akchisko_san1 - Рики Макарони и Пятое Колесо

Он дал ученикам время поразмыслить над заявлением, которое, конечно, многим не понравилось.

— Сейчас я испробую на вас особенные чары, — предупредил учитель и вынул палочку. Рики заметил, как некоторые впереди сидящие, в том числе Филипс, подавили порыв сделать то же самое; однако, надо хотя бы знать, чему противостоишь, а от Вана ждали совершенно невиданных, экзотических методов. Пожалуй, ему удалось не только заинтриговать, но и напугать учеников, и следующие слова профессора скорее усугубили их смятение. — Вы можете им сопротивляться, но не советую этого делать, иначе ничему не научитесь. Значит, вы получите внушение определенного образа и, если позволите, через некоторое время перевоплотитесь в него в нутрии вашего сознания.

— А это не вредно? — не выдержала Тиффани, чем заработала кислый косой взгляд со стороны Доры.

— Нет, — пообещал профессор Ван. — Вы способны стать чем и кем угодно. Ведь в человеке, как в любом другом создании, записана природа всего сущего.

Подавленная таким глубоким утверждением, Тиффани нахохлилась и притихла. Подчиняясь дальнейшим распоряжениям, Рики отложил палочку и остался на месте. Профессор беззвучно произнес что‑то, вызвав разочарованные вздохи: некоторые, в том числе Лео, надеялись записать мудреное заклинание.

Рики просто наблюдал. В классе ничто не менялось. Постепенно он как бы отдалялся от всего. В душе крепло и разрасталось твердое, неколебимое равновесие. И равнодушие.

Время бежало, бесконечно много времени уходило, как песок сквозь пальцы, а он оставался на месте, неподвижный и незыблемый. Впрочем, иной раз и перемещался, только ничего не менялось. Жара и холод вокруг него сменяли друг друга, а он ничего не чувствовал и не нуждался в этом…

— Как тебе понравилось быть камнем? — спросил Рики у друга на пути в Большой зал.

— Весьма полезное состояние, — невозмутимо ответил Лео, словно еще не вполне вышел из полезного состояния. Рики счел за благо пока оставить его в покое.

Самого Рики также все еще ничто не волновало, и в этом не было ничего ужасного, вопреки страхам многих поэтов, чьи стихи отчего‑то всплывали в памяти. Определенно, зря они нападали на бесчувственность. Можно веками так стоять на месте, и только ветер, вода, солнце, пыль… Хотелось вздремнуть, но со всем этим плохо увязывался предстоящий урок профессора МакГонагол.

Так необычно было слушать со стороны собственные мысли. Какой‑то хулиганский дух в нем проснулся, теперь ему очень хотелось вызваться отвечать, и самому рассказать о трансфигурации человека, как меняются кости и все прочее, и как важно вначале запомнить свое исходное состояние и уметь к нему возвращаться. Этим искусством Темный лорд в свое время овладел отлично, пока жил в телах разных животных. Превратиться бы в классе трансфигурации! Хотя, для такого шоу лучше подходили малявки, от которых потом не отвяжешься, или друзья, в свободное от обязанностей старост время.

— Пора на трансфигурацию, — подтолкнул его Лео. — Ты, похоже, здорово сожалеешь, что тебя туда вернули?

— Ничуть. Если уж МакГонагол меня терпит, то я согласен потерпеть ее предмет, — ответил Рики и стал выбираться из‑за стола. — Тем более, его самая противная часть окончилась на пятом курсе.

И все же на уроке, пока он медленно приходил в себя после окаменения, его постепенно охватывало другое странное состояние. Слизеринец сознавал, что исходит оно, в общем‑то, и не от профессора МакГонагол, и не из атмосферы класса. Но словно нечто, с чем замдиректора была крепко связана, отторгало его.

Профессор обратилась к нему один раз, исключительно по делу, и не наблюдала за ним больше, чем за другими учениками, а он в ее присутствии переживал нечто, чему и названия нет.

— Как будто она самим фактом своего существования осуждает меня, — пожаловался он Селене, когда после уроков они, сочетая приятное с полезным, прогуливались в теплице.

— Такие, как она, очень много пережили, — попыталась найти объяснение Селена.

— Точно. Мне с малявками легче, потому что они вообще меня не боятся, — согласился Рики. — И в школе всегда было нормально, а вот с Поттером… Зачем он меня терпел?

Селена, подыгрывая ему, с таким же искренним недоумением пожала плечами. Она долго молчала, так что Рики уже был готов обидеться.

— Знаешь, с Джеймсом ему придется терпеть гораздо больше, — сказала она.

Джимми между тем проявлял чудеса целеустремленной активности. Он брал интервью едва не у каждого встречного, и похвалился Эдгару, что у него материала накопилось на три номера вперед.

— Единственное, на что его не хватает — учеба, — возмутился староста «Хуффульпуффа», когда Марго, войдя в штаб, предупредила, что Джим, как велено, намерен вскорости посетить их с очередным экземпляром местной прессы.

— Не выдумывай, — отмахнулся Артур. — У него только по зельям, в общем, скверно, а так…

— А так у него всегда есть время на квиддич и сплетни, — произнес Эди неожиданно резко, так что присутствующие даже опешили. Подобного рода обвинительные высказывания были типичны для хуффульпуффца в первом классе, однако с тех пор он стал гораздо терпимее. Рики сделал вывод, что Джимми, должно быть, не на шутку огорчает своих родственников, и, пожалуй, Эдгар считает, что не оправдывает доверие доброй тетушки Сюзан, поручившей ему присматривать за этим юным дарованием.

Ральф, напротив, полагал, что причин для беспокойства нет.

— Он принесет победу «Гриффиндору», и мистер Поттер будет ужасно им гордится, — озвучил он то, что, вероятно, думал сам Джеймс.

Все это неожиданно подействовало на Тиффани, и она насела на брата. Рики присутствовал при том, как она, с урчащей Морганой на руках, явилась к ним в комнату, и ошалевшему Генри ничего не осталось, как назначить немедленно пробы ловца, хотя у него имелась готовая кандидатура — некий Беркли с пятого курса. Но Тиффани его забраковала.

Неудивительно, что после этого в гостиной «Слизерина» начался ажиотаж, и за пару дней записалось больше двух десятков желающих. Флинту пришлось срочно встретиться с мадам Трюк, договориться о времени первой тренировки и обсудить все, кроме одного, чего он никак не учел. Когда все было готово, Тиффани вдруг безапелляционно заявила, что намерена испытывать ловцов вместе с ними.

Сию бомбоподобную новость она обрушила на брата в вечерние часы, когда весь класс, расположившись вокруг двух столиков в гостиной, мирно учил уроки. Рики, сидящий как раз напротив Генри, был свидетелем не самой приятной трансформации: как только что спокойный человек взбеленяется в долю секунды.

— Мне, — рявкнул он, — нянька не нужна! И запомни, капитан все‑таки я!