Fidelia - Гарри Поттер и Наследники Слизерина

Гарри почувствовал, что сейчас тоже заплачет, но ему совсем не было стыдно. Он вскочил и обнял Маргарет, заставляя её подняться с колен. Он вцепился в неё такой мёртвой хваткой, боясь отпускать, что чуть не придушил. Он ещё никогда никого в жизни так не обнимал.

— Здорово, что ты наконец‑то нашлась… – сказал он тёте на ухо, глотая слёзы.

Она молча кивнула и поцеловала его в макушку, обнимая ещё крепче.

Они так и стояли посреди комнаты, не замечая никого и ничего вокруг, не слыша сдавленных всхлипываний и рыданий особо впечатлительных. Все деликатно вышли, оставив их наедине. У Маргарет с мокрых волос падали крупные капли и замочили ей всю мантию, но ей не было до этого дела. Она всё смотрела на Гарри и никак не могла насмотреться.

— Какой же ты взрослый! И красивый… И так похож на Руди… Только глаза как у Лилли. Да–же очки как у отца. Мне просто не верится, что это ты… Неужели это тебя я носила на руках, учила ходить, возила в коляске и кормила с ложечки? Неужели это тебе я пела колыбельные?

— А какие колыбельные ты мне пела? Напой, а? – для Гарри почему‑то оказалось жизненно важным услышать детскую колыбельную прямо в этот момент.

Маргарет напела мелодию, и Гарри аж подпрыгнул:

— Это та самая мелодия, которую ты насвистывала на матче с Пуффендуем, не давая улететь снитчу! Не зря она показалась мне знакомой! Ты её ещё напевала, когда сидела возле меня в больничном крыле после того, как мы с Драко столкнулись! Почему я раньше не спросил, что это за мелодия… Может быть, мы бы уже сто лет назад всё выяснили…

— Может быть, хотя вряд ли. Я верю, что всему своё время… Эту колыбельную пела мне моя мама, когда я была маленькая, а потом ещё Руди с Сириусом и Римусом дурачились и пели её мне хором! Какой уж там был сон! Это было что‑то!.. Долго я была в трансе?

— Довольно долго. Снегг сказал, что тебя нельзя трогать, пока ты полностью не идентифицировала себя с Маргарет Поттер. Мы подсмотрели твои воспоминания, чтобы убедиться, что ты стала самой собой.

— И много вы увидели? – обеспокоенно спросила Маргарет, краснея.

— Чуть–чуть совсем, не волнуйся, – Гарри счёл за лучшее соврать. – Больше всего мне понравилось, как ты отвадила Нарциссу от Сириуса, когда была совсем маленькая! Это был просто высший пилотаж! Я бы умер, если бы Драко оказался сыном моего крёстного! Так что за это отдельное тебе спасибо, – со смехом заключил Гарри.

— Пожалуйста. Я, наверное, тоже очень рада.

— Между прочим, это он из‑за тебя так и не женился.

— Кто? Драко?

— Сириус, конечно! Не хотел тебя расстраивать. Разбивать тебе сердце, как он сам выразился.

— Он просто шутил… А когда это он так сказал?

— Давно, ещё осенью. Я тогда только выяснил, что у меня есть тётя, и мы начали её искать, а вы, то есть ты, мне помогала, помнишь? Забавно… Ты искала сама себя и не смогла найти.

— Помню. Теперь я всё помню.

— Ни за что не прощу их за то, что они скрыли, что у меня есть тётя! Нормальная, а не эта жуткая мегера – тётя Петуния. У неё даже имя дебильное.

— Ладно, Гарри, не злись. Это всё уже в прошлом. Они ведь хотели как лучше, и Дамблдор, и Северус, да и Сириус… Они скрывали правду, потому что не хотели давать тебе лишнюю надежду. Я же могла не проснуться вовсе… Или сойти с ума, что ещё хуже…

— А могла проснуться гораздо раньше! Снегг сам сказал, что зимой это я поставил тебя на ноги, когда ты болела. Они только причитали, охали и ахали, заливая тебя лекарствами, а мои визиты вернули тебя к жизни! И почему взрослым всегда кажется, что только они знают, как будет лучше? Кто дал им право считать так и решать за других? Ну да, конечно, они опытные, умные, к тому же и могущественные волшебники, но они же люди. Всего–навсего люди – они не могут знать и предвидеть всё! Откуда им знать, что для меня и для тебя хорошо, а что – нет! Разве они могут почувствовать нашими чувствами? – Гарри сам себя довёл до истерики и кричал, не контролируя себя. – Они отняли у нас пятнадцать лет! Это не Снегг жил с Дурслями, это не его загонял на дерево бульдог тётушки Мардж, не его терроризировал Дадли и его банда, не его звали неблагодарным ублюдком! Мать Дамблдора никто, небось, не обзывал шлюхой, и не говорил: Э–э-э… А разве она была замужем? А чё это она тогда вам своего щенка подбросила! Посмотрел бы я на них… Знали бы они с каким сердцем я каждое лето отправляюсь обратно к Дурслям… По мне любой приют лучше, чем жизнь с ними…

— Тише, Гарри, не кричи… – со страдальческим лицом уговаривала его Маргарет, стараясь поймать его и обнять, а он упрямо вырывался. – Всё уже позади… попробуй отнестись к этому философски – значит, так и должно было быть. Просто так ничего не происходит. Порой мы не в силах противостоять судьбе, надо смириться, набраться сил для новой схватки. Ведь бороться с самой судьбой очень сложно. Надо отстаивать своё право на счастье. Жизнь – это стечение обстоятельств. Ничего нельзя предугадать, ничего нельзя знать заранее. Что случилось, то случилось, никто в этом по большому счёту не виноват, это судьба, просто судьба. Всё это уже в прошлом, зачем зря терзать себя по этому поводу? Перед нами будущее, и от нас зависит, каким оно будет. Жизненные трудности многому нас научили, дальше будет легче. И ты теперь не один. У тебя есть я…

— И ты начиталась Лоредану Мерриуэзер, признайся. Как Понять Себя и Найти Свой Путь, – скривился Гарри недовольно.

— Э–э-э… Признаюсь, читала. А как ты догадался?

— Сразу видно, читал я эту ничего не объясняющую муру… Куча банальных прописных истин, легче от которых ничуть не становится…

— Ты так думаешь? А мне понравилось… Должно быть, у нас просто вкусы разные. Но мне в любом случае по душе твоя бескомпромиссность и юношеский максимализм. Когда‑то давно я тоже была такой, у меня даже был девиз Всё Или Ничего, который заставил меня стать лучшей ученицей, лучшей дуэлянткой, поклясться в том, Сириус меня полюбит… – она оборвала себя на полуслове. – И вот, что из этого получилось… – Она вздохнула.

— Но у тебя же всё получилось! Ты ведь была лучшей ученицей, и лучшей дуэлянткой тоже. Дамблдор сказал, что в Зале Славы висит памятная табличка с твоим именем. И Сириус тебя очень даже любит!

— Это просто чувство долга. Наверняка, он давал Руди слово позаботиться обо мне, если что‑нибудь случится…

— Нет! Я точно знаю, что ты не права! Ты ведь не видела его, каким он был после тюрьмы. На него смотреть было страшно, он и на человека‑то не был похож. Постепенно он пришёл в норму, но глаза у него оставались какие‑то мёртвые – тусклые, безжизненные, взгляд как из небытия. А потом с ним как будто чудо произошло. Он оживился, глаза заблестели, словно он оттаял изнутри, ожил, проснулся, у него смысл жизни появился. Это произошло, когда ты с ним гулять стала, и играть, он ещё собакой был. Я помню, как он волновался, когда ты впервые не пришла, потому что у Розиты были роды. А когда с тобой случился этот нервный срыв из‑за кольца… Он же чуть с ума не сошёл. Как он под стенами замка выл!.. Полшколы не спало! Его Дамблдор тайком в твою палату запускал, помнишь, под видом врачевателя душ из клиники! А как он Снегга всё время доводил? Это же он из ревности!