akchisko_san1 - Рики Макарони и Наследники Врагов

— Не для науки, а для самых простых вещей. Например, отличаются ли по вкусу парни от девчонок, — вздохнул Генри.

— Перестань нагнетать обстановку! — возмутилась Каролина.

В общем, благодаря этому уроку в рядах шестого курса возникло стойкое взаимное недовольство. По возвращении в замок половина ребят, включая Рики, отправилась в больничное крыло, потому что контакт с колючками нарлов оказался вреден: царапины ужасно чесались.

Не то чтобы он сильно удивился, когда обнаружил на территории мадам Помфри Гермиону Уизли. Она сидела на стуле в приемной комнате и сосредоточенно терла тарелку.

— Привет, — сказала она, кивнув прежде всего любимому кузену.

— Привет. А что это ты делаешь? — с подозрением поинтересовался Уизли.

— Интересуюсь, как можно сводить заколдованные надписи с такой вот посуды, — дружелюбно ответила сестренка и больше не вмешивалась в процесс лечения. Выходя после довольно неприятной процедуры с все еще замороженными руками, Рики заметил, что на тарелке, которую девочка старательно оттирает «Универсальным пакостеснимателем», выгравировано: «Ложитесь спать ровно в десять часов». Парень еще подумал, спросить, зачем она так усердно трет, а потом решил — не стоит. Занятие маленькой Гермионы выглядело настолько мирным и невинным, что он посчитал излишним какой‑либо контроль, хоть это и была все так же мисс Гермиона.

Рики отметил, что перестает быть подозрительным и видеть в поведении других людей возможные негодящие мотивы. Все больше к нему возвращалось убеждение, поколебленное в ту памятную ночь почти год назад, что других людей можно и нужно предоставлять самим себе, а не следить за ними и не искать повода покритиковать их. Это чувство, знакомое по детским годам и говорившее, что все вокруг в основном обычно хорошие, снова укреплялось в его душе. Оно называлось доверием и позволяло Рики чувствовать себя спокойно даже на уроках у Хагрида. Да, в сравнении с началом года он стал, бесспорно, по–другому относиться к некоторым фактам. Вскоре очередное происшествие заставило его убедиться в этом.

Рики медленно спускался по Главной лестнице, рассчитывая погреться на солнце во внутреннем дворике, когда на этаже повыше раздались взвизги и крики ужаса. Он остановился, подумал, что ему все равно нечего делать, а старостам может понадобиться помощь, и направился туда, откуда раздавались голоса.

Судя по всему, происшествие не относилось к разряду общественно опасных, поскольку толпа не разбегалась, а лишь увеличивалась. Слизеринец сразу заметил светловолосую Мери Малфой и с неудовольствием предположил, что источником беспорядка, судя по всему, является именно она. Лицо девчонки было до неузнаваемости искажено бешенством, и Рики сразу понял, что палочкой она уже поработала. Еще до того, как обратил внимание на результат ее трудов.

Уилларда Брэдли, третьекурсника из «Слизерина», было трудно не заметить рядом с маленькой и хрупкой Мери; так что Рики сразу вспомнил один из давних разговоров с Питом, утверждавшим, что разум оберегает себя от гадких зрелищ. У незадачливого третьекурсника отовсюду росли щупальца, они шевелились и под одеждой, где, судя по всему, невероятно страдали от тесноты.

Как Волдеморт Рики повидал многое, но, когда ему открылось печальное положение Брэдли, его накрыл такой мощный приступ отвращения, что он едва справился с собой. «Зачем тратить деньги на декорации для съемки ужастиков, когда можно просто зайти в школу?» — подумал он.

Народ кругом безмолвствовал, что позволило Рики собраться с мыслями. Итог был неутешителен — из всех собравшихся он, похоже, оказался самым старшим, а раз так, то в отсутствии старост предпринимать действия по стабилизации дисциплины надлежало именно ему. Как назло, вспомнилось, что в свое время Реддлу приходилось справляться с такими ситуациями, и довольно успешно. Рики вынул палочку, стараясь, чтоб не тряслись руки.

— Фините…

— Не поможет! — отрезала Мери.

— Бог с тобой! — Рики повернулся к малявке, не скрывая обескураженности. — За что ты его так, Мери?!!

Губы Мери были все время сжаты в тонкую линию. Для Рики так и осталось загадкой, как ей удалось что‑то произнести.

— Никому не позволено обзывать мою маму! — проскрежетала она.

— А! Тогда да, — стушевался Рики, даже не желая предполагать, каким словом можно оскорбить леди Гермиону.

— Мерлин! Вот придурок, — отчеканила подошедшая Мелани, обращаясь к пострадавшему; очевидно, она успела услышать маленькую равенкловку и сделать свои выводы. — Иди в больничное крыло! — сказала она пострадавшему. — Дейвис тебя, возможно, проводит, — под конец ее тон стал просительным, и она даже ввернула слово «возможно».

— Нет проблем, провожу, — согласился Дик. — Но ведь это происшествие ведь не ограничится больничным крылом.

— Мери, идем в комнату старост, — миролюбиво попросил Рики, беря ее за руку.

Она неохотно, но подчинилась. Толпа расступилась, когда они двинулись по коридору. У слизеринца возникло такое чувство, словно он сопровождает или принцессу, или знаменитую бандитку; Мери держалась скованно, но с гонором, и было заметно, что она не собирается оправдываться, хотя и понимает, что не совсем права.

В комнате старост она, впрочем, без возражений позволила себя усадить и в этом положении как‑то сразу вся сжалась, так что Рики даже стало жаль ее.

— Он оскорбил твою маму без всякого повода, или ты что‑то сделала? — осторожно поинтересовалась Дора.

Рики одобрительно кивнул; перейти сразу к делу казалось ему наилучшим решением из всех возможных, хотя он понимал, что сделать это не так просто. Мери, впрочем, была вполне в состоянии отвечать.

— Я знаю, что он обзывал Гермиону и эту ее подружку, Лавинию, магглофилками, — девчонка покраснела от злости. — А он, наверное, вообразил, что может называть маму всякими словами!..

— Он ее как обычно обозвал? — уточнила Дора.

— Да. Грязнокровкой! — прорычала Мери.

— Смена Эйвери растет, — пробормотал Рики, но его никто не услышал. Мелани, до того колеблющаяся в оценке проступка маленькой равенкловки, поначалу даже выругалась, ведь, будучи магглорожденной, не могла приветствовать оскорбления подобного сорта. Дора же всегда с пониманием относилась к людям, которые умели постоять за себя.

Даже при том, что сам он теперь относился к Мери гораздо лучше, Рики с трудом сдерживал удивление тем, как быстро, в принципе, склонны люди забывать, с кем имеют дело, если находят общие убеждения. В атмосфере сочувственного понимания маленькое чудовище мгновенно оттаяло.

— Я, конечно, не стану писать об этом дедушке, — доверительно сообщила она.

— И что вы будете делать? — спросила Мелани.