Андрей Завадский - Путь

Мог ли государь Альфиона, явившись год назад на бал, который сам же и устраивал в честь победителей рыцарского турнира, подумать, что там встретит ту, которую ему предназначила сама судьба? Молодость короля уже минула, но он все никак не мог связаться себя узами брака, хотя весь двор только об этом ин напоминал своему господину, и больше всех усердствовал в этом Маркус.

- Породнившись с каким-нибудь из дворянских родов, желательно, с самым влиятельным и древним, ты обеспечишь своему наследнику счастливое будущее, - увещевал лорд своего коронованного воспитанника. - Тебя лишь терпят, поскольку пока за тобой есть кое-какая сила. Но твой наследник должен иметь больше прав на престол, нежели сам ты, а это значит, в его жилах должна течь кровь древних королей. Пусть его матерью станет девица из рода, самого близкого к правившей династии, одна из тех, чьи отцы ныне похваляются, утверждая, что имеют не меньше прав на престол. Заручись поддержкой влиятельного лорда, и тогда твой сын сможет удержаться на троне, положив начало новой династии.

- Зачем мне вообще сейчас думать о наследниках? - смеялся в ответ Эйтор. - Мои предки сохраняли мужскую силу до семидесяти лет, развлекаясь с распутными девицами едва ли не до последнего вздоха. Предания нашего рода гласят, что мой прадед, что умер в своей постели, только тогда покинул этот грешный мир, когда удовлетворил свою любовницу, делившую с ним эту самую постель в тот последний час его жизни. А дед, к примеру, в старости овдовев, вновь женился в шестьдесят лет, успев зачать двух сыновей, выросших, кстати, совершенно здоровыми.

- Зачать наследника просто, - настойчиво возразил Маркус. - Но воспитать его, дождаться, чтобы твой сын стал достаточно взрослым, у тебя может просто не хватить времени. А это будет означать, что при малолетнем короле назначат регента, кого-то из лордов. Подумай, какая грызня начнется между ними за право оказаться рядом с троном, чтобы вертеть королем-ребенком по своему усмотрению? Если же ты вовсе не оставишь того, кто сможет наследовать корну Альфиона, это обернется еще более бескомпромиссной борьбой. Подумай, мальчик мой, чего будет стоить этой стране раздор между самыми знатными семействами Альфиона? Королевство просто разорвут на куски, и кто-нибудь достаточно расторопный, келотцы, к примеру, не преминут эти куски прожевать.

Эйтор тогда пытался отшучиваться, но слова лорда запали ему в душу. Король прежде думал о женщинах, как о сосуде для утех, о существах, созданных длишь для услады плоти. Немало благородных дам побывало в его объятиях, и владыка Альфиона после таких приключений совершено не думал о бастардах, которые могут появиться на свет. В конце концов, это дело их матерей, объяснять разгневанным отцам, как так вышло, что в жилах долгожданных наследников течет совсем другая кровь.

Кроме того, к его услугам были и молоденькие служанки, всегда готовые выполнить любую волю своего господина, хотя последнее Эйтор считал ниже своего достоинства. Но еще ни разу он не задумывался в серьез о том, чтобы связать себя с кем-то большим, нежели плотские утехи.

И вот на том балу, где собрался, пожалуй, весь цвет рыцарства Альфиона, а также кое-кто из сопредельных держав, король, намеревавшийся уделить внимание каждому гостю, увидел в толпе одного из победителей турнира, молодого рыцаря с юга, добившегося успеха в пешей схватке на мечах. Воин стоял рядом со своим престарелым отцом, явившимся в Фальхейна, дабы увидеть собственными глазами успех сына.

- Долмус, - Эйтор поклонился седовласому старцу, угрюмо взиравшему на пышное собрание знати из-под кустистых бровей. - Рад видеть вас здесь. Ваш сын сегодня был на высоте. Он делает честь Альфиону своим мастерством и отвагой.

- Благодарю, Ваше величество. Мой сын жаждет служить корою и королевству, - тряся бородой, воскликнул старый рыцарь, в былые годы тоже блиставший, причем не только на ристалище, но и на полях сражений. - Позвольте представить вам мою дочь, Ирейну.

Только в этот миг король заметил рядом с мужчинами хрупкую девчушку в скромном платьице, на фоне пышных нарядов иных дочерей лордов казавшимся сущим рубищем. Что ж, род Долмусов всегда славился доблестью, но не богатством.

- Она впервые попала на королевский бал сегодня, как и вообще оказалась в столице, - сообщил старик, подталкивая вперед норовившую спрятаться за его согбенной спиной девицу.

Девушка, потупив взор и густо покраснев, склонилась перед государем, а затем робко взглянула на него из-под опущенных ресниц. И в этот миг Эйтор, прежде забывавший о женщинах в тот же миг, когда они покидали его ложе, понял, что тонет в этих озерах расплавленного антрацита, источающих неведомую силу.

Он подарил юной гостье один танец, как и всем дамам, что явились в Фальхейн, дабы понаблюдать за состязаниями воинов. Но весь вечер он видел только это узкое лицо, впалые щеки, покрытые нежным румянцем смущенной невинности и глаза, огромные лучистые глаза, два провала в неведомую бездну. Она являлась к нему во снах каждую ночь, и, на восьмой день этого мучения, Эйтор приказал своим гвардейцам отправляться в замок Долмусов, ибо понял, что больше не выдержит.

- Кто она, - возмутился Маркус, узнав о том, что его воспитанник, который казался старому лорду ветреным мальчишкой, выбрал себе спутницу жизни, выбрал королеву Альфиона. - Разве может она похвастаться благородной кровью? Всего пять поколений этой семьи носят дворянский титул!

Бывает так, что стоит лишь мельком, на один неуловимый миг увидеть чье-то лицо, чтобы оно навсегда врезалось в память, отпечатавшись в сердце. Наверное, нечто подобное случается с каждым человеком, и каждый верит, что все, это судьба, что он - или она, разумеется, - предназначена ему теми высшими силами, что вершат нашу судьбу.

Чаще всего это оказывается обманом, и любимое лицо, то, которое сначала так часто является в наших грезах, стирается в памяти. Но Эйтор, вовсе не восторженный мальчишка, впервые познавший любовь, знал, что с ним такое не могло произойти никогда. Он не сомневался, что поступает верно, и боялся в тот миг одного - услышать отказ старого лорда, понимавшего верность королевству по-своему, и иначе, чем многие дворяне, смотревшего на честь рода.

- И все пять поколений смогли доказать свою преданность Альфиону, - возразил король, в тот раз, пожалуй, впервые на полном серьезе споривший со своим умудренным годами наставником. - И мне плевать, является ли ее семья родней прежним королям. Она будет моей, навсегда.

Свадьбу сыграли всего через месяц, пригласив на нее всю знать королевства. И отныне на приемах по правую руку государя, возле его сердца, восседала на троне эта хрупкая девчушка, едва вышедшая из нежного возраста.