Андрей Некин - Кукловод

— Мы возьмем в великие леса тебя и твоего Кью-Рю. Я знаю, из чего сделаны твои палочки. Мы сделаем много-много таких коробочек в великом лесу… Госпожа простит тебя за наших братьев, ведь ты был не в себе! Человек, в чьей голове беспорядок… Наши маги умеют лечить такое. Я покажу тебе Лес и наш город, и луну, и закат. И таких палочек мы тебе наделаем, сколько захочешь!

— Дура! — внезапно озлобился узник. Сплетенное эльфой заклятье разрушилось. Яркие огоньки сверкнули из-под перевязи на лице. Разбуженная Аль испуганно вскочила со своего места. Выхватила лезвие, готовясь защищаться до последнего. А Эль, все еще надеясь приручить злого волка, как можно спокойней заулыбалась:

— Все хорошо, человек. Но человек в ответ только мерзко захихикал.

— Нет никакого великого леса! Палок в землю понатыкали и в зеленый покрасили. Как же! Да это полная…

— Есть курить? — без всякой связи вдруг спросил он, оборвав себя на половине фразы. Эль продолжала растерянно улыбаться. Нет. Курить у нее не было.

Комната в ужасном беспорядке. Еще бы. Лорд Нэйн собирал вещи в дорогу, — весь свой огромный гардероб он разложил на полу. Камзолы, рубашки, панталоны, гольфы, богато украшенные шляпы и как минимум десяток зонтов, сваленных в кучу. У кровати был скинут комплект доспехов, расписанных блестящей серебряной вязью. Рядом несколько дуэльных шпаг, дорожный плащ, веера… Но не это привлекало внимание случайного посетителя, что мог по глупости сюда зайти. В центре комнаты покоился стол, над которым висела обнаженная, уже хладная, девушка-служанка. Висела на тонких нитях, прикрепленных к потолку. Нити своей стальной тонкостью врезались в нежную кожу, высекая в ней ущелья и впадины. Засохшие потоки крови начинали свой путь от тонких ключиц, незримыми линиями продолжали шествие на стол и спускались к полу, вливаясь в густые лужи алеющих озер. Мертвенно бледная шея изогнулась дугой под тяжестью головы и пышных-пышных волос, сплетенных в густую лиану косы, обвившуюся вокруг худеньких, почти подростковых ребер и уходившей по телу вниз, меж непристойно раздвинутых ног. Хотя это описание не слишком точно, так как левая нога отсутствовала чуть ниже бедра. Обрубок был настолько идеально плоским, что у гибургского следователя наверняка возникла бы мысль о пиле, если бы не логично располагавшийся неподалеку меч Графа Нэйна.

Небрежно брошенный и весь в крови. Идеальный удар идеально острого орудия смерти. Окоченевшая рука девушки была намеренно сложена в форме непотребного жеста, который можно увидеть разве что от деревенских крестьян — кисть сложена в кулак, лишь средний палец оттопырился и торчал прямо напротив входной двери. Щеки служанки намазаны румянами из набора Графа. А рот и глаза, накрашенные лично тем же графом, похабно раскрыты, изображая порыв страсти. Нэйн Болотный, развалившийся на стуле, смеялся собственной выдумке и остроумию. Спустя фазу, вошел Рьёга и удивленно застыл на входе, чем вызвал еще один приступ неконтролируемого хихиканья Графа Нэйна.

— Видели бы вы свое лицо, Рьёга! — заливался Граф.

— Ваши ночные забавы становятся все более изощренными, Нэйн, — отметил менестрель.

— Граф, граф Нэйн, — в который раз поправил тот спутника. — О, простите мне мою недостойную шалость. И, кстати, вам стоит как-нибудь присоединиться ко мне, друг мой. Рьёга махнул рукой:

— Я предпочитаю женщин с двумя целыми ногами, Нэйн. Зачем же вы отрубили такую прекрасную конечность?

— Я называю это пить залпом, дорогой Рьёга. Хотя вам, конечно, трудно оценить прелесть подобного… — задумчиво сказал Граф, примеривая очередной головной убор. На этот раз то был высокий цилиндр.

— Поможете ли вы мне донести мои туалеты до кареты, о благороднейший из темных лордов, почтенный Рьёга? Менестрель раздраженно кивнул. Ему не хотелось терять лишнее время, объясняя Нэйну, что он вовсе не его слуга. Они продолжили путь уже в просторах кареты, трясясь по булыжной мостовой Гибурга до восьмой концентрической улицы. Здесь им предстояло сделать свою работу. Граф Нэйн всего лишь вышел на мгновенье к канализационной решетке и капнул вниз из пробирки. В следующую фазу они уже выезжали из обреченного города, прямо на заснеженную дорогу долины четвертого полюса.

— Нэйн, а что если кровь огненного дракона не разбудит его, или, быть может, Оно вовсе скончалось за тысячи лет?

— Ах, Рьёга, один запах его злейшего врага и тот побежит на поверхность, размахивая челюстями, будьте покойны. Да и помереть — не помрет, этот демон переживет целый мир и пару проекций после него.

— А Кукольник?

— Куда же он денется? Бредет по горам наш дорогой друг. Нэйн вслушался в завывание морозного ветра.

— Давайте вздремнем что ли, о умнейший из лордов, великий Рьёга.

Спать нам, возможно, придется не скоро. Нэйн прикрыл глаза, умело притворяясь. Менестрель улыбнулся, — чудище, что кроется под обычной кожей якобы живого существа, разумеется, во сне не нуждается. Оно вообще спать не умеет. Но что-то заставляло Нэйна раз за разом подражать тем, кто был для него не более чем мясо и пища. И в поведении и в одежде. Какая ирония… Сквозь горное ущелье и полярную ночь, где замерзают птицы на лету, им предстояло проехать немалый путь до тулуркских топей.

— Не будь дураком, — послышался старческий хрип главы гильдии. Зрачок говорившего заплыл белым, но детали любого дела до сих пор видит просто прекрасно.

— Так вы даете разрешение? — ускользнул Го в другую плоскость. Худощавая рука подперла полысевшую голову. Уголок иссохших губ поднялся вверх. Трудно было понять улыбка это, или нечто другое.

— Еще день назад ни за что бы не дал. Убивать ректора… какие глупости… — устало произнес глава гильдии. — Но до нас дошла некоторая информация, которая вообще делает дальнейшие действия мало осмысленными… Убивай кого хочешь. Потом уходи из города. Уходи на восток. И чем скорее, тем лучше… Мы все уходим. Скрипнула чердачная цепь, печально соглашаясь со странной речью старика. Поднявшись со стула, он ушел к тайней двери, давая понять, что разговор закончен. Го вспомнил о той беседе, правя ружейный прицел. Что-то с ним было не то, как и с главой гильдии… А дичь же показалась в полдень. На самом горизонте. Очень далеко… От конца орудия Го до уязвимого места аэрокоппера было свыше девяти сотен шагов. Целая улица Гибурга меж свинцовым патроном, засевшим в засаде патронника, и маленьким подшипником на самом носу Дракона. Просто точка на горизонте. Словно миниатюрная капля чернил, оставленная на синем грунте огромного полотна Творца. Цель на грани видимого. И пытаться не стоит… Направление ветра и давление аэры, собственное дыхание и дрожь рук, охватывающих ствол, качество пороха и даже рой ненужных мыслей в голове — десяток нюансов, что мешают совершить невозможное. Он ждал лучшей дистанции. Ждать ему привычнее, чем иным дышать. Чертова дичь не хотела подлетать ближе. И поздно было менять прицельную точку. Выстрелить? Один выстрел говоришь, да, Эльф? Го чувствовал каждую неровность крыши под собой — всякий мелкий камешек, трещинки меж балками. В ногу болезненно уперлась еле заметная шляпка гвоздика. До носа дошли запахи дыма печных труб и варившейся внизу ртути, и более того — запах спекавшегося хлеба на первом этаже, аромат парфюма проходящих по улице леди. Уши слышали дробный топот ног, слышали звук мелкого ветра, шелест одежд и раздвигаемых шторок, слышали шорох крыс далеко внизу на улице и под ней. Го помотал головой.