akchisko_san1 - Рики Макарони и Вестники Ниоткуда

Профессор начала урок с проверки домашнего задания. Рики старался не вслушиваться в речь других учеников, перемежаемую комментариями профессора. Дома редко говорили о плохом, и интуитивно он чувствовал, что лучше оградить себя от такого потока негатива. Постепенно все голоса слились в глухое жужжание.

«Опасность». Знакомая горка выплыла из белого тумана. Тук–тук–тук, звук становился все четче, как будто цокали каблуки. И вот горку заслонила женская фигура. Рики мог бы описать платье, руки, открытые плечи. Женщина распахнула дверцу. Центр зрительного фокуса переместился сначала на ее запястье, а потом на кисть руки. Рики постарался запомнить все три кольца, украшающие пальцы, причем не покидало ощущение, что какое‑то из них он уже видел: с маленьким синим камушком – на указательном, золотое обручальное – на безымянном, неожиданно громоздкое белое с вязью – на мизинце. Затем у него перехватило дыхание.

Из всего многообразия кубков и бокалов обладательница колец выбрала именно ту чашку, которая в Италии загнала его под воду. Прежде чем сомкнуть на ручке пальцы, женщина поколебалась, даже одернула руку, но затем все же взяла чашку.

Рики хотелось крикнуть ей, потребовать, чтобы поставила эту гадость на место, но внутренний голос говорил, что в этом нет необходимости, даже не учитывая, что ничего не выйдет. Где‑то в душе угнездилось странное спокойствие.

Рики постарался не дергаться, вообще не шевелиться, чтоб не нарушить контакт. Рука дамы удерживала чашку на уровне груди, все еще оставаясь в поле зрения, хотя уже начинала расплываться – верный знак того, что картина скоро исчезнет.

«Среднее кольцо я уже видел, обручальное», — вспомнилось Рики. – «Ну конечно, это та же тетка, которая пила из этой чашки на вечеринке, которую я видел в Пристанище. Значит, она жива, слава тебе, Господи!».

Он попытался сосредоточиться, чтобы запомнить, не сможет ли он потом узнать ее руку, но только фарфор и камни на пальцах еще поблескивали из белого тумана.

«Опознавать людей по рукам – это у меня уже бзик», — философски рассудил он.

«Нет знаний, — немедленно последовал закономерный ответ. – Близко к тебе».

«Как? – удивился Рики. – Чашку могут привезти сюда?».

«Нет. Не надо движения. Другой рядом, ровно в твоей точке. Новый».

«Значит, это не тот, кто привозил ту штуку в Италию, — расшифровал Рики. – Этот другой связан с чашкой? Его тоже ищут?»

«Нет. Он как связь ты и опасность».

«Между мной и чашкой?»

— Мистер Макарони!!!

Истеричный и властный как никогда голос прорицательницы грубо вырвал его из диалога. Рики открыл глаза и почти с ненавистью уставился на нависшую над ним Трелони, чьи бусы едва не улеглись ему на голову.

— Вы что‑то видели?! – потребовала она.

Не вполне пришедший в себя Рики, чтобы потянуть в ответом, обвел медленным взглядом всю комнату. Ученики изумленно глазели на преподавательницу. Никому еще не доводилось наблюдаться, чтобы она проявляла такую настойчивость.

— Где? – брякнул Рики в ответ первое, что пришло ему в голову.

Трелони вдруг энергично тряхнула его за плечи, чего Рики никак не ожидал. Глаза у нее при этом были совершенно дикие.

В ту секунду Рики открыл для себя, что психов, вообще‑то, опасается.

— Мой мальчик, не притворяйтесь! – воззвала она тоном взбунтовавшейся совести. Вы ведь впали в транс, не так ли?! Вам явилось будущее, или… прошлое?

Последнее, определенно, пугало ее больше самого мрачного будущего: она резво отпрянула шага на три, схватилась за сердце, а другую руку возложила на хрустальный шар. «Чтоб зашвырнуть в меня при необходимости», — расшифровал Рики.

— Я просто заснул, — заявил он, — извините.

— И неудивительно, — проворчала Дора. Селена поглядела на нее, словно говоря «а может, не стоило?». Она не любила. Когда Дора провоцировала конфликт. Но профессор вовсе не собиралась делать Доре замечание.

— Если так, — оскорбилась она, — то самое время проверить, что Вы подготовили к сегодняшнему уроку.

Рики постарался вздохнуть как можно тише, пока разворачивал пергамент. На ближайший понедельник он запланировал занозить палец, и считал эту идею отличной, поскольку в классе больше никто еще до такой возможности не додумался. Но он предугадывал, что Трелони этого покажется мало. Судя по всему, она и мысли не допускала, что с ним может стрястись нечто фатальное. Но теперь, когда все пророчества касались текущих школьных будней, она с удвоенным жаром желала ему всевозможных бытовых неприятностей, и все ей было недостаточно.

— Опять Вы щадите себя. Я понимаю, в вашем возрасте восприятие мира такое хрупкое…

«Как твои очки», — подумал Рики и неторопливо притопнул под столом.

-…ну каким образом, я бы хотела знать, Вам удастся потерять только один учебник, сохранив все остальные?

И она поглядела на него так победоносно, словно только что поставила в тупик чрезвычайно хитроумным вопросом признанного интеллектуала с мировым именем.

— Запросто, — ответил Рики.

— Дорогой, — сердито дернулась профессор, — признайте, что уж Вы‑то все это заслужили!

— А я – нет? – ехидно поинтересовалась Дора.

Трелони воззрилась на нее в немом ужасе.

— Кто Вам сказал, что Ричард что‑то там заслужил? – вспылила Селена, и Рики прочитал по ее губам «опять этот Поттер!». Дора и Боб с удивлением повернулись к ней.

— Я… ничего такого в виду не имела, — пролепетала Трелони.

Коварный план оформился в сознании Рики за секунду, требуя немедленного воплощения. Дора послала ему откровенно кровожадный взгляд; Рики предполагал, что у него такой же.

— Вы знаете, профессор, я бы хотел все‑таки дочитать, — он добросовестно уставился в пергамент, где, конечно, не было ничего из того, что он только что придумал. – Не хотелось бы никого пугать, но будущее – штука неумолимая, ведь так?

— Истинно так, — Трелони кивнула с каменным лицом и резким движением поправила шаль, сползающую с плеча.

— Вот по моим расчетам выходит, что в какую‑нибудь следующую пятницу, — он сделал паузу, давая всем возможность осознать, что это будет ровно через неделю или несколько недель, — в первой половине дня мне предстоит убить, насколько я понимаю, лицо женского пола.

Он вновь поднял на профессора взгляд, изображающий святую простоту, боковым зрением отмечая ликующие лица Доры и Боба. А Трелони перестала демонстрировать невозмутимость, и теперь все ее чувства стали для Рики раскрытой книгой. В самые первые моменты на ее лице отразилась неожиданная смесь триумфа и облегчения: «ну вот, что я говорила!». Затем, осознав с помощью чувства самосохранения, что такое пророчество не совсем ей выгодно, профессор Сивилла Трелони стала жертвой панического ужаса.