Эрик Эддисон - Червь Уроборос

Тогда Юсс пошел вперед, вырубая своим топором огромные ступени вдоль западного склона хребта, а лорд Брандох Даэй и Миварш Фаз следовали за ним.

Внезапно из невидимых небесных пространств налетел ветер и разорвал туман, словно обветшавшие одежды. В просветах сверкнули копья солнечного света. Солнечные земли виднелись на юге, в невообразимой дали, за гребнем исполинской стены, что поднималась по другую сторону бездны, за нагромождением черных скал, испещренным тысячей заполненных искрящимся снегом трещин, и увенчанным, словно зубцами, рядом слепивших глаза своим великолепием диких горных пиков — изящных шпилей вершинного гребня Коштры Пиврархи. Столь долго бывшие для Демонов недоступными как небеса, лежали они теперь у их ног. Лишь пик, на который они взбирались, теперь столь близкий и отчетливо видимый, все еще вздымался над ними, обнажая на северо-востоке утес с нависавшим над ним снежным карнизом. Юсс заметил этот карниз и снова принялся вырубать ступени, и через полчаса после того, как тучи разошлись, стоял на этой доселе непокоренной вершине, а у ног его лежал весь мир.

Они спустились на несколько футов по южному склону и уселись на камни. Прекрасное усыпанное островами озеро лежало в обрамлении лесов и скалистых холмов у начала глубокой долины, что спускалась от Врат Зимиамвии. Невдалеке, на западе, возвышались Айлинон и Ашнилан, а между ними виднелась изящная белая вершина Акры Гарш. Дальше гора следовала за горой, подобно волнам в море.

Юсс смотрел на юг, туда, где подернутая туманной дымкой страна холм за холмом простиралась в синеющие дали, пока не сливалась в них с небесами.

— Мы с тобой, — промолвил он, — первые из сынов человеческих, что при жизни видят сказочную страну Зимиамвию. Как ты думаешь, правда ли то, что говорят нам об этой блаженной земле ученые: будто бы ноге смертного не дано ступить туда, и населяют ее лишь благословенные души усопших, что оставили нас, несмотря на все свое земное величие и совершенные ими при жизни славные дела; тех, что ценили земную жизнь, ее радость и великолепие, но в то же время поступали справедливо и не были ни трусами, ни угнетателями?

— Кто знает? — сказал Брандох Даэй, опираясь подбородком на руку и глядя на юг, словно во сне. — Кто может утверждать, будто знает?

Некоторое время они молчали. Затем Юсс заговорил:

— Если мы с тобой когда-нибудь придем сюда, о друг мой, будем ли мы помнить Демонланд?

И когда тот не ответил ему, Юсс продолжил:

— Я бы охотнее плавал по Лунному Пруду под звездами летней ночи, нежели был королем всей страны Зимиамвии. И охотнее наблюдал бы я за восходом на Скарфе, чем проживал свои дни в блаженстве на острове на этом заколдованном озере Равари, у подножия Коштры Белорн.

Облачный полог, что все еще цеплялся за восточные вершины, теперь был изорван в клочья, и Коштра Белорн, словно невеста, стояла пред ними в двух или трех милях к востоку, в косых лучах садящегося солнца. На ее исполинских утесах не было видно ни единой голой скалы: все они были укрыты ослепительным снежным покровом. Еще прекраснее и изящнее прежнего казался ее грациозный силуэт. Юсс и Брандох Даэй поднялись на ноги, будто приветствуя великую королеву. В молчании взирали они на нее несколько минут.

Затем Брандох Даэй произнес:

— Узри свою невесту, о Юсс.

С благословения Богов эту ночь они провели спокойно, укрывшись в окруженной снежными сугробами впадине у подножия гигантских утесов Коштры Пиврархи. Шафрановая заря распустилась подобно лилии; лишь с севера протянулись дымно-серые полосы. Огромные пики островами высились в ровном море облаков, из которого шаром красно-золотого огня показалось солнце. За час до его появления Демоны и Миварш связались веревкой и отправились на восток. Трудным был гребень огромного северного контрфорса, по которому они взобрались на вершину, но ведший к Коштре Белорн восточный кряж оказался всемеро труднее. Он был уже, обрамлен более глубокими пропастями, и сильнее иссечен трещинами; твердые и надежные скалы вероломно и неожиданно сменялись крошащимися и опасными. Был этот кряж также загроможден шатающимися камнями, опоясан ненадежными снежными карнизами и окружен гладкими и лишенными выступов, как крепостная стена, утесами. Неудивительно, что спуск по этому кряжу стоил им тринадцати часов. Солнце склонялось к западу, когда они, наконец, добрались до того острого как серп замерзшего гребня, что возвышался во Вратах Зимиамвии. Они были измотаны и лишились веревки, ибо, не привязав ее у вершины, никак иначе не смогли бы они спуститься с последней огромной скалы. Яростный северо-восточный ветер весь день метался среди хребтов, неся на своих крыльях буран. Их пальцы онемели от холода, а бороды лорда Брандоха Даэй и Миварша Фаза обледенели.

Слишком усталые, чтобы устраиваться на привал, они продолжили путь, ведомые Юссом. Пройдя много сотен шагов по этому ледяному гребню, когда солнце уже почти село, они, наконец, остановились совсем недалеко от утесов Коштры Белорн. С позднего утра по этим утесам беспрестанно грохотали лавины; теперь же, с приходом вечерней прохлады, все стихло. Ветер унялся. На темно-синем небе не было ни облачка. Закатные огни ползли по исполинским белым скалам, пока каждый выступ, складка или замерзший пик не запылали розовым, а каждая тень не превратилась в изумруд. Тень Коштры Пиврархи погрузила в холод нижнюю часть склона на зимиамвийской стороне. Край этой тени, казалось, отделял живых от мертвых.

— О чем задумался? — спросил Юсс Брандоха Даэй, который взирал на все это великолепие, опираясь на свой меч.

Брандох Даэй встрепенулся и взглянул на него.

— А вот о чем, — сказал он. — Возможно, сон твой был лишь приманкой, посланной тебе королем с тем, чтобы подвигнуть нас на великие деяния, которые привели бы к нашей гибели. По крайней мере, с этой стороны хорошо видно, что на Коштру Белорн пути нет.

— А как же маленький стриж? — спросил Юсс, — Стриж, который, пока мы еще были далеко отсюда, прилетел с юга нам навстречу со своим любезным посланием?

— Хорошо, если это был не один из его дьяволов, — сказал Брандох Даэй.

— Я не поверну назад, — сказал Юсс. — Тебе не обязательно идти со мной, — и он снова отвернулся к замерзшим утесам.

— Неужели? — сказал Брандох Даэй. — Как и тебе со мной. Смотри, рассердишь меня, столь грязно истолковывая мои слова. Просто не расслабляйся и держи этот топор наготове, как я свой меч, для более приятной работы, нежели вырубание ступеней. Если же ты надеешься взобраться на нее по этой стене, что перед нами, то королевское колдовство свело тебя с ума и обрекло на погибель.