Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

— Чему же?

— Вашей силе воли, чтоб мне провалиться на этом месте! Такой чудовищной выдержки я еще ни у кого не видела. А я, между прочим, знавала некоторых адептов нашего культа третьей и четвертой ступеней. Первые две я, понятное дело, в расчет не беру: они — дети по сравнению с нами. Так вот: все, кого я знала, — все, без исключений, заметьте, — время от времени или постоянно нарушали запреты культа.

— Как и вы, — заметил Аскер. — Вы, Терайн, едите столько, что хватило бы прокормить с дюжину работников во время жатвы.

— Да, я люблю поесть, — согласилась Терайн. — Все гедры любят поесть. Но это только частности. Сейчас речь не обо мне, а о вас. Я, знаете ли, ни разу за все полтора месяца или сколько там, не замечала за вами ничего такого, на что Кено мог бы искоса посмотреть, а уж о вещах более серьезных — таких, как пьянство, употребление наркотиков…

— Терайн, помилуйте! — воскликнул Аскер. — Какие тут наркотики, если только и смотришь, чтобы голова совсем кругом не пошла!

— А между тем многих это не останавливает. Аврины созданы так, что легко поддаются соблазнам и с трудом от них отказываются. Как вы можете этому сопротивляться? — в голосе Терайн проскользнула нотка непонимания. — Мне иногда кажется, что вы вовсе и не аврин, а действительно посланец богов, как о том болтают, и что с нами, простыми смертными, у вас нет ничего общего.

— Благодарю вас, Терайн, на добром слове, — фыркнул Аскер. — Если даже и вы, несмотря на то, что принадлежите к одному культу со мной, склонны считать меня чудовищем, то можно себе представить, чем же я кажусь остальным…

— Аскер, я совсем не это имела ввиду. Просто мне кажется, что вам нужно стать чуточку проще, доступнее, что ли… Вы увидите, насколько легче вам станет жить. Ведь вы, возможно, сами того не желая, создали из культа стену, которая отгораживает вас от остального мира. Скоро вы потеряете всякую связь с ним, и тогда произойдет то, о чем обычно предупреждает Кено: вы станете отшельником поневоле.

— Мрачную картину вы мне нарисовали, Терайн…

— Но правдивую! Аскер, поверьте мне, я знаю, как это происходит: сначала вы отказываетесь от еды, от выпивки, от мягкой постели и от полноценного сна, потом вы откажетесь от общения с себе подобными, считая их низшими и недостойными вас существами, и, наконец, полностью замкнетесь в себе и будете горделиво рассуждать о судьбах мира и о вашем святом уединении!

Аскер не мог не усмехнуться про себя: ему было совершенно очевидно, что Терайн приняла за чистую монету его игру в Великого Аскера и решила, что он находится на начальной стадии мании величия.

— Аскер, я ваш друг, — продолжала Терайн, остановившись посреди коридора и взглянув Аскеру в глаза. — Никто, кроме друга, не скажет вам того, что вы должны услышать. Позвольте же мне, как вашему другу, помочь вам.

Аскер поднял глаза на Терайн и встретился с ее глазами. Так они смотрели друг на друга — минуты три, не меньше. Наконец Терайн смущенно опустила глаза и прошептала:

— Вы утонете.

— Я умею плавать, — ответил Аскер. — Но скажите, как вы собираетесь помочь мне? Если я, по вашему мнению, так безнадежен…

— Вы не безнадежны, просто… просто…

— Ну же, Терайн, смелее! Если уж вы считаете себя моим другом, то вы должны открыть мне всю правду о моем состоянии, как бы ужасна она ни была.

— А вы не рассердитесь?

— На что, Терайн? Когда дружба предлагается от чистого сердца… Правда, прежде чем вы что-либо скажете, я должен предупредить вас, — Аскер искоса взглянул на нее. — Кое-кто уже говорил мне об этом прекрасном чувстве, и это окончилось для него плачевно.

— О ком вы, Аскер?

— О Дервиалисе, о ком же еще…

Терайн с ужасом заметила, что Аскер смеется, — правда, одними глазами, но от этого его смех был еще большей неожиданностью для нее.

— Аскер, вы действительно думаете, что… Нет, не может быть! — охнула Терайн и прикрыла рот ладонью.

— Терайн, посмотрите на себя внимательно. Вы идете несколько позади и слева от меня, потому что на вашем левом боку висит меч. Ваша правая рука согнута таким образом, чтобы мне было удобно на нее опираться. Вы идете впереди меня каждый раз, как нам случается спускаться по лестнице, и позади — когда мы поднимаемся. Вы первая протягиваете руку ко всем закрытым дверям и открываете их передо мной. Скажите пожалуйста, если вы ведете себя, как кавалер, который ухаживает за дамой, должен ли я вести себя, как дама, за которой ухаживает кавалер? И от какой болезни вы взялись лечить меня таким оригинальным способом?

Терайн схватилась за голову и взглянула на Аскера полными отчаяния глазами.

— Вы хотите сказать, что я сошла с ума, как и Дервиалис? — спросила она с вызовом. — Нет, не для того я провела битых пять лет в Баяр-Хенгоре, чтобы не понимать, все ли у меня в порядке с головой! Это вы, Аскер, вы! Я с самого начала почувствовала в вас что-то, что отличало вас от других, и это не имело к нашему культу ни малейшего отношения! Ранатра меня побери, если я знаю, что это… Но рядом с вами я не могу вести себя иначе: это стоило бы мне слишком много сил.

Терайн закрыла лицо трясущимися руками. Мысль о том, что кто-то или что-то заставляет ее терять контроль над собой, приводила ее в смятение.

— Терайн, вам надо сесть, — сказал Аскер, взяв ее за плечи и подводя к креслу у стены. Сейчас он сам чувствовал себя не лучше: сравнительно невинная игра, начатая в Агаджарайне, могла обернуться для Терайн большими неприятностями. Аскер отлично понимал, что вся ответственность за это лежит на нем.

— Успокойтесь, Терайн, — сказал он. — Вы совершенно правы: это я во всем виноват. Я еще не умею обращаться со своей силой, как следует, и часто использую топор там, где достаточно ножа для вскрывания писем. Ничего, со временем это пройдет, вы должны только немного подождать.

Терайн подняла на него свои серые глаза и улыбнулась.

— А вы знаете, Аскер, что это меня совсем не тяготит. Если уж сходить с ума, то этот способ — самый лучший. Я обязательно посоветую его своим друзьям.

— Ну вот и ладно. А теперь отправляйтесь спать: вы сегодня устали, да еще это… Вы ведь помните, Терайн, что завтра армия выступает в поход на запад? Если вы хотите увидеть ее отбытие, то вам придется встать пораньше.

— Что значит — увидеть ее отбытие? — воскликнула Терайн. — А я разве с вами не еду?

— Я даже не знаю, стоит ли мне предлагать вам принять участие в этом походе… — сказал Аскер. — Не забывайте, что последствия удара мечом по голове могут проявиться в самый неподходящий момент. Но дело не только в этом. Если вы хотите поскорее избавиться от моего пагубного влияния, то нам лучше на некоторое время расстаться.

— Ах, вот как? — капризно закусила губу Терайн. — А как же тот неоценимый вклад, который я внесла в победу вашей армии в войне с Буистаном? А прочие мои ратные заслуги? Я пойду жаловаться к королю Тюф… Аолану, а если он будет очень долго спать, то поеду за вашей армией без разрешения!