akchisko_san1 - Рики Макарони и Пятое Колесо

Гудение болельщиков, казалось, добавляло ловцам азарта. За несколько секунд Гермиона чудом избежала трех столкновений с другими игроками, а Джим еще и вертелся на метле, отчего у Рики буквально руки зачесались дать мальчишке подзатыльник.

— Будь у них мозги, они бы их берегли! — выдохнул он сквозь зубы.

Однако расстояние между ловцами и блестящим золотым шариков неуклонно сокращалось.

— Вот дает! Он обе руки выставил?! — недоверчиво произнес Флинт.

Джимми Поттер, действительно, летел, не держась.

Гермиона обеими руками держалась за метлу и мчалась прямо на Джима, явно не опасаясь, что врежется в него. Она и врезалась бы, но в последний момент Джеймс вынужден был вцепиться в древко и вильнуть в сторону. Гермиона же рванула за снитчем сразу и тем самым выиграла несколько решающих секунд. Когда свисток возвестил об окончании матча, она держала руку высоко над головой, чтоб все видели, как крылышки снитча протестующее трепыхаются с обеих сторон зажатого кулака.

— Мерлин! — выдохнул Рики и несколько раз хлопнул похолодевшими ладонями, в то время как Дик четко объявлял, что матч окончен со счетом 230:440 в пользу «Хуффульпуффа».

Начавшийся дождь и усиленный ветер несколько охладили восторг трибун, и народ, слегка раздосадованный, заспешил в замок. Впрочем, спускаясь на поле, зрители не чувствовали разгула стихии.

— У них большой перевес, — тихо сообщил Лео.

Рики кивнул. Не требовалось большой сообразительности, чтобы понять, что речь идет о «Хуфульпуффе», и он огляделся, удостоверяясь, что Флинта нет рядом.

С первых шагов за воротами стадиона ботинки увязали в грязи. Поэтому Рики попрощался с Лео, который забрал самый большой зонт и, как следствие, Марго, Бетси, Тиффани и Генри под свое покровительство. Рики же вернулся и, раскрыв оставленный ему зонт, стал дожидаться Селену.

Скоро она появилась. Польщенный изумлением в ее глазах при виде зонта, Рики поспешил поздравить девушку с победой родного колледжа.

Дождь заглушал слова, но она улыбалась и кивала. Они медленно брели под завесой дождя, казалось, целую вечность, пока перед ними не выросли, как из‑под земли, Главные двери, и сказка закончилась.

В холле задержалось много народу, в частности, матч обсуждали хуффульпуффский староста (или, скорее, кузен грифифндорского ловца?) и его девушка.

— Джим поступил по–гриффиндорски! — кипел Эдгар. — Так рисковать! Он мог упасть с метлы! Я сам чуть не упал!

— Это известный прием мистера Поттера, он однажды тоже так сделал, — отвлекала его Бетси.

Малявка Уизли хороша! Именно так, несмотря на ядовитые комментарии, считали слизеринцы, когда спускались в подземелья, чтоб переодеться перед обедом в сухую одежду.

Вечером несколько ребят с разных курсов, объединившись вокруг стола под портретом основателя, усердно черкали пергаменты и бормотали, что «может, «Равенкло» займет второе место, если мы проиграем на пятой минуте, не набрав тридцати очков». Последний матч со всей очевидностью обозначил, что «Гриффиндор» и «Равенкло» из борьбы за кубок выбыли. Сторонники математического подхода, впрочем, понимали, теперь «Слизерину», чтоб обойти «Хуффульпуфф», придется прыгнуть выше головы.

Однако маленький шанс все же лучше, чем ничего, и Генри Флинт, уразумев, каков новый расклад, свирепо взялся за команду. Что, впрочем, не означало, будто он забросил паучков.

Повинуясь привычке и прочим, более возвышенным материям, выпускники временами все равно приходили к вольеру для паучков. Те заметно подросли, и выгуливать их Хагрид запретил, но от помощи не отказывался, как и от того, что малышам «полезно с людьми поболтать». Рики делал это охотно, но, чтобы придти, всегда присоединялся к большой компании. И — он отдельно попросил своих гриффиндорских друзей, чтоб не вздумали рассказывать Хагриду о том, что именно он подал одноклассникам идею возиться а маленькими акромантулами, когда уход за магическими существами не проводился.

— По–моему, это глупо, но дело твое, — пожал плечами Уизли.

— Благородно с твоей стороны, — оценила Селена, которой Рики сообщил о своем разговоре с друзьями не без тайного умысла, что она решит именно так. В его пользу!

В тот день, когда в «Хогвартс» приехали экзаменаторы, Мелани мертвой хваткой вцепилась сначала в Дору, а потом — в Рики и Лео. Что, впрочем, не означало, будто Дору она оставила в покое.

— Значит, эта Марчбэнкс, к которой вы ездили. Какая она? Строгая? Вредная? — допытывалась взволнованная Мелани,

Более всего Рики хотелось ответить утвердительно, добавив при этом, что «Равенкло» — это диагноз. От последнего он воздержался, поскольку тут же присутствовал Дик, а запугивать равенкловку дополнительно он не стал, потому как поневоле ей сочувствовал. Допросив с пристрастием Дору о каждом прибывшем экзаменаторе, Мелани умудрилась вспомнить, что Рики и Лео в Рождество ездили к одной такой судьбоносной ведьме. Хотя Рики ей этого точно не говорил. «Вот закончится все, надо будет сказать Френку, чтоб не обсуждал мои дела», — так предположил Рики касательно осведомленности Хатингтон.

От последней членов Клуба спасла Бетси, когда зашла сверить с Рики конспекты по гербологии.

— Успокойся. Профессор Трелони смотрела в шар, и она говорит, что все экзамены пройдут замечательно, — пообещала она, борясь с зевотой.

Рики от удивления подавился воздухом и тут заметил, как Дора из‑за спины Мелани показывает ему кулак. У нее сразу хватило ума не разоблачать бетсино вранье.

Члены комиссии появились на ужине. Странно, Рики видел их там, наверное, каждый год, но как будто не замечал, за исключением пятого курса. Разумеется, перед ними поставили стол для старост, и со своего места Рики мог видеть, как та же профессор Марчбэнкс то и дело обращается то к Лео, то к Артуру, или к кому‑нибудь еще. Не очень понимая свои ощущения, Рики постарался разобраться с едой поскорее и покинуть Большой зал.

— Для Мелани Хатингтон это было испытание, — сказал Лео, спустившись в гостиную гораздо позже. — А профессор Марчбэнкс спрашивала о тебе.

— Как это мило с ее стороны, — ответил Рики.

С утра наступление Великого Дня ознаменовалось одновременным звоном целых пяти будильников! Да каких: скрипучих, тягучих и дребезжащих. Рики вообще не помнил, чтоб такое было за семь лет учебы. Он как раз собрался обуваться, и в результате раздавшейся какофонии уронил ботинок.

Лео же так и продолжал сидеть в кровати, предоставив Рики разбираться с его будильником.

— Почему я не чувствую торжественности момента? — спросил он с некоторой претензией, когда шум закончился.

— Потому что не веришь своему счастью, — назидательно изрек Рики. — Все, зубрить поздно! Вставай, пошли!..