Fidelia - Гарри Поттер и Наследники Слизерина

— Наверное, мне не надо было задавать вам этот вопрос, сэр…

— Да, наверное… Идите к себе, Маргарет, уже поздно.

— Спасибо за чай, сэр…

— Спасибо за разговор, Поттер. Ещё один вопрос. Зачем вы собирались стать блондинкой, тогда в детстве?

— Ах, это… Ну, мне один человек очень нравился, а у него все девушки были блондинками, как на подбор. Вот я и решила: может, я ему тоже понравлюсь, если в блондину перекрашусь?

На прощанье профессор скривил губы в подобии улыбки, и видение исчезло.

Снегг вздохнул. Он выглядел каким‑то подавленным и расстроенным. Старые раны от–крылись и начали кровоточить.

— Смешно, но она одна меня понимала. Мне нравилось с ней разговаривать. Такая маленькая, но уже способная дать совет взрослому человеку, посочувствовать, понять… Я всё недоумевал, как она могла оказаться сестрой того самого Джеймса Поттера, которого я знал по школе и просто ненавидел. Он был эгоистичным и самовлюблённым, обожал повыставляться и поиграть на публику. Он и его дружки превратили мою жизнь в ад. И вот появилась эта кроха, его сестра, и буквально вернула меня к жизни. Я многим ей обязан, хотя она этого до сих пор не подозревает… – Снегг подавленно вздохнул. – Она была совершенно необыкновенной девочкой. Стоило ей улыбнуться, и словно солнце выглядывало из‑за туч… Я не хотел признаваться себе в том, что нуждался в ней как в наркотике. Мы вместе пили чай пару раз в неделю, и я ждал этих вечеров как ребёнок ждёт Рождества. Я жутко завидовал Джеймсу и всей его шайке в том, что они пользуются её безграничной любовью, такой, какой они вовсе не были достойны, по моему мнению. Маргарет не задумываясь отдала бы за любого из них жизнь – за брата, за Блэка, за Люпина и даже за эту мразь – Петтигрю. Лишь общаясь с ней, я впервые в жизни понял, что такое дружба, как она важна и нужна в жизни. Я же всегда был один. Маргарет стала связующим звеном между мной – никому не нужным угрюмым затворником и одиночкой – и внешним миром. Наша с ней короткая дружба – это единственное, чем я когда‑либо дорожил в жизни, единственное, чего мне не хватает и по сей день…

— Как много секретов хранит порой чужая память… – философски заметил Дамблдор с улыбкой. – Сегодня каждый из нас узнал о себе и об окружающих много нового… Но, кажется, это ещё не всё. – Да тише вы, – прикрикнула на них на этот раз Тонкс. – Там что‑то ещё, смотри–те, а то что‑нибудь интересное пропустим.

Зеркало вновь замигало. В нём отразился школьный холл, полный ребятни и чемоданов. Видимо – было первое сентября. Мэгги резко обернулась – изображение крутанулось на сто восемьдесят градусов вправо – и сразу же попала в объятья Чарли. Он был коренастым, веснуш–чатым и с рыжим вихром на лбу. На вид ему было лет четырнадцать.

— Привет, Рыжик! Как отдохнул?

— Отдохнёшь тут! У меня очередной братик родился. Орёт всё время как ведьма–банши, спать по ночам не даёт.

— А у меня племянник родился, правда здорово! Он такой славный, я его Гарри назвала, я сама. Он очень хорошенький: волосы чёрные, а глаза зелёные, как трава. У него такие ресничищи, мне бы такие!!!

— Ха! Это всё ерунда. Вот ты когда‑нибудь видела младенцев в веснушках? Вот! А у Рона они уже есть! – гордо заключил Чарли.

— Жалко, что Рон не девочка, а то мы могли бы их поженить с Гарри, ведь правда же?..

Её последние слова потонули в таком хохоте, что кабинет Снегга содрогнулся. Все смея–лись до слёз над матримониальными планами Мэгги, даже Снегг, который и улыбался‑то ис–кренне только по большим праздникам.

— Да, Рон… Жалко, что ты не девочка, – икая от хохота, еле выговорила Гермиона. – Какая шикарная невеста для Гарри пропала… Ха–ха–ха…

Рон, конечно, тоже смеялся, но далеко не так весело, как все. Каково ему было это слы–шать?!

— Ладно, Рон, я рад, что ты не девушка, – с трудом выговорил Гарри, вытирая слёзы смеха. – Я рад, что ты мой друг, а не моя невеста, мне совершенно не хотелось бы на тебе жениться. Ты несколько не в моём вкусе…

— И на том спасибо, – принял обиженный вид Рон.

— Да ты не обижайся, маленький брат, – примирительно сказал Чарли и положил ему руку на плечо. – Сколько я себя помню, родители всегда хотели девочку. Но после меня родился Перси, а потом, через два года после него, близнецы. Мама с папой были просто уверены, что ты, наконец, будешь девочкой. Они тебе даже имя какое‑то интересное подобрали – Римма. Но ты оказался мальчиком. Я помню, мы с Биллом ещё на деньги спорили, кто родится. Благодаря тебе я выиграл целый галлеон! Так что, не успев родиться, ты уже на что‑то сгодился. Видишь, как хорошо, что ты родился мальчиком!

— Умеете вы успокоить… – проворчал Рон, но обижаться, всё же, не перестал.

Тем временем в зеркале возникло новое воспоминание. Всё было чёрным, и лишь откуда‑то сверху лился неверный золотистый свет. Изображение чуть–чуть подрагивало – Мэгги куда‑то шла ночью. Вот она сказала Алохомора, и встретившаяся на пути панель отъехала в сторону. Девочка оказалась… в гостиной Гриффиндора!

— Она шла по тайному коридору! – воскликнул Гарри, узнав это место первым.

— Точно! – подтвердил Чарли.

Нимало не смущаясь, девочка осторожно вошла в спальню для мальчиков.

— Что это она делает?

— Куда это она зашла?

— Что ей там понадобилось?

— Вот это ничего себе! – раздались со всех сторон возгласы возмущения и недоумения.

Мэгги тем временем нашла кровать Чарли, аккуратно по очереди освещая спящих палочкой, стараясь их не разбудить. Чарли спал как сурок, свернувшись клубочком. Маргарет потянула его за ногу, откинув полог. Раздалось невнятное бормотание.

— Да вставай же, соня! – раздался сердитый шёпот. – Всё самое интересное проспишь!

— Кто это?! – негромко вскрикнул Чарли и сел на кровати, ещё не до конца проснувшись.

— Тихо ты, всех перебудишь! – Мэгги молниеносно закрыла ему рот ладонью. – Своих не уз–наёт! Позор! Я это, я.

— Мэг? Ты что здесь делаешь? Как ты оказалась в Гриффиндоре? Это же спальня для маль–чиков! Тебе нельзя здесь находиться! Как староста я должен оштрафовать тебя за нарушение школьных правил…

— Староста, староста, и совершенно не обязательно всё время напоминать мне, что я не удо–стоилась этого почётного звания как некоторые! Ну, не рождены Поттеры старостами. Это карма, просто карма, – как говорит эта чокнутая Трелони, закатывая свои глазищи. Как староста он должен… Что вы говорите… Поборник морали нашёлся! Ты, часом, не внук МакГонагалл? Лучше прибереги штрафы для гриффиндорцев, а то вечно все к слизеринцам придираются, так нечестно… И вообще, вставай, лежебока, приключения ждут! — разразилась насмешливой тирадой Маргарет.

— Как ты могла войти в спальню к мальчикам? Тебе не стыдно? – всё не мог успокоиться Чарли–мальчик. Взрослый же Чарли улыбнулся.