Андрей Завадский - Путь

Он был королем, кто бы и что ни говорил за его спиной. Вот только последние дни Эйтора мучило какое-то нехорошее предчувствие, нечто, что он не смог бы выразить словами. И с каждым днем смутное беспокойство, видимых причин для которого не было, становилось все сильнее. Прежде, чем заснуть, король ворочался в постели по полночи, а днем, опасаясь оставаться один на один с собственными чувствами, с головой погружался в дела, лично принимая всевозможных просителей, разбирая пустячные тяжбы, или, если становилось совсем худо, закатывая буйные пирушки. И, конечно же, стремясь развеять печаль, он в последнее время все чаще посещал свою юную королеву.

Но растущую тревогу не в силах было заглушить ни вино, ни долгие бдения вместе со своими советниками над челобитными, ни полные неумелой, но пылкой страсти женские ласки. Он был королем, но чувствовал, что власть его становится все призрачнее. Эйтор горько рассмеялся, вспоминая свою молодость. Глупец, а ведь прежде он ведь мечтал о всеобщем поклонении, искренне верил, что лорды будут верны своей присяге, исполняя любую волю коорля!

Быть может, думал Эйтор, нужно была с первых дней своего правления задавить дворянскую вольницу, восстановив, пусть и ценой большой крови, власть и порядок во всем Альфине? Нужно было силой вернуть Кланы под свою руку, стоило только явиться во дворец гонцу от этих мерзких дикарей. Даже сейчас, спустя столько лет, король помнил презрительно брошенные ему в лицо слова, тем больнее резавшие по сердцу, оттого, что звучали из уст настоящего дикаря.

- Наш народ, вожди Кланов единодушен в мнении, что нынешний правитель Альфиона не вправе повелевать нами, и Кланы отказываются отныне считать себя подданными Эйтора. В его жилах течет слишком мало крови истинных королей, последним из которых был усопший Хальвин. Мы привыкли жить законами предков, а они завещали, что сын наследует отцу. И, поскольку истинный наследник королевства, принц Эрвин, бесследно исчез, никто более не смеет приказывать нам. Кланы не желают войны, но требуют, чтобы их независимость была признана. Мы покоримся лишь законному наследнику, если же теперь в наши земли посмеют явиться слуги Эйтора, их встретит сталь!

- Как они посмели, грязные варвары? - вскричал Эйтор, стоило только умолкнуть бесстрастно-высокомерному послу, даром, что тот был начесан, облачен в какие-то лохмотья и к тому же источал ядреный чесночный запах, заставивший присутствовавших в тронном зале дворян поднести к носу надушенные платочки. За спиной посланника, даже не взглянувшего на короля, едва захлопнулись двери тронного зала, когда Эйтор, вне себя от бешенства, вскричал, заставив вздрогнуть своих советников: - Если они не хотят отныне исполнять мою волю, то нужно истребить этих дикарей, всех. До единого! Опустошим этот край, чтобы там могли поселиться добрые альфионцы!

Волна гнева, неуправляемого, сметающего все преграды, захлестнула в тот миг короля, которому шел двадцатый год, и который оттого был особенно резок в делах и горяч в помыслах. Эйтор хотел немедля вскочить в седло, кликнув своих гвардейцев, готовых идти за государем в огонь и в воду, и мчаться на восток, к вечно окутанным туманно горам, дабы покарать мятежников.

- Крушить их, предать огню грязные норы, которые эти выродки считают домами, - бесновался король, метавшийся по тронному залу и еле сдерживавшийся, чтобы не схватить увесистый скипетр и не кинуться вослед вестнику Кланов, дабы с него начать истребление рода горцев. - Они приползут на коленях, моля о пощаде, или я всех их развешаю на деревьях, на потеху воронью!

- Государь, - лорд Маркус, тот, кто заменил молодому королю отца, кто стал его наставником, смиряя буйный норов нового владетеля Альфиона, говорил вкрадчиво, но уверенно, не давая прервать себя. - Государь, не делайте глупость! Объявив варварам войну, вы потеряете в их горах сотни бойцов, ослабив королевство перед лицом иных угроз. И потому, я не был бы так уверен, что вас поддержат все лорды. Не забудьте, кем вы были рождены, Ваше величество. Вы не прямой наследник престола, и права на него, такие же, как и у вас, есть еще у полудюжины отпрысков древних родов. - Лорд в этот миг даже не думал оскорбить своего воспитанника. - Стычка с горцами может стать искрой, от которой разгорится пожар междоусобной войны. Многие в королевстве неохотно признали вас своим государем, и для вас это не должно быть тайной. И эта война, при любом исходе кровопролитная, может стать поводом, чтобы те, кто сейчас тихо ропщет, открыто выступили против вас. Представьте, что будет, если в ответ на ваш приказ прислать воинов лорды закроются в своих замках, подержав не своего короля, а тех самых варваров? С кем вы отправитесь усмирять олгалорцев, государь, с сотней своих гвардейцев? Это смешно, - холодно добавил он. - А король, который кажется смешным, не может править!

- Но, будь я проклят, нельзя же сидеть и ждать, когда вслед за Кланами вассальную присягу нарушат те самые лорды! - вспылил Эйтор. - К чему ты подговариваешь меня, Маркус, если не к тому, чтобы своим бездействием разрушить то, что в течение веков собирали покойные владыки Альфиона? Ты хочешь, чтобы я стал последним правителем этой земли?

Эйтор в глубине души понимал, что во многом его наставник, его советник прав. Кланы, горские племена, населявшие Олгалорские горы, и долгие годы прежде защищавшие восточную границу Альфиона, крепко держались за свои земли. В поле их армия, состоящая из легкой пехоты, была слаба, но в родных лесах даже малый отряд этих отчаянно храбрых бойцов мог задержать сотни воинов. Там было не место для стремительных кавалерийских атак, и многие рыцари просто могли безо всякой пользы сложить там головы. И, тем не менее, он жаждал действовать, ибо понимал, что в противном случае предстанет перед своими подданными слабым, нерешительным, таким, каким он в действительности не был.

- Ты говоришь, объявив войну, я могу вызвать недовольство среди знати, - воскликнул король. - Но, если просто ждать, то знать скорее поднимет мятеж под предлогом, что им нужен более решительный король, тот, кто сможет поставить на место зарвавшихся горцев. И в любом случае придется каждый миг ждать, когда же олгалорцы сами начнут войну, ведь, поняв, что я слаб, они наверняка захотят чего-то большего, нежели безраздельно владеть своими исконными землями.

- Они не посмеют угрожать нам, сир, - убеждал своего короля старый лорд. Эйтор всегда помнил его седым, угрюмым, погруженным в себя, и, казалось, сейчас, по прошествии девятнадцати лет, Маркус вовсе не изменился. - Все же для войны с целой державой горцы весьма слабы. Олгалорцы будут сидеть в своих горах, а если устроят набег, тем лучше, - демонстрируя крайний цинизм, заметил лорд. - Пусть от рук варваров погибнет сотня, да хоть тысяча крестьян. Мало кто из наших дворян сумеет защитить свой феод лишь собственными силами, ибо дружины достаточно малочисленны, ополчение же плохо обучено и не отличается особой стойкостью. Многие рыцари и даже лорды первыми обратятся к тебе за помощью, как к своему государю, и тогда ты поведешь против Кланов войско не как каратель, а как защитник, пытающийся оборонить Альфион от злобных варваров. В этом случае немногие решатся открыто осудить тебя.