akchisko_san1 - Рики Макарони и Вестники Ниоткуда

— Пока только один вопрос? – начал он.

— Нет, это я хочу спросить! – взвизгнул профессор. – Чего ты постоянно тут околачиваешься? Я поговорю с директором, Карлотта вас совсем распустила…

При упоминании имени классной наставницы Рики нахмурился.

— Я целиком и полностью за то, чтобы директор знала, какие интересные вещи происходят во вверенном ей учреждении, — отчеканил ученик сквозь зубы. – Думаю, ей не понравится узнать, что именно Вы там, — Рики кивнул на дверь каморки, — храните. Не понравится даже больше, чем то, что Вы – алкоголик.

Надвигающийся на него преподаватель замер, как статуя. Рики не рискнул поглядеть наверх, но не сомневался, что наблюдающие за ними одноклассники сжали палочки. Так они стояли и смотрели друг на друга в полумраке. Минута молчания растянулась надолго. Нарушил ее нумеролог.

— Да, — произнес он совершенно нормальным, незнакомым ученикам ровным тоном, — верно.

Рики словно заморозило. Он не знал, что сказать дальше, и продолжал молчать, отчего‑то почувствовав себя неуютно.

— Как ты догадался? – поинтересовался профессор Пигнолли. – Наверное, по запаху мяты? Я тоже однажды обратил внимание, что, если ее просто жевать, она не пахнет так сильно. Спирт обостряет запах. А впрочем, какая разница?

Рики помотал головой – единственное, до чего смог додуматься. Звенящая тишина вокруг начинала давить, как жалость, поднимающаяся изнутри.

— Я потерял счет годам с тех пор, как начал прикладываться к бутылке, — продолжал нумеролог. – У меня нет близких друзей, нет жены, нет важной цели, которые, возможно, остановили бы меня. Я понимаю, что медленно разрушаюсь, и чем дальше, тем больше мне все равно.

— Но вы же боретесь! Вы продолжаете работать, — произнес Рики. Он вдруг понял, насколько в тягость может быть живое воображение, которое моментально воссоздавало картины того, о чем говорил старый профессор.

— Увы, работа – это все, что у меня есть. Я стараюсь быть постоянно занят, прихожу первым и ухожу последним, чтобы как можно реже оставаться один. Я больше не могу жить в фамильном особняке моей семьи – ужасно находиться в огромном доме с множеством пустых комнат. Я не храню вино там, где живу – тогда просто сорвусь. Оно действительно здесь, — Пигнолли резким жестом указал на дверь каморки для метел.

— И Вы расслабляетесь в конце дня, когда ученики достали, — кивнул Рики.

— Не понимаешь, — кисло усмехнулся нумеролог. – Просто после этого я уже ни с кем не встречаюсь, а прихожу к себе и ложусь спать. А наутро снова трезвый, как стеклышко. Я сам придумал эту систему и не отступал от нее! – почти гордо произнес профессор. – Только однажды, возникли сложности… А ты, как назло, околачивался под дверью!

— Я просто проходил мимо, — сказал Рики.

— Знаю я ваше «мимо», — проворчал нумеролог. – Вы бы и рады сжить меня со свету. Ну что же…

Обычная манера речи почти вернулась к нему. Рики напрягся.

-…завтра я поговорю с Летицией Джиовинезой сам, — профессор мрачно кивнул как бы сам себе.

— А Вы не пробовали лечиться? – оборвал его Рики.

— Зачем? – махнул рукой нумеролог. – Ради чего? И вообще, я стараюсь зря не тратиться. Вот теперь мне придется уйти на пенсию, а все из‑за тебя, — Пигнолли злобно сверкнул глазами. Но на этот раз Рики смог ответить на его взгляд, не дрогнув. – А ты бы возвращался домой!

— Но я бы хотел знать еще кое‑что, — Рики не очень хотелось продолжать такой тяжелый разговор, но он заставил себя, помня, что лучше воспользоваться случаем и выяснить все до конца, чем потом сомневаться.

— Еще что? – желчно подобрался нумеролог.

— Это вино вдохновило Вас написать дразнилку на Карлотту… на профессора Убриокарру?

— Чего? – нумеролог недоумевающее глянул на ученика, все еще находясь в предыдущей теме и своих переживаниях.

— Вы написали стихи, в которых высмеиваете предмет профессор зелий? – повторил Рики, чувствуя себя дураком и в то же время подбирая как можно более понятные слова, будто для ребенка.

— Не писал я никакие стихи, — равнодушно проворчал нумеролог и вдруг вскинулся. – А ты случайно сам… не того?

— Нет, конечно, — возмутился Рики. – Просто дразнилка ходит по школе, а Карлотта – наша наставница.

— Так ей и надо! – фыркнул профессор нумерологии. – Бестолковая самодовольная девчонка!

Рики не успел ничего ответить – Пигнолли взмахнул палочкой и аппарировал.

— Все слышали? – обратился он, разворачиваясь, к товарищам наверху.

Они уже бежали вниз по лестнице. Лицо Марко все еще оставалось напряженным.

— Думаю, мы действительно должны позволить ему самому поговорить с директрисой, — высказался он.

— Да. Но мне его стало жаль, — сказала Марина.

— А тех, у кого он кровь пьет, тебе не жалко, — возмутился Марко. – Добрая же ты девочка!

Рики подумал, что с такой манерой ухаживать честный староста еще долго будет подбивать клинья.

Как ни странно, они не попались, хотя и бросились прямиком к Вратам, совершенно не скрываясь. Только дома Рики подумал, что им повезло, но эта мысль надолго не задержалась. Разговор с нумерологом взволновал его, и Рики хотел разобраться, почему. Он знал, что теперь вряд ли будет испытывать к нему такое же неприятие, потому что появились понимание и сочувствие, которых раньше не было. Но почему он, Рики, даже не зная, что перед ним пьяница, каждый раз бессознательно чувствовал отторжение? Конечно, ему не случалось раньше общаться с людьми этой категории, но откуда тогда такая реакция?

Вопрос был переадресован старшему брату, который немедленно выдал научный ответ.

— Возможно, запах спирта напугал тебя после рождения, или даже до, — сказал он. – Может, он связан с прививкой, неожиданным болевым ощущением, которое малышам точно не понравится. Некоторые утверждают, что человек хранит в памяти все, о чем вспомнить не может. Например, воспоминания до трехлетнего возраста.

На этом Рики успокоился и вернулся к картам, которые уже нередко снились ему ночами.

Утром, действительно, профессор Пигнолли ходил к директору. Это было несомненно не только потому, что его видела Карлотта, возмущенная тем, что тетка ничего ей не рассказала. После уроков директор Джиовинеза вызвала сначала Рики, а когда выяснила, что он был не один, то и всех троих.

— Сегодня я узнала, — вздохнула она, когда дети уселись напротив, — о прискорбных обстоятельствах одного из моих коллег.

— Мы тоже считаем, что это очень грустно, — сказала Марина.

— Что Вы будете делать? – спросил Рики.

— Сложно тут выбрать правильное решение, — профессор встала и медленно прошла к окну, затем оглянулась на них. – Но, всесторонне взвесив обстоятельства, я все‑таки определилась. Профессор Пигнолли, безусловно, будет продолжать преподавание в «МентеСана».