальше?

Ахира пожал плечами.

— Думаю, возвращение домой. На данный момент по крайней мере.

— Знаю. Я просто хотел…

— Ты хотел бы, чтоб битва была бескровной, по крайней мере — для нас. А еще — чтобы Вотансен заботился о наших так же, как о своих. И чтобы мир был простым и добрым и чтобы любую возникающую проблему можно было решить ударом меча… Верно? — Ахира покачал головой. — Так не бывает, Карл. — Гном воткнул рукоять секиры в песок и, набрав полные его ладони, принялся оттирать с лезвий засохшую кровь. — Просто — не бывает. Ты пытаешься начать революцию — такую, что потрясет этот чертов мир, что поставит его с ног на голову. Что там Торо говорит — что из сваренных всмятку яиц революции не высидишь?..

Прежде чем мы победим, прольются реки крови. И не только вражеской. Погибнет много хороших людей — и погибнет страшно. Такова правда, Карл. Так?

Карл кивнул:

— Так.

Ахира так долго молчал, что Карл совсем уж было решил: гном закончил.

Но когда Карл собрался заговорить, Ахира покачал головой.

— На самом-то деле вопрос в том, считаешь ли ты, что цель оправдывает средства. — Ахира хмыкнул. — Жутковато звучит, не находишь?

— Нахожу. — И все же Ахира прав. Мир — не добрый, милый, чистенький и уютный уголок. И желание, чтоб он таким был, его не изменит.

Секира очистилась. Гном поднялся, привязал ее к груди, отряхнул ладони и причесал пятерней волосы.

— Ты спрашивал, куда мы пойдем дальше. Думаю, вернемся по берегу к клану Вотан. Ганнес говорит, корабль рабовладельцев там и почти без охраны. Мы захватим корабль, перебьем стражу, освободим мелцев и людей Ганнеса. Потом отдадим корабль Ганнесу…

— Мы должны ему корабль.

— На самом-то деле — два. Пусть высадит нас как можно ближе к тракту Пандатавэй — Метрейль. Прикупим лошадей — сколько надо — и вернемся в долину.

К ним подошел Чак.

— Если не думать о Раффе — мы сработали здесь не так уж и плохо, — заметил он. — Маги потеряли одного из своих; может, больше им не захочется посылать членов своей Гильдии в набеги за рабами на Мелавэй.

К черту. Какое мне дело до… Карл оборвал себя. Да, мелцы оказались не таким уж приятным народом. И что ж теперь — пусть на их шеях защелкивают ошейники?

Его подергали за руку. Эйя.

— Я пойду с вами. Не могу оставаться здесь.

Тэннети притянула ее к себе.

— Никто не заставит тебя остаться. — Она похлопала по рукояти меча. — Клянусь тебе.

— А как же Рафф? — тоненько спросила Эйя.

На это ответа не было. Убийство Вотансена ничего не изменит. Рафф мертв — мертвым он и останется. Как Джейсон Паркер. Как Фиалт.

А возможно — как и все мы, прежде чем все кончится. Карл поднял свой собственный меч, надел, застегнул на поясе пряжку. На миг сжал акулью рукоять. Она легла в ладонь уютно, знакомо.

— Ганнес, ты уверен что у работорговцев не было с собой второго мага?

— Уверен, — кивнул Ганнес. — Но тебе-то что? У тебя же есть меч…

Карл не ответил. Взял меч Арта Мирддина, подержал в ладонях. В ясной стали отражался огонь «Бородавочника».

И снова темные тени побежали по клинку, складываясь в четкие письмена. Сохрани меня, говорили они.

Нет.

Карл подошел к краю берега и продолжал идти, пока вода не поднялась ему до колен.

Обеими руками сжав рукоять, он поднял меч. Что ж, Дейтон, ты заставил меня делать за тебя твою черную работу. Возможно, я умру, истеку кровью — как Рафф.

— Но не мой сын, Арта Мирддин. Не мой сын.

Меч описал три круга над Карловой головой — а потом, со всей силой, какая у него оставалась, воин швырнул его в Киррик.

А потом повернулся и пошел к берегу, не заботясь, куда упадет клинок.

Ахира встретил его потрясенным взглядом.

— Ты только посмотри!

Карл оглянулся. Призрачные сияющие пальцы возникли из моря, вцепились в меч и увлекли его под воду. Мгновенный взблеск — и клинок исчез.

На время.

Не важно, где ты сохранишь для него меч — можно и здесь. Карл тряхнул головой. Не мой сын.

— Ладно, ребята, пошли. До клана Вотан топать и топать.

Чак кивнул.

— Несколько суток пути, быстрый бой, пара дней на подготовку пиратского суденышка к выходу в море, десять дней морем, еще пара-тройка десятидневий верхом — и мы дома.

Тэннети пожала плечами.

— Нашел трудности, тоже мне!..

Тэннети пустила Пиратку рысью, поравнялась с Карлом и заставила лошадь идти шагом.

Морковка вздернула голову и заржала: Карл направил ее в высокую траву.

— Тише, Морковка! — Он похлопал кобылу по шее, потом глянул на Тэннети. — Не делай так больше: она любит быть впереди.

Она пожала плечами. Возможно, и было что-то, заботившее Тэннети меньше, чем желания Морковки, но представить себе нечто подобное было трудно.

— Долго еще?

Прекрасно. В этом походе я избавлен от Словотского с его вопросом: «Мы уже приехали?» Вместо этого Тэннети донимает меня вопросом: «Долго ли еще ехать?» Три раза утром, четыре — днем, два — у вечернего костра. По ней можно сверять часы. Будь у меня часы.