Андрей Завадский - Путь

Король, испуганный, растерянный, неуверенно придвигался к своему клинку, но он медлил, и Эрвину, видимо, надоело ждать.

- Сдохни, ничтожество, - прорычал принц, замахиваясь длинным мечом и делая шаг к королю. - Пора закончить это. Твою смерть не воспоют менестрели. Умри, выродок!

В этот миг лорд Грефус вскочил со скамьи, швырнув в ближнего к нему арбалетчика тяжелый золотой кубок размером не уступавший шлему и, выхватывая из ножен на поясе квилон, кинжал с крестовиной, как у меча и длинным узким клинком, атаковал не замечавшего ничего и никого, кроме своего названного брата, Эрвина.

Кто-то из людей принца запоздало рванул спусковую скобу арбалета, и лорд почувствовал, как по его затылку скользнул болт, со стуком впившийся в столешницу. Но Грефус уже рвался вперед, к неосторожно повернувшемуся спиной Эрвину, замахиваясь кинжалом. Король был в опасности, и это для лорда значило больше, нежели прозвучавшие позади него отрывистые щелчки арбалетов.

Эрвин все же почувствовал угрозу, в последний миг развернувшись на каблуках и встретив нового противника лицом к лицу. Кинжал Грефуса скользнул по его груди, вспоров дублет, а принц в ответ взмахнул клинком снизу вверх, чиркнув вмешавшегося в поединок лорды по лицу.

Грефус, вскрикнув от боли и выронив кинжал, отпрыгнул назад на несколько шагов, едва не наткнувшись на стол и зашипел, точно разъяренный кот. В этот миг воины Эрвина, наконец, пришли в себя, и в плечо лорду впился болт, насквозь пронзивший его плоть.

И одновременно король, воспользовавшись тем, что Эрвин отвлекся, метнулся к улетевшему едва не в другой конец зала мечу, подняв его и вновь атаковав своего противника. Принц только успел закрыться от мощного нисходящего удара, подставив под него плашмя свой клинок. Но сила, вложенная в эту атаку Эйтором, была такова, что его противник невольно попятился, несколько мгновений лишь успевая отражать выпады короля.

Витар, решив, что его господину приходится туго, ринулся на выручку Эрвину, пинком свалив стонавшего от боли лорда Грефуса. Остальные дворяне так и сидели неподвижно, будто приросли к лавкам. Каждому казалось, что именно в его лицо, в его грудь направлены граненые жала арбалетных болтов, и потому никто не хотел дать повод стрелкам, чтобы нажать на спуск.

- Назад, - зарычал Эрвин, отражая очередной наскок короля. - Витар, назад! Не встревать, иначе прикончу своими руками. Лучше займитесь гвардейцами.

Там, в недрах дворца, уже ощущалось какое-то движение. Видимо, кто-нибудь из слуг или охранявших короля воинов наткнулся на трупы тех несчастных, что стали первыми жертвами Эрвина, и поднял шум, призывая гвардейцев. И сейчас, оглашая коридоры громкими криками "Тревога!" и "Его величество во опасности!" к трапезной зале рвалось несколько десятков воинов. Уже было слышно бряцание оружия и топот подкованных сапог, сопровождаемый яростными криками, которыми подбадривали себя полусонные телохранители Эйтора.

- Кратус, - позвал Эрвин, одновременно отбив очередной выпад своего противника и перейдя в контратаку. Коорль попятился, сам теперь вынужденный лишь защищаться. - Кратус, задержи их!

- Будет исполнено, - усмехнулся маг. Он обернулся к стопившимся у входа в зал воинам, впившись взглядом в одного из них: - Эгерт, за мной! Остальные, смотрите, чтобы господа лорды не начали бузить, - с презрительной усмешкой бросил он, затем бросившись во мрак коридора, усеянного окровавленными телами. Скоро, в этом Кратус был уверен, к ним присоединяться еще трупы, много трупов в весьма неприглядном виде.

Приказ Эрвина словно вырвал чародея из забытья. Несколько минут Кратус, не отрываясь, наблюдал за поединком, пожалуй, самым лучшим, какие он успел повидать. Сам маг не считал особенно важным умение фехтовать, поскольку у него на службе стояли силы намного более мощные, чем мечи и топоры. Но и он не мог не признать мастерства сошедшихся в отчаянной схватке бойцов, которая, будучи помножена на ярость, на жажду жизни и желание отомстить, делала поединщиков еще более быстрыми, сильными и беспощадными, нежели обычно.

В прочем, не только Кратус, словно завороженный, следил за мерцанием клинков, вычерчивавших широкие дуги и с лязгом сталкивавшихся. Все, кто явился во дворец с Эрвином, пристально наблюдали за этим диковинным танцем, подлинной пляской Смерти, следя, как мечутся по залу, то атакуя, то уходя в глухую защиту, чтобы мгновении спустя вновь ударить, бойцы, охваченные яростью. Даже умелые воины, такие, как Витар, никогда не забывавшие про дисциплину и осторожность, отвлеклись на это зрелище, пожалуй, лишь сегодня в полной мере оценив боевое мастерство своего предводителя.

Приказ Эрвина вырвал чародея из забытья, и тот вдруг понял, что за спиной давно уже звучит дробный топот, нарастающий с каждым мгновением. Гвардейцы, наемники, охранявшие дворец и саму жизнь государя, сплоховали, позволив врагу проникнуть внутрь, но уж теперь хотели поквитаться сполна, готовые убивать без пощады и надеявшиеся, что государь еще жив. Что ж, Кратус был готов встретить их.

- Не суйся вперед, - приказал чародей верному Эгерту, который за месяцы странствий стал тенью мага, вечно следуя за ним. - Я не хочу задеть тебя ненароком.

- Слушаюсь, - кивнул воин, перебирая пальцами на рукояти тяжелой баделеры, которую он предпочитал любому иному оружию. Насколько мог видеть Кратус, с этой жуткой даже на вид саблей он обращался виртуозно. - Я буду рядом.

Маг знал, что Эгерт будет неподвижно стоять за его левым плечом, держа клинок наперевес, готовый в любой миг вступить в бой. Раз воин уже спас жизнь Кратусу, отчего доверие к нему мага возросло еще больше, хотя чародей и прежде ценил верность этого сурового рубаки. Он был настоящим мастером, но никто, даже сам Кратус не знал ничего о прошлом этого молчаливого, вечно насупленного и угрюмого парня. Не известно было даже откуда Эгерт родом.

Чародей считал, что его спутник и верный страж - уроженец Побережья, возможно, даже Видара, но полной уверенности в этом не было. В прочем, не это являлось главным, а то, что могучий воин, по-собачьи преданный магу, всегда был рядом, считая великой честью оберегать своего господина от любой опасности, благо возможности явить свое мастерство, учитывая весьма нескучную жизнь чародея, появлялись достаточно часто. Но сейчас, верил Кратус, для клинка могучего Эгерта не останется работы, ибо он окончательно освоился с творением древнего эльфийского мага, подчинив его себе, и перестав полагаться на случай.

Забыв о своем телохранителе, чародей выступил вперед, привычно окунаясь в океан силы, заключенный в Линзе, диковинном творении далеких предков. Мага буквально распирало, и он с нетерпением ждал того момента, когда можно будет выпустить скопившуюся где-то в груди мощь, рвать, крушить, убивать, забыв обо всем.