Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Протянув наполненный кубок Аскеру, король сказал:

— Я долго думал, как наградить тебя, Аскер, и понял: ты рожден для славных дел. Я награжу тебя не драгоценными камнями, не золотом и платиной, не дворцами и угодьями, а постом, на котором ты, без сомнения, стократно умножишь свою славу и славу Эстореи.

«Что же это за пост? — подумал Аскер. — Ринар, в самом деле, болен, но он еще не умирает».

— Лио Фархан Аскер, — напыщенно произнес король, — ты назначаешься комендантом отвоеванной тобой крепости Фан-Суор.

— Как?! — вырвалось у Аскера. — Ведь у крепости уже есть комендант — господин Каленсор. Он потрудился для захвата крепости больше, чем я, и у него больше опыта в военном деле!

— Ну-у, — протянул король, — о том, кто больше потрудился для захвата крепости, предоставь судить мне, а о том, что у тебя мало опыта, не волнуйся: я же вижу, как ты быстро всему учишься.

«Значит, я должен буду покинуть дворец, — с досадой и горечью подумал Аскер, — и торчать в крепости среди морских туманов. Через две недели король выкинет меня из головы и будет вспоминать лишь тогда, когда положение на фронте станет угрожающим. Слава!.. Какая еще слава? В Фан-Суор у меня не будет никаких шансов добиться успеха: у Аргелена слишком сильная армия, да и, сидя безвылазно в крепости, я ничего не смогу сделать.

Кто же дал королю такой добрый совет? Понятно, не Дервиалис: он не станет отдавать своему недругу часть воинской власти. Это и не Ринар: он валяется дома со своей язвой и не способен к решительным действиям. Сезирель? Ранатра и все ее черти! Вот подходящий кандидат! Напрасно надеяться, что он забудет о том, как сияла статуя Матены от моего прикосновения. Я — прямая угроза для него, и он не станет ждать, пока я войду в силу при дворе. Что же теперь делать?»

Все то, что заняло столько места на бумаге, пронеслось в мозгу Аскера за единый миг. Судорожно сжав кубок, Аскер оглянулся кругом. Все взоры были устремлены на него. Сезирель сидел, словно каменное изваяние, хитро улыбаясь и прищурив левый глаз. Аскер незамедлительно залез к нему в мозги, но там было только: «Кажется, я переел сегодня. Надо будет сесть на диету».

Раздосадованный на заботы Сезиреля лишь о своем желудке, Аскер обернулся к королю. Тот стоял, облокотившись о стол, и выжидательно смотрел на Аскера. Пауза затягивалась.

— Я понимаю, — сказал король, прервав краткий миг молчания, — эта новость неожиданна для тебя, Аскер. Счастье всегда застает нас врасплох, сколько бы мы его ни ждали.

«Тоже мне счастье», — подумал Аскер. — Мой король, — решительно сказал он, — я не могу принять вашу награду. Я недостоин ее. Посмотрите на меня хорошенько: разве могу я, с моей-то комплекцией, стать авторитетом для солдат, которые окажутся у меня под началом? Да меня тошнит от одного только вида крови, а при виде трупа я сразу падаю в обморок! Господин Равалль не хотел пускать меня на остров, и если бы не господин Моори, ноги моей там не было бы! Как только я подумал об аргеленских мечах, мне сделалось дурно, но я должен был туда поехать, потому что я один знал, где находится подземный тоннель. Всемогущая Матена зло подшутила надо мной, открыв эту тайну мне, когда кругом было сколько угодно более достойных личностей! Это все — одно большое недоразумение!

Аскер разошелся не на шутку. Он выдвигал в свой адрес все новые уничтожительные аргументы, впившись в короля взглядом, красноречиво говорившим: «Разве ж это неправда?!» И чем дальше он говорил, тем больше понимал, что это становится просто смешно. Он не понимал, почему придворные не смеются над ним, рискнувшим заняться самобичеванием, в то время как все остальные из шкуры вон лезли, чтобы казаться добродетельнее, чем на самом деле.

Но придворные не смеялись. При дворе существовало негласное правило — ни в коем случае не говорить королю «нет», что бы ни случилось. Даже Ринар, Дервиалис и Сезирель, как они ни презирали короля, неукоснительно соблюдали это правило. Аскер его нарушил. И теперь придворные с замиранием сердца ждали, что король покарает наглеца. За такое вопиющее нарушение этикета любой король должен был бы обрушить на голову святотатца всю мощь своей королевской власти.

Но только не король Аолан. Потому что он был Тюфяком.

— Да, да… Ты прав, Аскер: тебе нечего делать в Фан-Суор, — пробормотал он. — В столице и вправду безопаснее. Я и сам так думаю. Пусть те, кто гонится за ратной славой, лезут на рожон, а мы с тобой вдвоем будем сидеть здесь, в Паореле.

Придворные ахнули. Такого они не ожидали даже от Тюфяка. Согласившись с доводами Аскера, он тем самым расписался под всем, что тут Аскер про себя наговорил.

«Замечательно, — удовлетворенно подумал Аскер. — Тюфяк, ты — самый лучший из королей и самый глупый! Теперь ни одна живая душа не посмеет упрекнуть меня в трусости или в чем либо еще, раз сам король того же мнения!»

Аскер обвел взглядом собравшихся, приняв самый гордый вид, гласивший: «Посмотрите, какое я ничтожество и как я этим горжусь!» Он столкнулся с недоуменными глазами Моори, который жизни не мыслил без ратных подвигов, и с усмешкой подумал, что позже он с ним разберется и все ему объяснит. Обведя полный круг, он остановил свой взгляд на Сезиреле. По лицу министра культов и религий нельзя было сказать, что он недоволен случившимся. «Нет, все-таки я переел», — думал он.

«Да что же это такое?! — возмутился Аскер. — Похоже на то, что сегодня Сезирель состоит из одного большого желудка и ни о чем другом просто не может думать!»

Его триумф был несколько испорчен.

«А если это не он, то кто же тогда? Но ведь я не могу проверять их всех подряд, в конце концов!» — подумал он с досадой.

— Господа, сегодня для вашего увеселения играют лучшие музыканты Эстореи! — возвестил церемониймейстер Суарон.

Заиграла веселая музыка, от которой ноги сами понесли придворных танцевать. Торжественная обстановка застолья сменилась игривой атмосферой флирта и танцев, и за столом остались лишь те, кто предпочитал застолье прочим развлечениям. Аскер, как мы уже знаем, не принадлежал к любителям поесть. Едва был дан сигнал к началу танцев, он встал из-за стола и направился в Зал Доблести, где играл оркестр.

— Лио, что ты сделал? — дернул его за рукав Моори, вышедший следом. — Как ты мог отказаться от поста коменданта? У тебя была бы власть, были бы солдаты! Вместо всего этого ты себя опозорил, оклеветав с головы до ног! Тебе так хочется остаться во дворце, где твоя судьба зависит от того, с какой ноги встал король?

— А в Фан-Суор моя судьба зависела бы от того, с какой ноги встал господин Дервиалис, который — заметь — относится ко мне гораздо хуже, чем король. Говоришь, я себя опозорил? Тогда почему никто не бежит ко мне с полными руками гнилой пины, чтобы закидать меня? Ты ничего не понял, Эрл, — Аскер развел руками и покачал головой. — Вон твоя соседка по столу подпирает стену. Если ты не проявишь инициативу, то танцевать ее поведет кто-нибудь другой.